Читать книгу "Dominium Mundi. Властитель мира - Франсуа Баранже"

Если бы это произошло в реальности, вполне возможно, что у Танкреда мелькнула бы мысль о капитуляции. Но Устав тренировочных куполов гласил, что существует только два способа закончить учения: победить или погибнуть. Кстати, это же правило было одной из неофициальных составляющих искусства войны, на котором основывалась школа в Дании. Даже в полевых условиях Танкред ни разу не слышал, чтобы какое-то папское подразделение сдалось.

Значит, этому бою суждено стать первым поражением подразделения 78 П/К.

Годфруа Бульонский следил за тренировкой через застекленную стену наблюдательного пункта.

Помимо любопытствующих, которые убивали время, глазея на учения с опоясывающей купол галереи для посетителей, сюда также прибыло несколько офицеров. Они собрались в контрольном центре, который представлял собой нарост в форме шара на круговом проеме купола, откуда разработчики симуляций наблюдали за развитием событий.

Годфруа неожиданно явился часом раньше, внеся смятение в ряды присутствующих офицеров, которые, невнятно бормоча приветствия, принялись торопливо оправлять форму. Он не привел никакой особой причины, оправдывавшей его визит, а спросить никто не осмелился. Поэтому ему не пришлось объяснять, что его интерес уже некоторое время возбуждали лавры 78-го подразделения, особенно в том, что касается их лейтенанта – пресловутого Танкреда Тарентского. Так чего же в действительности стоит этот военный со своей спорной репутацией и послужным списком длиной с руку? А главное, чего с военной точки зрения стоит семья его нового союзника, Боэмунда Тарентского?

Оборот, который принимали события в глубине купола, захватил присутствующих, и Годфруа постоянно обменивался замечаниями с другими офицерами. Тактические данные боя высвечивались внутри шара прямо на застекленном проеме, накладываясь на его поверхность и позволяя наблюдателям постоянно отслеживать передвижения отрядов и количество потерь, даже когда метеоусловия внутри купола не позволяли делать это непосредственно. Сегодня, когда по другую сторону стекла все усиливалась буря, это было необходимо.

При помощи одной из камер Годфруа задумчиво наблюдал за подразделением Танкреда, укрывшимся за скалистой преградой.

– Ситуация у парней безвыходная, – в конце концов заключил он. – Если они останутся на этой позиции, рано или поздно на них нападут с тыла, а если попытаются пересечь проход, полягут все до единого.

– Так и есть, – согласился один из офицеров. – Не хотел бы я оказаться на их месте. Их первая попытка форсировать проход была обречена на провал, но ничего иного им не оставалось.

– Известно, что хорошие солдаты иногда раскрывают свой потенциал в наиболее сложных обстоятельствах, – продолжил Годфруа, – но в данном случае, если бы все происходило в реальности, никто бы из них не выжил. – Он повернулся к стоящей позади него группе офицеров. – Какой смысл в том, чтобы тренироваться умирать?

Все присутствующие внезапно очень заинтересовались состоянием своих башмаков или пуговиц на манжетах.

– Кто составлял программу этой тренировки? – громко спросил Годфруа.

Вперед, отдавая честь, выступил толстощекий офицер, чей жесткий взгляд контрастировал с пухлым румяным лицом:

– Это я, господин герцог.

Годфруа холодно оглядел его и спросил:

– И часто вы ставите людей в безвыходное положение вроде этого?

– Вы же сами сказали, сеньор, – растерянно ответил тот. – Именно в бедственном положении солдаты раскрывают свои боевые качества.

– А вам самим часто случалось бывать на поле боя?

Вопрос, казалось, возмутил его собеседника.

– Я офицер и отвечаю за разработку программы тренировок, а не простой солдат, сеньор.

– А вы спустились бы в купол вместе с этими простыми солдатами, если бы я вас об этом сейчас попросил?

Офицер запаниковал.

– Но ведь это их работа, а не моя! – взвизгнул он. – К тому же это подразделение с самого начала полета получало лучшие оценки. Логично предлагать им варианты сложнее среднего уровня!

Годфруа очень не любил такой тип офицеров, которые говорят о солдатах как о расходном материале. По его мнению, хорошие солдаты никогда бы не загнали себя в такое дурацкое положение и уж точно не полезли бы в подобную дыру на вражеской территории. Но в глубине души он был вынужден признать, что ему любопытно посмотреть, какую тактику выберет Танкред Тарентский, столкнувшись с этой западней.

Герцог еще мгновение сверлил офицера взглядом, потом перенес свое внимание на происходящее в куполе. Едва он повернулся спиной, разработчик учений исчез, не дожидаясь продолжения.

Дождь в расщелине чуть ослабел, но ледяной ветер дул все так же свирепо, безжалостно пронизывая боевые костюмы, с трудом поддерживавшие сносную температуру солдатских тел. Гроза несколько отдалилась, превратив раскаты грома в тяжелое ворчание. Однако никто не строил иллюзий, затишье могло продлиться недолго.

По-прежнему сидя на обломке скалы, Танкред обратился к Энгельберту, лицо которого было, как и всегда, совершенно непроницаемо:

– Ты видишь хоть один проход, который позволил бы не попасть под огонь?

Наводчик в энный раз вгляделся в спутниковые данные на своем экране и сокрушенно покачал головой:

– Нет, мой лейтенант. Ничего подобного не вижу. Стоит нам высунуть нос за пределы этой зоны, и мы попадем прямо на линию огня. Только здесь мы вне досягаемости.

На лице Танкреда, который вглядывался в очертания нависшей над ними гряды, появилось досадливое выражение.

– И то, на мой взгляд, ненадолго. Будь я на их месте, я бы воспользовался полученным преимуществом, чтобы незаметно продвинуться поверху и окружить нас.

Из группы жавшихся вокруг него солдат раздался плаксивый голос:

– Черт, не хочу снова умирать! Мне уже два раза перепало на этой неделе! Сыт по горло!

Льето мгновенно повернулся к рядовому второго класса, который это сказал:

– Замолчи, солдат! Может, когда ты окажешься в настоящем бою, ты еще пожалеешь о тренировочных!

В группе пробежал недовольный ропот. Похоже, люди отказывались принимать столь несправедливые условия учений. И Танкред не мог их за это винить, поскольку сам отчасти разделял их мнение.

– Что ж, если все потеряно, так хоть всыплем им как следует.

Он говорил сам с собой, но все его услышали.

– Мой лейтенант… Что это вы сейчас сказали? – клацая от холода зубами, спросил какой-то солдат.

Танкред поднял голову и оглядел своих промокших до костей людей, которые с тревогой в глазах ждали его распоряжений. Он поднялся во весь рост:

– Milites Christi, слушайте меня!

Едва раздался его громкий уверенный голос, все немедленно замолчали.