Читать книгу "Еретик - Константин Калбазов"

В Кроусмарше сейчас оставалось едва полсотни воинов и не больше трех сотен ополчения, которые должны были оберегать баронство от возможного, правда только теоретически, нападения лесных орков. Об опасности со стороны людей не хотелось даже думать, хотя такое и было возможным. Андрей вывел небольшую армию в три с половиной тысячи человек – он смеял надеяться, что это была все же не толпа, а армия. С ополчением проводились регулярные учения, ополченцы были четко разбиты на десятки, сотни и полки, отрабатывались различные перестроения, люди обучались владению оружием.

Однако как бы он ни старался, по сути это были крестьяне и ремесленники. Так для чего же он вывел этих людей на границу оккупированной территории, где неизменно должен был встретиться с противником, сумевшим разбить армию людей, практически полностью состоявшую из профессиональных солдат, каждый из которых, без преувеличения, мог противостоять десятку крестьян?

Как ни странно, но сейчас он занимался тем, что создавал свою армию, а еще свой народ или своих людей, это уж как смотреть. Сытая жизнь – это хорошо, этим можно купить лояльность, можно избежать бунтов, когда вокруг творятся противоестественные вещи, но этого недостаточно, чтобы получить преданность. Этот продукт стоит гораздо дороже. Человек, прошедший с тобой сквозь горнило войны, начинает смотреть на окружающих людей по-другому. Он начинает делить всех на тех, кто стоял с ним на поле брани плечом к плечу, и на тех, кого там не было. Они много слышали о том, что их барон – герой многих конфликтов, о том, что благодаря ему и горстке людей, которые были с ним, выжили тысячи. Но Андрей никогда не видел в их взглядах того, что неоднократно видел в глазах тех, кто вместе с ним отстаивал Кроусмарш. После той схватки он приобрел в их лице не просто крестьян и ремесленников, но братьев по оружию. Да, они значительно уступали в выучке его дружинникам, но они также имели полное право именоваться его боевыми соратниками, потому что стояли с ним плечом к плечу, когда все их бросили. Не имеет значения, что маркграф не мог успеть к той битве, – его там не было, и все тут.

Если ему удастся с победой провести сквозь горнило войны всех этих людей, то он получит уже не горстку по-настоящему преданных и верящих в него, а значительно больше. Потому что они вместе сражались с врагом и побеждали его, когда остальные, поджав хвост, прятались по углам или как псы дрались за брошенную кость, в то время когда воры хозяйничали в их дворе. Он ни на минуту не сомневался в том, что они победят. Возможно, потом будет гораздо сложнее, но этот, первый бой останется за ними. Оркам просто нечего противопоставить людям. Конечно, будут потери, и, возможно, большие, но чем б€ольшая цена заплачена, тем дороже победа. Андрей ни на минуту не забывал о том, что война так или иначе закончится, придет мир, люди залечат свои раны – и тогда с новой силой встанут противоречия, это неизбежно. Вот тогда-то с ним рядом встанут те, кто сегодня в темноте ночи готовился к первому в своей жизни бою.

Когда он принял решение совершить скачок в развитии людей, а в частности создать новое оружие, чтобы противостоять оркам, так как только в этом видел спасение и себя, и тех, кто стал ему дорог, он и не предполагал, что в его руках окажется оружие массового поражения. Идеальное оружие, о котором даже не могут мечтать военные в его мире. Оружие, способное уничтожать сотни тысяч, миллионы с противной стороны, при этом будучи совершенно безопасным для своих.

Это оружие, эта болезнь сейчас была его главным козырем, но применять его он пока не мог, потому что не мог не думать о том, что будет завтра. Да, лилась кровь ни в чем не повинных людей, но все они, по сути, были ему чужими. Он же должен был думать о своих. О своих близких, о своих друзьях, о своих людях.

Именно по этой причине он сейчас вывел на поле этих людей. Здесь, на этом поле, сегодня в схватке с врагом должна была появиться его новая семья, должен был появиться народ, который будет способен поверить ему и пойти за ним. Андрей уже решил для себя, что Кроусмарш будет существовать отдельно от остальных людских территорий, потому что оставаться в составе Английского королевства было слишком опасно, а для этого люди должны были поверить в него, поверить в правильность учения падре Патрика. Возможно, он и ошибался, но иного выхода не видел.

– Милорд, полки на позициях. – Джеф был серьезен и сосредоточен как никогда. Сегодня все зависело не от него и не от дружинников вообще, сегодня все зависело от ополченцев – крестьян и ремесленников, вышедших на поле брани не для того, чтобы защитить свои дома, они были далеко, а для того чтобы сражаться за род людской. Выстоят ли они? Этот вопрос отчетливо читался на лице бывалого ветерана.

– Все будет нормально, Джеф. Они выстоят. Они выстоят, и мы победим.

– Надеюсь на это, милорд.

– Жан, мы правильно вышли на позиции? Дьявол, ничего не видно.

– Не сомневайтесь, милорд. Орки не далее как в пятистах шагах от нас.

– Ну с богом.

Светало. Рассвет, как обычно, наступил очень быстро. На востоке появился алый диск Гра. Всю ночь небо было затянуто плотными облаками, но дождем они так и не пролились, бесследно исчезнув с рассветом.

– Денек будет жарким, – проговорил первый из ветеранов.

– Это точно. Хорошо, хоть у нас было ночное дежурство. Как представлю себе, что пришлось бы стоять в доспехах на этой жаре, то становится как-то не по себе.

– Спать на такой жаре, даже в тени, тоже сомнительное удовольствие.

– Все лучше, чем исходить потом на посту или на учебном поле.

– С этим спорить не буду.

В поле за частоколом раздались первые трели полевых птиц и беспрерывный стрекот цикад, который заглушал все другие звуки, – тоже явный признак погожего дня. За спиной послышались звуки просыпающегося лагеря, а затем словно вдогонку зазвучал чистый звук трубы, играющей побудку. Послышались команды тотемов, поднимающих свои десятки, недовольные, хриплые со сна, голоса ветеранов, впрочем, на их ворчания тотемы не обращали никакого внимания: ветераны тем и отличаются от молодых, что имеют негласную привилегию немного поворчать в неофициальной, так сказать, обстановке. Вдоль стен двигались десятки под командой своих тотемов, с утренней побудкой совпало время смены караула. Наблюдая за этой картиной, ветераны немного взбодрились.

Второй из ветеранов сладостно потянулся, предчувствуя скорый отдых: смена была уже в двух постах от них, – а затем бросил последний взгляд на поле, еще недавно скрытое непроницаемой мглой, а затем плотной пеленой тумана. Утренний туман под первыми лучами Гра начал быстро истаивать. Вот его сплошная пелена начала распадаться на части, и видимость стала улучшаться. Ветеран так и замер с разведенными в стороны руками и открытым в зевке ртом.

– Гырхово семя! – наконец встрепенулся он. – Труби тревогу!

Первый уже видел то, что увидел его товарищ, а потому, когда тот только кричал, он уже подносил к тонким губам, пристраивая точно между клыками, боевой рожок. И вот на смену только что замолчавшей трубе зазвучал тревожный надтреснутый звук рожка. Словно вторя ему, послышалось еще несколько рожков. Все звуки исходили с северной стены, значит, с других сторон противник замечен не был.