Читать книгу "Хозяин дракона - Анатолий Дроздов"

– Почему ты помогаешь мне?

– Потому что у меня появился друг. Я три дня ждал: придут ли за мной? Приготовил нож – я заказал его не случайно. Я стар, Иоанн, и не вытерплю каленых щипцов. Никто не пришел, и я понял: могу на тебя рассчитывать.

– В чем?

– Свиток «О власти» действительно существует, и я хочу передать его потомкам. Возможно, они окажутся умнее… Если свиток обнаружат здесь, то сожгут – эпарх труслив. Я отдам его тебе, а ты доставишь в свои земли.

– Как?

– На смоке.

Лицо мое, видимо, изображает изумление, потому что Георгий смеется.

– Ты мечтал о лошади, но смок лучше. За день он пролетает столько, что конному не пройти и в три дня. Смок защитит тебя от врагов, да и вряд ли найдется безумец, который отважится напасть.

– Мне позволят его приручить?

– В письме я писал: берусь найти человека, который это сделает. Из Константинополя прислали повеление и копию свитка на греческом. Эпарх пытался найти желающего сам, но даже храбрые воины, услыхав о задании, не соблазнялись наградой. Перед их взором стоял огнедышащий змей. Они не читали свитка и не знали, что смоков ловят новорожденными. Эпарх вынужден согласиться со мной. Тем более что о тебе он слышал.

– От кого?

– От меня. Наши беседы не остались незамеченными. Меня вызвали и задали вопрос. Я ответил, что распознал в рабе русского княжича и хочу вызнать о русах.

– Зачем ты соврал?

– Простого раба, распивающего вино с чиновником, услали бы в другое место – Рим не приветствует такие связи. Княжич интересен. Не настолько, как тебе думается. Эпарх огорчился, узнав, что ты изгой и не имеешь возможности вернуть княжество. Тебя нельзя использовать в интересах Рима. Продолжить беседы, однако, мне разрешили. Я сказал эпарху, что ты смышлен, но недалек и более всего на свете жаждешь вернуть удел. Это понятно и не вызвало вопросов. Я сказал: надо обещать тебе военную помощь, и ты согласишься обучать смока.

– Мне дадут войско?

– Не будь наивным. Рим умеет хранить тайны. Писец, который перевел свиток на греческий, уже мертв; та же участь ждет и тебя. Как только опыт удастся… Нам важно не опоздать.

– Летим со мной!

– Я слишком стар, Иоанн! Не думай об этом. Вот! – Он кладет на стол чистый пергамент. – Сделай копию – это разрешили. Старый свиток не полон. В нем пишут, как воевать на смоках, но не сообщают, как их этому учить. Ты восполнишь пробел. Будешь растить смока и записывать. Мне поручено надзирать. Буду докладывать эпарху, свиток станет доказательством. Завтра мы переселяемся – смоки не живут в городах. Неподалеку от города есть дом с конюшней, рядом – Дунай, там и поселимся. Охотники отправлены искать яйцо смока – им посулили большую награду. Ты доволен, Иоанн?

– Да, Георгий!

– Я счастлив! Мои последние дни пройдут в умных беседах. Чего еще желать?..

* * *

Нашим планам не суждено сбыться – в провинцию вторглись половцы. Спешно присланный отряд катафрактов доставляет нас в город. Тот полон беженцами. Они плотно заселили дома; те, кто не поместился под крышей, разбили палатки на площадях, сидят кучками в двориках – не протолкнуться. Мою конуру заняли, но для меня ее освобождают. С улиц исчезли солдаты – они дежурят на стенах. Повсеместно пахнет потом, мочой, конским навозом, в воздухе разлито ощущение тревоги и ужаса. Я готовлюсь к худшему. Если половцы ворвутся в город… Оружия мне не позволено, есть только нож, а он плохая защита от мечей. Разгоряченному резней половцу не объяснишь, что ты не ромей, да ему на это плевать. Зарубит и побежит дальше… Георгий куда-то исчез, не знаю, что думать.

Он прибегает на третий день, потный, запыхавшийся. Становится в дверном проеме, закрыв его своим телом.

– Снимай хитон! Быстро! – говорит, хрипло дыша.

Лицо его такое, что спорить не хочется. Подчиняюсь.

– Вот! – Он бросает на стол два свитка. – Оберни их вокруг тела и обвяжи. Текстом наружу, не то пот разъест чернила. Спеши!

Заворачиваюсь в пергамент, стягиваю свитки кожаным ремешком. Они плотно прилегли к телу. Натягиваю хитон. Он просторный, сшит из грубой ткани и не позволяет разглядеть, что под одеждой.

– Хорошо! – одобряет Георгий, заставив меня повернуться. – Идем! Спеши!

Мы покидаем каморку и выбираемся на улицу. Георгий сворачивает в переулок. Он ведет меня какими-то окольными путями. Мы протискиваемся меж домов, пересекаем дворики, ныряем в калитки и подворотни. Впереди городская стена. К ней примыкает неприметное здание, какой-то сарай. Охраны нет, входим беспрепятственно. Внутри ломаные повозки, какой-то хлам. У дальней сены – куча мусора. Старые колеса, дышла, доски… Растаскиваем их. Вернее, растаскиваю я. Георгий тяжело дышит и наблюдает за мной, прислонившись к стене. Под мусором обнаруживается окованная железом дверь. Георгий достает из сумки ключ.

– Это потайной ход! За дверью – ступеньки. Спустишься, пройдешь шагов сто и окажешься в таком же сарае, но за стенами. Там нет двери, она привлекает внимание, открывать не придется. Я не захватил факела, пойдешь в темноте. Держись за стену! Ход прямой, не заблудишься.

– Что случилось?

– Приступившие к городу половцы потребовали отдать тебя, в этом случае обещали отступить. Говорят, их привели русы, думаю, это твои друзья. Их главного зовут Малыгой. Эпарх, узнав о требовании, повелел тебя убить. Я бежал со всех ног и успел опередить воинов. Спеши! Вот еще!

Он протягивает сумку. Открываю… Виталис – трава, дающая жизнь. Ее везли из-за Босфора, собирали в дальних горах. За этот сухой ком плачено золотом – в десять раз больше, чем он весит. У смоков нет мужчин и женщин, каждый змей носит в себе яйцо, но не откладывает, пока не съест виталис. Так написано в свитке. Прежде смоки летали за травой, но в горных долинах она исчезла – съели овцы. Им волшебная травка тоже понравилась. Ком в сумке Георгия собирали по былинке, потому он так дорог. Если не дать смоку виталиса, он снесет яйцо, умирая, а живут змеи по сто лет. Потому они так редки. Развести смоков без травы не получится, с ней они будут откладывать по два-три яйца ежегодно.

Этот комок сухой травы – приговор Георгию. Унесенный мной свиток можно списать на неразбериху, но виталис хранился в кладовой эпарха и взять его мог только спафарий…

– Идем вместе, Георгий! Тебе не простят!

– Я стар, Иоанн, и не вынесу дальней дороги. Юность этого не понимает. Лучше здесь…

– Георгий…

Его щека колючая и мокрая.

– Не надо! – бормочет он. – Я всего лишь старый спафарий… Обещай мне! Если уцелеешь, не веди смоков на Рим.

– Клянусь!

Замок скрипит – его давно не смазывали, – но поддается. Передо мной – черный проем. Ныряю, дверь за спиной с грохотом закрывается. Ключ проворачивается в замке, темнота…