Читать книгу "Девушка из его прошлого - Трейси Гарвис Грейвс"

– Мисс?

– Я с вами поменяюсь, – говорит мужчина, стоявший передо мной в очереди. После того как он получил ключи от своей машины, задержался сделать звонок по мобильному, и я думаю, что он подслушал наш разговор. – Я умею водить машину с ручной передачей. Можете взять мою.

Импульсивно я его обнимаю. Он не отшатывается и не застывает, как сделала бы я, если бы со мной так поступил незнакомец. Он коротко отвечает на мои объятия, пару раз похлопывает меня по спине и говорит:

– Берегите себя. Надеюсь, вы его найдете. Желаю удачи.

Я выезжаю из Чикаго в начале второго и направляюсь на восток по трассе I-90. Так начинается моя двенадцатичасовая поездка в Хобокен. По большей части я буду держаться I-90 или I-80. Я ничего не имею против федеральных автострад. Меня часто пропускают, но я остаюсь в правой полосе и продолжаю двигаться. Я даже не нервничаю, когда приезжаю на первый пункт оплаты, потому что знаю, как они работают, и заранее заготовила перед выездом много мелочи. Я нервничаю только тогда, когда в поток пытается вклиниться другая машина. Два человека посигналили мне, потому что слева от меня возникла машина, а я не посторонилась вовремя, но никто не разбился.

В зависимости от того, сколько остановок я сделаю, буду в Хобокене завтра после полудня. Мама забронировала для меня номер в отеле в Пенсильвании, где я проведу ночь. Если бы я выехала не так поздно, то попыталась бы преодолеть весь маршрут за один день, потому что я наконец что-то делаю! – и от этого у меня прилив сил, но мои родители вышли из себя, когда я упомянула об этом, заставив меня пообещать остановиться в отеле на ночь и позвонить им, когда я приеду туда.

Когда сгущаются сумерки, я уже не так уверенно веду машину. Кроме того, идет небольшой дождь, и это придает всему кругом странный блеск. Сейчас я еду со скоростью всего сорок пять километров в час. Вот уже миль десять как мне нужно в туалет, но я не хочу съезжать и останавливаться вне федеральной трассы. Впрочем, у меня нет выбора. Впереди я замечаю съезд, поэтому включаю поворотник.

В конце пандуса на обочине сидит человек. На нем куртка с поднятым капюшоном, но в руках у него нет таблички с просьбой о еде или деньгах. Когда машина передо мной останавливается, мужчина тащится к водительской двери, чтобы принять то, что предлагает водитель. И тут до меня доходит, что кто-то обхватил его ногами за талию и что он прикрывает курткой ребенка.

Светофор загорается зеленым, и я следую за машиной впереди меня через перекресток и вниз по съезду к заправке. У меня все еще есть полбака, но раз уж я здесь, то решаю его долить. Пока я жду отключения насоса, думаю о мужчине и ребенке. Почему они вышли под дождь? Что случилось с их машиной? Где они проведут ночь? Наверное, они замерзли. Я переминаюсь с ноги на ногу, потому что мне следовало бы сходить в уборную, прежде чем беспокоиться о бензине.

В конце концов я накручиваю крышку на бензобак и бегу в уборную. Я не слишком осторожна, потому что не могу перестать думать о мужчине и ребенке, и когда я встаю, чтобы застегнуть штаны, мой телефон выскакивает из кармана и падает в унитаз. Сомневаюсь, что он испорчен, но я представляю, каково это будет, если протянуть руку и вытащить его из грязного унитаза бензоколонки.

Я не могу этого сделать, поэтому оставляю его там.

Я все еще думаю о мужчине и ребенке в двух милях отсюда. В новостях появлялись кошмарные истории об ужасах, которые творили террористы, но были и истории о людях, которые выходили на улицы, чтобы помочь другим. Как в Нью-Йорке люди приглашают незнакомцев в свои дома, чтобы приютить их и накормить. Дать им одежду и обувь. Я тоже хочу принять участие. Я тоже хочу показать, что могу помогать людям.

Если я подвезу мужчину и ребенка, это, вероятно, будет одной из немногих хороших вещей, которые произошли с ними сегодня, поэтому на следующем съезде я разворачиваюсь и еду за ними.

Мужчина не слишком хочет ко мне садиться. Он объясняет, что последний человек, который их подвез, заставил их выйти из машины, когда маленького мальчика вырвало.

– Сомневаюсь, что в нем еще что-то осталось, но не знаю наверняка, – говорит он.

Я говорю, что я не возражаю, хотя, конечно, у меня будут проблемы с запахом, если это случится снова. Они едут к его тете в Аллентаун, он надеется найти там работу, а она будет присматривать за ребенком. Их машина сломалась несколько миль назад, и у него нет денег, чтобы ее починить.

– Я еду в Хобокен. Мы с моей лучшей подругой собираемся искать моего парня, который был в Южной башне во вторник. Он считается пропавшим без вести. У меня забронирован номер в отеле сразу за границей Пенсильвании. Дальше я сегодня не поеду.

– Твой парень был в одной из башен?

– Да, но он из нее выбрался, потому что его имя есть в списке. Я просто должна найти его, потому что он не звонил.

– Я… я уверен, что ты его найдешь. Я могу позвонить тете и попросить ее забрать нас из отеля. Нам просто нужно укрыться от дождя сегодня вечером.

Его зовут Рэй, а его маленького сынишку – Генри. Малыш выглядит бледным и возбужденным, когда мы пристегиваем его на заднем сиденье.

– Мне пришлось оставить его кресло на обочине. Генри уже не мог иди, а я не мог нести все на себе. Мне очень не хотелось его бросать.

– Уверена, с ним ничего не случится, – говорю я, хотя понятия не имею, что за специальное сиденье нужно Генри.

Рэй не похож на серийного убийцу или что-то в таком духе. Я мельком увидела его лицо, когда дверь была открыта и в салоне зажегся свет. Он выглядит почти моим ровесником или, может быть, на несколько лет моложе. Я не очень хорошо умею определять. У него шрам на подбородке. Так трудно понять, что представляет собой человек, просто посмотрев на него. Люди либо добры, либо нет. Некоторые люди выглядят красивыми снаружи, но прогнили до мозга костей. А некоторые лишь притворяются добрыми. Дженис и Джонатан многому меня научили, но я не думаю, что есть способ по-настоящему узнать, добр ли кто-то, пока ты не доверишься ему и не покажешь, что добра сама.

– Все будет хорошо, приятель, – говорит Рэй сыну. – Теперь тебе будет тепло.

– Я хочу пить, папа. – Он закрывает глаза.

Может быть, он уснет. Мне бы хотелось, чтобы у меня было что-нибудь, чтобы дать ему попить, но у меня нет.

Рэй никак не комментирует, как резко я тронулась с места или тот факт, что я постоянно еду на пять миль ниже предельной скорости. Мы путешествуем в полном молчании. Даже если бы мне нравились светские беседы, сейчас мне было бы трудно ее поддерживать. Я должна сосредоточиться на дороге и на том, что теперь я отвечаю за безопасность еще двух человек.

Генри на заднем сиденье начинает хныкать. Может быть, в желудке у него все-таки что-то осталось?

Рэй оборачивается.

– Ты думаешь, тебя сейчас вырвет?

– Я хочу пить, папа, – повторяет Генри. – Я хочу сока.