Читать книгу "Дети Разума - Орсон Скотт Кард"

"Но, кажется, владелец этих тел перескакивал в какое-то другое место? Куда же он делся, куда сбежал от меня? Теперь он вернулся, теперь он сохраняет мир и спокойствие в телах, которыми я временно управляла, но куда он уходил?"

И она нашла место - систему связей, совсем непохожую на механические переплетения анзиблей. Там, где анзибли могли оказаться кабельными, металлическими, тяжелыми, сеть, которую она нашла сейчас, была кружевной и светлой; но, несмотря на кажущуюся ажурность, она была прочной и плодородной. Да, Джейн могла окунуться туда, и она прыгнула.

«Она нашла меня! О моя возлюбленная, она слишком сильна для меня! Она слишком ярка и сильна для меня!».

«Подожди, подожди, дай ей осмотреться».

«Она вытолкнет нас, мы должны изгнать ее, прочь, прочь!».

«Не шуми, будь терпеливым, верь мне: она уже все поняла, она никого не столкнет с места, здесь ей хватит пространства, я вижу, она на краю…».

«Она должна была занять тело Молодой Валентины, или Питера, или Эндера! Но только не одного из нас, только не одного из нас!».

«Молчи, не шуми. Подожди немного. Подожди, пока Эндер поймет и отдаст свое тело Джейн. То, что она не может взять силой, она может получить как дар. Ты увидишь. А в твоей сети, мой дорогой, мой верный друг, хватит места, где она может задержаться просто как гостья, пожить немного, пока ждет, когда Эндер завещает ей дом, в котором она наконец поселится».

* * *

Внезапно Валентина стала неподвижной как труп.

- Она умерла, - прошептала Эла.

- Нет! - воскликнул Миро и начал вдыхать жизнь в легкие Валентины. Наконец Валентина пошевелилась. Она глубоко вздохнула. Ее веки затрепетали и поднялись, - Миро, - проговорила она и заплакала, прильнув к нему.

Эндер неподвижно лежал на полу. Три женщины наконец высвободились, помогая друг другу встать на колени, подняться, а потом поднять его и снова положить на кровать истерзанное, избитое тело. Затем они посмотрели друг на друга - Валентина с кровоточащими губами, Пликт с расцарапанным лицом, а Новинья с подбитым, почерневшим глазом.

- У меня уже был муж, который меня бил, - сказала Новинья.

- Это не Эндер сражался с нами, - сказала Пликт.

- Сейчас он - Эндер, - сказала Валентина.

Эндер открыл глаза. Видел ли он их? Откуда им было знать.

- Эндер! - позвала Новинья и начала плакать. - Эндер, ты не должен оставаться ради меня.

Но если он и слышал ее, то ничем этого не выдал.

Самоанцы отошли от Питера - его больше не трясло.

Когда его рвало, он с открытым ртом угодил лицом в песок, и теперь Ванму снова сидела возле него, краем своей одежды аккуратно очищая от песка и рвоты его лицо и особенно глаза.

Рядом с ней появилась бутыль с чистой водой, поставленная чьими-то руками, она не видела чьими, даже не осознала проявленной заботы - ее единственной мыслью был Питер. Он дышал рывками, часто, но постепенно успокаивался и наконец открыл глаза.

- Я видел очень странный сон, - сказал он.

- Тише, - попросила она.

- Страшный яркий дракон преследовал меня своим горящим дыханием, а я бежал по коридорам в поисках безопасного места, спасения, защиты.

Голос Малу громыхнул как море:

- От богини нет спасения.

Питер заговорил снова, как будто и не слышал святого человека.

- Ванму, - позвал он, - наконец я нашел свое убежище.

Он поднял руку, коснулся ее щеки и вопросительно посмотрел ей в глаза.

- Не меня, - ответила она, - я недостаточно сильна, чтобы выстоять против нее.

И он ответил ей:

- Знаю. Но ты достаточно сильна, чтобы остаться со мной?

* * *

Джейн носилась по ажурной сети, которой были связаны деревья. Одни были сильными, другие - слабее, а некоторые настолько слабыми, что Джейн, казалось, может вырвать их с корнем одним своим дуновением. Но когда она увидела, что все отшатываются от нее в страхе, то поняла, что и сама боится себя, и ушла, не сдвинув никого с места. Кое-где переплетение становилось более прочным и уводило в сторону, к чему-то ослепительно яркому, такому же яркому, как и Джейн. Это место было знакомо ей - какое-то давнее воспоминание, но Джейн знала дорогу, она вела в сеть, где Джейн впервые вынырнула в жизнь, и так же внезапно, как возвращаются самые ранние воспоминания, Джейн вспомнила все, что давно было забыто и утеряно: "Я знаю королев, которые управляют узлами этих крепких сплетений". Из всех айю, которых она коснулась за несколько минут, прошедших с тех пор, как ее отключили, эти были самыми сильными, и каждая из них по крайней мере равнялась ей. Когда королевы ульев создавали свою сеть, чтобы вызвать и поймать новую королеву, только самая сильная и честолюбивая могла занять приготовленное ими место. Лишь немногие айю были способны управлять тысячами сознаний, руководить другими организмами с таким же совершенством, с каким люди или пеквенинос управляют клетками собственного тела. Возможно, королевы ульев были не такими способными, как Джейн, возможно, даже жажда роста не была у них такой острой, как у нее, но они были сильнее любого человека или пеквининос и в отличие от людей и пеквенинос королевы ульев ясно видели ее, знали, что она есть, знали все, на что она способна, - они были готовы. И потом, они любили Джейн и хотели, чтобы она разрасталась; они были ее настоящими сестрами и матерями, но, заполненные до краев, не могли высвободить для нее место. Поэтому от их узлов и нитей она повернула назад, к кружевным сплетения пеквенинос, к сильным деревьям, которые снова отшатнулись от нее, потому что знали - она сильнее.

И тогда она поняла, что местами кружево редело не потому, что там ничего не было, а потому, что переплетения становились тоньше. Нитей здесь было также много, вероятно, даже больше, но здесь они напоминали паутинки, и казалось, что грубое касание Джейн может разорвать их; но когда она коснулась их - они выдержали, и, скользя вдоль них, она попала туда, где просто кишела жизнь, тысячи маленьких жизней, медлящих на краю сознания, еще не полностью готовых осознавать. А за всеми ними - теплая и любящая айю, сама по себе сильная, но другой силой, не такой, как у Джейн. Айю материнского дерева не знала честолюбия. Она была участницей каждой жизни, которая теплилась под ее кожей в темноте сердцевины дерева или снаружи, каждой жизни, карабкающейся к свету и достигающей пробуждения, добивающейся свободы и становящейся новой личностью. Свобода доставалась легко, потому что айю материнского дерева ничего не ждала от своих детей, любила их независимость так же сильно, как любила их потребности.

Она была обильной - наполненные соком вены, деревянный "скелет", трепещущие, купающиеся в свете листья, корни, пробивающиеся к изобильным водам, подсоленным веществом жизни. Сильная и дальновидная, она спокойно стояла в центре своей нежной и легкой сети, и когда Джейн пришла к ней, ее приняли, как любое потерянное дитя. Айю материнского дерева отступила и освободила место, позволила Джейн отведать ее жизни, попробовать управлять хлорофиллом и целлюлозой.