Читать книгу "Замужем за Черным Властелином, или Божественные каникулы - Марина Рыбицкая"

Обнаглел, понимаете!!! Ему, в отличие от мастеровых святилища, людей понимающих, захотелось всего и сейчас, сразу! На лопате! А кузнецам, дескать, плати еще, отдельно! А не то… На меньшее это наглый мздоимец был никак не согласен!

У меня поднялась удушливая волна гнева, снося напрочь способность рассуждать здраво. Черного Властелина, короля четырех крупных стран, понесло:

— Да я таких… у себя в четырех королевствах если ловил — вешал!

Этот… эта… мерзость, гнилушка недобитая, заорал не своим голосом, пятясь и в свою очередь скрываясь за спинами молотобойцев:

— Как ты посмел! Взять его! Казнить! Никакой подковы ты, сын греха, в жизни не получишь, не будь я брат Хома!

Хома?! Хома?!! Я те дам и Хому, и Фому, и звездюлей, хомяк недоделанный!

Веселье пошло по второму кругу. Мы гонялись за лысым блюстителем порядка, а кузнецы для вида от нас отмахивались. Судя по тому, что довольно вяло, — этот святоша их тоже достал.

И бегали бы мы так до скончания века… или одного наглого лысенького монаха, которому пробежка, несомненно, шла на пользу, ибо он не только перестал жрать, но уже и стал хвататься за сердце (правда, я не совсем уверен, что там было именно сердце, — по моим сведениям, это все же скакала печень!), как развлечение кончилось.

Денис с ясными глазами и явными признаками вменяемости поймал меня за полу, одернул и невинно спросил:

— А почему бы нам не спросить у самого Рицесиуса? Пусть он примет решение, а мы ему обязательно подчинимся. Да, святые братья? — обвел глазами хмурых кузнецов.

Тем предложение Дениса откровенно понравилось. Они заткнули и уволокли «проверяющего келаря» в храм, строго-настрого заповедав нам оставаться снаружи, и устроили приготовления по вызову Верховного бога.

Мы переглядывались между собой.

— А если на их вызов вместо Рицесиуса придет Илона? — тихо спросил я Деньку. — Как думаешь, что дальше будет?

— Я только на это и надеюсь, — хихикая, ответил Денис. — Сестренка своих в беде никогда не бросает! А тому, кто бросит, та-а-ак наподдаст! Сказочно!

Я подумал — и с ним согласился. Действительно, обиженная, да еще и не за себя женщина — это катастрофа мирового значения. А моя жена — всемирного вдобавок!

Мы сгрудились у входа в храм, подслушивая в дверях. Но ду… му… су… Сухлик был бы не он, если бы и тут не подгадил! С воплем: «Гласность — норма жизни!» — этот моральный урод рванул к алтарю, внутрь. Добро бы вошел туда сам! Отходили бы кувалдами и кузнечными молотами добрые священники, а потом заодно и отпели бы… из общего милосердия. Но эта гадина… гад! — и нас туда непонятно как протащил! И меня, и Деньку, и арианэ!

С истошным поросячьим визгом: «Нечисть в храме — святотатство!» — довольный Хома устроил третий разбор полетов.

К счастью, он своим визгом всех утомил, а бега и беспредметные драки так надоели, что святые братья все сделали сами, без посторонней помощи. Сами келаря зажали в угол, сами «по репе настучали», как любит говорить Илона, и сами пасть ему грязной тряпкой заткнули. Чтоб не отсвечивал. Потому что уже началось явление.

Нет, БОГОЯВЛЕНИЕ!

Над алтарем разгорелся столб света, аж глазам стало больно. Пахнуло запахом роз, миррой и ладаном, потянуло прохладным ветерком, несущим запах степи и полыни, и…

На камне стояла Илона. Сонная, хорошенькая в своей полупрозрачной коротенькой ночной рубашке, с закрытыми спросонья глазами… Стояла и покачивалась. Тонкая лямочка упала с хрупкого плеча…

Не выдержав, я крикнул:

— Илона! — и потянулся к ней, едва не пролетев через алтарь.

Увы! Илона… она только казалась материальной. Моя рука прошла сквозь нее, словно через дым или туман. Я даже застонал от досады.

Как обидно! Так близко и так далеко!

Ну хотя бы поговорю с ней… Я обратился к жене:

— Любимая… — больше ничего сказать не успел.

Недорезанным подсвинком из угла выпрыгнул и заверещал упитанный Хома. Тряся брылями, как у породистого бульдога, брызгая ядовитой слюной на пару локтей во все стороны и подсвечивая нам двумя яркими «фонарями», любезно поставленными его сослуживцами, проверяющий твердо решил быть в центре событий.

К сожалению, пакостник как-то успел выплюнуть тряпку:

— Почему эта девка здесь вместо бога?! Что за произвол?

Еще повысил громкость:

— Святотатство!!!

Я с чистой совестью собрался настучать по маковке уже от себя лично, тем более все кузнецы были со мной полностью солидарны, но тут дело взяла в свои руки Илона.

Под взглядами верующих к ней подскочили мохнатые шарики с ручками и ножками, обычные прислужники Рицесиуса. Эти смешные комочки впихнули в руки полусонной Илоне, глазки которой все еще упорно не хотели разлепляться, кружку дымящегося кофе.

Ненаглядная повела носом и автоматически отхлебнула. Вокруг лица жены вместо опахал летали удивительные создания — белоснежные крылатые существа-весы с клювом. Не понял, а Форсет тут при чем? Или он с моей женой могуществом поделился?

— Илона, солнышко, проснись!

— Боброе дутро! — поздоровалась Илона, не открывая очей. Мило поправилась: — Ой, доброе утро! — Один глаз ее открылся.

Увидев меня, у нее сразу широко открылись оба! Причем шире некуда! Илона очаровательно улыбнулась, склоняя голову набок и невольно показывая нежную шею в обрамлении шелковистых локонов. Глаза любимой засияли тем особенным светом, которым светятся глаза влюбленной женщины:

— Кондра…

Ее перебила лысая паскуда, которую в детстве няня на землю головой вниз роняла. Регулярно. Пять раз за секунду! Отбойный молоток семье был надобен!

— Сгинь, девка, нам нужен Рицесиус! Не гневи бога!

Ну и баран! Идиот! Беспросветный! Даже кузнецы уже разобрались, что к чему, разглядев на шее благоверной заветный кадуцей. Но только не это ходячее недоразумение.

Оно вякнуло:

— Именем Рицесиуса, изыди, нечистая сила! — Келарь попытался облить Илону священным елеем. Конечно, никакого вреда он ей не нанес, разве можно облить маслом призрак? Но рассердил изрядно.

Илону немедленно перемкнуло:

— Я те щас изыду! — Бац! Кадуцеем по лысой маковке.

Хома свел глаза к носу, но устоял.

Илона нахмурилась и повторила маневр:

— Ах, нечистая! Ах, сила?!! — Бац! Бац! И бац! Для закрепления.

Жена потрясла уставшей рукой и с удовольствием посмотрела на вбитого по колено в землю толстяка.

— «Ваши трехдюймовые глазки…» — широко улыбнулась любимая, поигрывая кадуцеем, — будут моим самым большим достижением! — Надела кадуцей на шею обратно.

— Ты это… не шали! — неосторожно подал голос один из кузнецов. — Он монашеского звания!