Читать книгу "Баран и жемчуг - Ната Лакомка"

чтобы посмотреть в окно.

Сэр Мюфла приехал как ни в чём не бывало. С саблей и дорожной сумкой, на своём вороном жеребце, держа в поводу мою лошадь.

Жеребец лез к кобыле, раздирая рот удилами в кровь, но рыцарь удерживал его железной рукой и первым делом отправил лошадь в конюшню, передав её Малкольму, а потом только спрыгнул на землю.

Какие могут быть причины, объясните мне, пожалуйста?

Только если… он женат?..

Сердце противно ёкнуло и захолодило, а я показалась сама себе жалкой из-за того, что так этого испугалась.

Если женат… тогда я буду презирать этого Барана вдвое больше. Нет, втрое!..

Не желая встречаться с ним, я убежала в комнату Пруденс и сделала вид, что сплю.

Сэр Морис, и правда, заглянул в комнату. Наверное, хотел проверить – жива ли наследница Сегюра. Я старалась дышать ровно, наблюдая из-под ресниц. Он постоял на пороге, вздохнул, а потом тихо закрыл дверь, и я услышала его шаги в коридоре.

Закрыл дверь тихо, а идёт – как табун лошадей!..

Я покрутилась в постели ещё, а потом со стоном поднялась. Нет, валяться тут, как овечьей шкуре, было совсем невозможно.

Отправившись по обычным хозяйственным делам – заглянуть в кухню, проверить кладовку, помочь перебрать крупу, подбросить сена овцам – я ловила на себе испуганные взгляды слуг. Конечно, не каждый день наследницу графа пытаются убить, а изо рва вытаскивают трупы с ножами в спине. И не каждый день из Сегюра выгоняют предателей.

Мне не хотелось ни с кем говорить, но когда Пруденс позвала ужинать, я не удержалась и спросила:

– Где он?

Кормилица сразу поняла, о ком речь, и сообщила, что сэр Мюфла спит в своей комнате.

– Попросил не будить, к ужину не выйдет, – Пруденс сказала это, тараща глаза, будто рассказывала сказку о каком-то страшном чудовище.

– Хоть какая-то хорошая новость, – пробормотала я, постаравшись, чтобы кормилица не услышала.

Конечно, никакая это была не хорошая новость, но мне хотелось показать, что я ничуть не огорчена, что ужинать придётся в одиночестве.

Зато после ужина я улеглась в постель и заснула сразу же – как будто провалилась в чёрную яму.

Когда я проснулась, солнце только-только взошло, и Пруденс, уже заплетавшая косы, сообщила, что сэр Морис ещё ночью уехал куда-то, забрав с собой четверых парней.

– Снова что-то задумал, – сказала я с отвращением, постаравшись скрыть обиду.

Мог бы и не секретничать, куда собрался. Да ещё забрал моих людей.

Не успела я позавтракать, как прислали письмо из Дофо. Письмо пришло с мальчишкой-пастушонком, и поэтому не было вскрыто. Послание было от Лейтис, и я села в тени у колодца, чтобы не спеша прочитать.

Обычно Лейтис писала что-то длинное, спокойное, милое, интересовалась моей жизнью, немного рассказывала о своей, но в этот раз письмо было коротким и тревожным.

«Дорогая Маргарет! – писала моя подруга. – Хочу предупредить тебя, хотя, надеюсь, это неважно… Вчера почти к ночи к нам приехал господин Румьер и о чём-то долго разговаривал с моим свёкром. Это первый раз за последние несколько лет, когда Рубертуны говорили с Дофо. Но когда господин Румьер уезжал, он выглядел очень довольным, они обменялись с моим свёкром рукопожатием, а потом господин Даниэль вызвал сыновей, они заперлись у него в кабинете и просидели там целый час. Я пыталась узнать у Эдмунда, что происходит, но он только и проговорился, что дело насчёт Сегюра, а после молчал как рыба. Мне кажется, они что-то замышляют. Поэтому будь осторожна и скажи сэру Мюфла, чтобы он тоже был настороже».

Лейтис просто так волноваться не станет, это мне было известно, и я нахмурилась, ещё раз перечитывая письмо и размышляя, что такого могло произойти, чтобы Дофо и Рубертуны помирились. Они ведь друг друга терпеть не могли, даже не разговаривали, а тут – визит, рукопожатие… Неужели, действительно, замышляют что-то против Сегюра?.. Против меня?..

От размышлений меня оторвал истошный вопль Малькольма.

– Леди! – орал он с замковой стены и отчаянно махал рукой. – Леди! Сюда!

– Что такое? – я уронила письмо и взлетела по ступенькам быстрее, чем успела сосчитать до десяти.

– Смотрите! – Малькольм потрясённо показал на дорогу, ведущую от города.

К Сегюру приближалась вооружённая толпа – пешие и конники, с жердями, дубинами, а некоторые и с мечами. Я узнала Рубертунов и Дофо – и даже мой несостоявшийся жених был там, держа длинный кинжал наголо.

Были в толпе и знакомые горожане, и даже лавочник Лабаль, который часто и охотно ссужал мне в долг продукты. Сейчас он с воинственным видом вышагивал в первых рядах, пристроив на плечо огромный топор.

– Что делать? – спросил Малькольм, растерянно.

– Где сэр Мюфла? – спросила я, не отрывая взгляда от приближавшихся людей.

– Уехал ещё ночью, пока не возвращался…

– Тогда нет смысла ждать, – велела я. – Запирай ворота, зови всех наших, пусть берут всё оружие, которое есть.

– Миледи! – перетрусил он. – Это же свои…

– Наши – здесь, – я для верности похлопала по каменной кладке замка. – А кто там – мы ещё не знаем. С чего бы им идти на нас с ножами и дубьем? Закрывай ворота, живо!

Пока Малькольм отдавал соответствующие распоряжения, я промчалась по двору, собрав всех женщин и отправив их в замок.

Можно считать горожан своими или нет, но лучше через запертые ворота выяснять, что им нужно.

Больше всего я досадовала на отважного сэра Мориса. Когда он нужен, его не оказалось рядом! И кто знает, где он шляется! Если ещё жив…

Если жив!..

Мне не хотелось даже думать о таком, тем более что сейчас опасность грозила уже непосредственно нам – обитателям Сегюра. А что господа горожане шли сюда не тарантеллу танцевать, я уже догадалась.

Когда толпа подошла к нашим воротам, они уже были закрыты и заперты, и вдоль стены стояли арбалетчики.

Правда, я не знала, будут ли они стрелять, потому что в толпе, наверняка, были их родственники и друзья… Я увидела брата моей кормилицы, племянника Малькольма…

Я пряталась у окна бойницы, одетая в красное платье. Если предстоит вести опасные переговоры, лучше выглядеть, как настоящая леди. Да и умирать лучше в красном платье. Это я подумала мельком и тут же прогнала эту мысль подальше – умирать я не собиралась.

– Эй! Там, в Сегюре! – заорали в толпе, и я узнала