Читать книгу "Врач от бога - Ирина Градова"

– Совершенно верно, – кивнул Карпухин. – Теперь мы займемся подозреваемыми.

– И как вы собираетесь доказать преступный сговор? – поинтересовалась Вика. – Ну, учились они в одной школе, ну, посещали празднование юбилея школы – дальше что? Почему, кстати, до передачи дела в ОМР следствие так и не смогло доказать существование прямой связи между преступниками, ведь она очевидна?

– Да, – вздохнул Карпухин, – здесь мы прокололись, чего уж скрывать. Но у нас есть оправдания – не слишком, конечно, серьезные, но все же… Во-первых, вы сами знаете, первоначально дела находились у разных следователей, а трупов было всего три. Вы вообще-то в курсе, сколько таких дел ведет следователь одновременно?

– Больше одного? – рискнула предположить Вика.

– Верно. Следователи еще даже не успели как следует развернуться, как появились статьи Афанасьева о «Виталайфе». Вы правы, они слишком легко «купились» на непроверенную информацию, но ведь городские власти и закончить им не дали, а передали дела в ОМР, так как приняли за основу версию о массовом отравлении «Виталайфом» и, следовательно, усмотрели причину для того, чтобы расследованием занимались люди, имеющие непосредственное отношение к медицине.

Я посмотрела на Лицкявичуса: ни один мускул не дрогнул на его лице при этих словах. Думаю, все в этой комнате понимали, почему все делалось столь поспешно: кое-кому «наверху» было просто необходимо защитить свои интересы, которые могли пострадать в случае, если бы расследование велось без их ведома и участия. Возможно, то, что оно так затянулось и потребовалось еще два покойника из числа людей, повинных лишь в излишней тяге к спиртному, стало следствием именно этой поспешности!

– Далее, – продолжал Карпухин, – даже когда стало ясно, что отравление – не единичный случай, связь пытались установить именно между жертвами, а ее, как известно, не было и быть не могло. Может, со временем дошло бы и до проверки членов их семей на предмет знакомства и преступного сговора, но это сейчас уже не имеет значения. Все случилось именно так, как случилось, а история, как известно, не имеет сослагательных наклонений!

– Но, – не сдавалась Вика, – насколько я понимаю, на данный момент единственное, что вы можете доказать с большей или меньшей вероятностью, это то, что Светлин оставил на столе в закусочной бутылку с отравленной водкой.

– Верно, – кивнул майор. – Против его словесного портрета, полученного от Перова, ни у какой защиты аргументов не окажется.

– Так то – Перов, – покачала головой девушка. – Вы не сможете даже связать этот случай с двумя смертями, произошедшими в тот же день, ведь покойники уже ничего не скажут и не смогут описать Светлина!

– А вы говорили, что Виктория учится на биологическом факультете? – заметил Карпухин.

– А что? – ощетинилась девушка.

– Да ничего, – пожал плечами майор, – просто вы вполне профессионально рассуждаете – прямо как настоящий юрист!

– А она у нас вообще – вундеркинд! – с гордостью сказала я, словно Вика была моей собственной дочерью.

– Ну, тогда понятно, – усмехнулся Карпухин. – В отношении последних двух смертей у нас и в самом деле имеются лишь косвенные доказательства, но и их достаточно, чтобы обвинить Светлина. Вы помните, откуда доставили пострадавших?

– «Парк Победы», «Московская», «Электросила»! – выпалила Вика.

– Правильно, и произошли убийства в течение полутора часов, прямо друг за другом.

– Вы хотите сказать, что Светлин просто проехал на поезде, оставляя бутылки с отравой в кафе у метро одной и той же линии?

– Не очень умно с его стороны, но тем не менее факт! – подтвердил майор. – Правда, бутылок на местах происшествий не обнаружили, так как никому в кафе не пришло в голову вызывать милицию, только «Скорую», ведь, во-первых, никаких признаков насильственной смерти не было, а во-вторых, пострадавшие умерли не на месте. Зато работники кафе опознали мужчину с фотографии и рисунка.

– А первые пять убийств? – спросила Павел.

– С ними сложнее – особенно с Ириной Пластун, так как прямой связи ее с Вартаном Гаспаряном не наблюдается, но теперь уж позвольте нам поработать. Лично я думаю, что в этой цепочке одно слабое звено – Петр Глушко.

– Почему Петр? – удивилась я.

– Потому что ему придется терять меньше других, – пояснил Лицкявичус. – У Тюлениной – деньги мужа и фирма, у Томилина – банк тестя, у Гаспаряна – отцовский бизнес, а Светлин в этой ситуации может потерять больше всех – плюс организация убийств, а это пожизненное заключение. И только Глушко – пешка в игре, рискующая лишь собственной свободой. Если мы договоримся, он заложит нам всех фигурантов с потрохами, а там и остальные заговорят. Так что, даже если сам Светлин уйдет в отказ, его признание не понадобится.

– А могу я… присутствовать на допросе Глушко? – спросила я.

– Зачем это вам? – удивился Карпухин.

– У Агнии Кирилловны имеются личные мотивы, – сказал Лицкявичус. – Прошу вас разрешить ей присутствовать – в виде исключения.

