Читать книгу "Ступени на эшафот - Юрий Корчевский"

– Оповестить не успели. А тело осмотреть можно. Оно в палатке, где размещается полевой цейхгауз.

Прошли. У огромной брезентовой палатки часовой с винтовкой. Командиру отсалютовал по-ефрейторски.

Труп лежал у походного раскладного стола. Матвей наклонился. На правом виске огнестрельная рана, рядом с кистью правой руки валяется револьвер. На первый взгляд самоубийство. И мотив понятен – командиру стало известно о воровстве военного имущества. Но Матвей сразу понял – не самоубийство, а инсценировка его. Самоубийцы стреляют в голову или сердце, почти прижав оружие к телу или одежде. На коже при выстреле в упор вокруг входного отверстия след от ожога и мелкие вкрапления частичек несгоревшего пороха. Матвей подобрал револьвер с земли, понюхал ствол.

Ха! Убийца работал грубо, надеясь, что тщательно разбираться не будут. Стреляли из другого оружия. Если бы выстрел был из этого револьвера, ствол пах кисловатым, характерным запахом сгоревшего пороха. Матвей откинул дверцу барабана, провернул его. Все патроны целы. При выстреле будет виден накол капсюля на гильзе.

Продемонстрировал полностью заряженный револьвер подполковнику.

– Сколько патронов вы видите?

– Семь!

– Как же тогда произошёл выстрел?

– Не могу знать.

– Стреляли из другого оружия. Это не самоубийство, а убийство. Кто-то хотел скрыть следы. Никому не покидать пределы лагеря, в палатку никого не впускать. Телефон для связи с городом есть?

– В штабе.

– Разрешите воспользоваться?

– Пожалуйста, я вас провожу.

Пока Матвей телефонировал в полицию и прокуратуру, подполковник отдал распоряжение. После телефонных переговоров Матвей спросил:

– У кого из военнослужащих есть револьверы?

– У офицеров табельное оружие – «наганы». Из нижних чинов – у наводчиков орудий и командиров расчётов.

– Никого не забыли? Немедленно собрать и построить всех у штаба.

Штабом служила деревянная изба на две комнаты. Конечно, подполковнику не нравилось, что ему отдаёт приказы ротмистр. Но в полку чрезвычайное происшествие, которое может в дальнейшем помешать продвижению по службе. А ему хотелось получить полковника и командовать полком. Это в гвардейских полках служат дворяне, у которых и продвижение быстрое и жалованье в два раза выше. А подполковник был выходцем из семьи священника из глухой провинции и всего добивался сам.

Собрали перед штабом артиллеристов полковой батареи.

– Предъявить оружие! – скомандовал Матвей.

Сам осмотрел барабаны револьверов, нет ли стреляных гильз? Стволы обнюхал. Всё чисто.

– Разойдись!

Затем построили офицеров. Лишь один майор, остальные – подпрапорщики, прапорщики, поручики, капитаны. И действия у Матвея отработанные. Осмотр барабанов, обнюхивание стволов. Уже почти все осмотрены и вдруг удача. В одной каморе гильза. Причём и гильза и ствол пахнут порохом. Стреляли совсем недавно, не более десяти часов назад.

– Фамилия?

– Прапорщик Шавырин, командир первого взвода второй роты.

– Господин подполковник, попрошу Шавырина поместить под охрану.

Офицеры недоумённо переглядываются. Матвей досмотрел оружие оставшихся.

– Благодарю, господа офицеры! Можно разойтись.

А сам Матвей принялся за допрос Шавырина. Запирался прапорщик недолго. Матвей сразу выложил улики – гильза в барабане револьвера, запах пороха. О том, что произошёл самострел, в полку уже знали. Событие шокировало многих. Но полагали – допился до белой горячки.

К моменту приезда в полк судебного медика, прокурорского следователя и полицейского урядника Матвей допрос почти закончил.

Картина вырисовывалась скверная. Вовсе не личные неприязненные отношения были причиной убийства. Оказывается, Авешников похищал и продавал оружие и боеприпасы не бандитам, а подпольной организации эсеров. От эсеров откололись военные члены партии, образовав «Военно-революционную организацию». Прапорщик знал всего несколько человек, которых назвал. Матвея сведения, сообщённые Шавыриным, шокировали. Заговорщики-военные значительно опаснее, чем боевики. Военные дисциплинированны, знают теорию городского и полевого боя, обучены обращению с оружием, натренированы.

Достоинств много. Десяток офицеров с оружием перебьют или разгонят втрое-вчетверо превосходящие силы боевиков. Главный вопрос – против кого нацелены военные. Эсеры в рядах армии – это плохо. Не должно быть в армии сторонников какой-либо партии, иначе быть беде. Армия должна быть нейтральна в плане политики.

Пошли аресты. Один арестованный сдавал одного-двух сообщников, их арестовывали, допрашивали. Пусть не сразу, но и они выдавали контакты. Круг арестованных ширился, задействованных в арестах и допросах жандармов становилось больше. Столичное Охранное отделение невелико по численности, и через месяц следствия получилось, что весь отдел был задействован на ликвидацию «Военно-революционной организации». Судил их трибунал. Если бы было военное время, всех приговорили к расстрелу. А поскольку время мирное, да ещё не натворили ничего, кроме приобретения оружия и патронов военного образца, то руководители получили разные сроки каторги, рядовые члены организации – ссылки. Но все были с позором уволены из армии и лишены чинов.

Так малозначительный эпизод по пьянству интенданта привёл к ликвидации большой группы заговорщиков.

Дело огласке руководство военного ведомства и внутренних дел старалось не давать. Кое-какие сведения до журналистов доходили, но неясные и отрывочные. Охранное отделение, как обычно, отмалчивалось. Армейские генералы разводили руками и делали удивлённые глаза.

– В полках заговорщики? Помилуй Бог! Чай, не 1825 год на дворе.

Матвей, как инициатор дела, стоявший у истоков его, получил премию в тысячу рублей. Сумма приличная, сроду столько в руках не держал. Вернее – держал, но не свои. То государственные после уничтожения боевиков при экспроприациях, то акционерных банков. Но никогда рубля не присвоил. Другое дело свои. Разные мысли в голову лезли. Положить в банк под проценты? Купить автомобиль? Или добавить ещё своих и замахнуться на квартиру. Решил посоветоваться с отцом.

– А купи-ка ты, сын, дачу. Мы бы с твоей мамой там проживали. Свежий воздух в нашем возрасте полезен. А ты бы на выходные приезжал, крыжовничка поел с куста, либо малины, да просто в шезлонге полежал. После городской суеты, что может быть лучше?

Предложение заманчивое, он без подсказки отца о даче даже не думал. А если ещё на участке дом будет основательный, чтобы можно было и зиму там провести, так вообще замечательно. Начал газеты с объявлениями просматривать. То далеко от города, то домишко убогий, то цена неподъёмная. Чем ближе к городу, либо транспортное сообщение лучше, тем дороже. Дачи на Чёрной речке, в Петергофе, Стрельне – были доступны купцам, промышленникам, знаменитым артистам или писателям.