Никак не ожидала поддержки от этого человека – век живи, век учись!

– Ну, разве только в виде исключения, – развел руками майор.

* * *

Честно говоря, я ожидала, что меня посадят за стеклом – одним из тех, что являются прозрачными с одной стороны и выглядят как зеркало – с другой. Насмотревшись детективных сериалов, я вполне могла на это рассчитывать, но в следственном отделе ничего подобного не оказалось. Я сидела в маленькой каморке, где был установлен небольшой черно-белый телевизор, и наблюдала за допросом Глушко на экране. Вел его сам Карпухин. Еще в комнате находился молодой мужчина в форме, который, по-видимому, вел протокол.

– Черт меня дернул на этот школьный юбилей пойти! – говорил Глушко подавленно. Выглядел он как человек, до сих пор не верящий в то, что совершил, – запавшие глаза, заострившиеся черты, трясущиеся руки, с трудом удерживающие сигарету, любезно предложенную майором. – Ведь не хотел я, да Валька потащила – пойдем да пойдем, интересно же поглядеть, какими все стали! А чего тут глядеть-то? И так ясно, что нам хуже всех живется… Наверное, она потому и рвалась туда, чтобы лишний раз меня мордой в дерьмо ткнуть: вот, мол, смотри, чего ребята добились, а ты, идиот, загниваешь в своем НИИ! Отношения у нас уже и так были никакие, и Валька заявила, что тогда без меня пойдет. Я этого, конечно же, допустить не мог: черт-те что она могла про меня ребятам наплести, да и совсем неудачником, который даже жену свою приструнить не хочет, выглядеть не хотелось. А ведь знал, знал – добром это не кончится!

– Кто завел разговор об убийстве? – спросил Карпухин, присаживаясь на край стола.

– Да не помню я… Помню, напились мы тогда крепко – все пятеро, а я как выпью – на откровенность тянет. Вот и начал жаловаться на жизнь, рассказал, что Валька мне всю судьбу поломала, а то жил бы сейчас поживал в Штатах, нормальные бабки зашибал бы… Да еще дочку Валька забрать грозилась к себе во Владик – это ж как до Китая лететь, а у меня зарплата двадцать тысяч с копейками! Она мне все время поминала, что меня, видите ли, выбрала, хотя в школе гуляла и с Толькой, и с Валентином… А я, выходит, ее ожиданий не оправдал! У них вот и дело свое, и бабла – до фига, а я тоже мог бы, если б не Валентина. Но я все терпел от нее – все, кроме того, что она Галинку увезти вознамерилась! В общем, плакался я, плакался, а Анька возьми и скажи: «Думаешь, самый несчастный здесь, а? Самый бедный?» И рассказала, что мужик ее, конечно, женился на ней и все такое, но он ведь юрист, как и она, вот и состряпал брачный договор, по которому ей в случае развода ни фига не достанется. А сам гулял по бабам, что твой кот, ей работать запретил, а ее партнерство в его адвокатской конторе – всего лишь номинальное. Унижал ее всячески и постоянно попрекал отсутствием детей, а Анька к кому только не обращалась с этой проблемой – все говорили, что она-то здорова, а вот Дмитрий ее наотрез отказывался от любых обследований, обвиняя Аньку в бесплодии. Со стороны ее жизнь казалась идеальной, и никто бы не догадался, что Аньке переживать приходится из-за муженька каждый божий день! Она так жалела, что практику оставила – хотела мужу угодить, а теперь, почти в сорок, начинать с нуля уже поздно, а уж «ноль» ей Дмитрий обеспечит – в этом Анька нисколько не сомневалась. Ну, стоило ей высказаться – и пошло-поехало! У всех у нас, оказывается, проблемы – да такие, которые миром не решишь. У Толика жена, набитая деньгами, надумала ноги от него сделать и укатить за границу с любовником, а Тольку оставить ни с чем. Он очень рассчитывал на то, что тесть поставит его во главе банка, когда сам на покой соберется, а он уже вовсю об этом поговаривал. А супруга, значит, все втихаря решила сделать, ни слова о своих планах не сказала, зараза! Если бы Толька не заподозрил неладное и не влез в ее электронную почту, то и не узнал бы ничего и остался с носом. У Вартана вообще кошмар – да вы и сами знаете! Эта модель, так называемая, совсем его папашу окрутила, он готов был ей ноги целовать, а мать на старости лет вынуждена была такое унижение терпеть! Вартан у нас вообще парень горячий, а тут – того и гляди с катушек бы слетел и папашу своего с любовницей голыми руками… А еще он боялся, что отец от матери уйдет, а Ирка эта все его денежки и бизнес к рукам приберет. Девка она была жадная, все время из отца деньги тянула – то на квартиру, то на машину новую. Вартан-то о существовании этой девки случайно узнал. Отец и раньше погуливал, но это все несерьезно было – свернет налево на месяц-другой, а потом все равно к жене бежит. Но на этот раз, похоже, все иначе оказалось: Вартан даже частного детектива нанимал, когда увидел, что отец деньгами их автосервиса оплачивает непомерные счета своей зазнобы. Аппетит у нее, я вам скажу, отменный: дорогие рестораны, спа-салоны всякие, поездки за границу…