Читать книгу "Мелодия для саксофона - Наталия Антонова"

Начала свой рассказ Волгина с того, что к ней обратился клиент с просьбой найти убийцу Екатерины Терентьевны Самсоновой.

– Кто это? – быстро спросил следователь.

– Имени его я тебя не назову! – отрезала Мирослава.

Наполеонов заёрзал в кресле, но потом сказал:

– Ладно, рассказывай дальше.

И она рассказала ему, как полетела в Волчеморск, остановилась в гостинице «Чайка», в той самой, где останавливался Аркадий Бессонов и его друзья. И дальше изложила по порядку все события.

– Почему ты не стала искать убийцу здесь, а полетела в Волчеморск? – спросил Наполеонов.

– Не знаю, – призналась она, – если я сошлюсь на интуицию, ты опять будешь фыркать.

И в подтверждении её слов он на самом деле фыркнул.

– Ну вот!

– Извини. Но всё-таки признайся, ты с самого начала предположила, что у саксофониста в городе на море есть любовница, и она пришлёпнула его тёщу, перепутав Екатерину Терентьевну с его женой Антониной.

– Нет, ничего такого я не предполагала. Просто хотела изучить обстановку.

– Ага, так я тебе и поверил!

– Шура…

– Помнишь, – перебил он её, – у Чехова есть рассказ «Супруга»?!

– Ну?

– И там, сейчас, погоди, – он прижал руку ко лбу и стал цитировать: «Тёща… безумно любящая свою дочь, и во всём помогающая ей; если бы дочь душила человека, то мать не сказала бы ей ни слова и только заслонила бы её своим подолом». А тут! – воскликнул Наполеонов, вскочив с кресла и, больно стукнувшись своими коленями о колени Мирославы, забегал по комнате, – она, то есть тёща…

– Шура! Чья тёща?

– Неважно! Мать убила ради дочери.

– Погоди! Сядь.

Наполеонов плюхнулся в кресло.

– Друзья Аркадия, по-видимому, давно знали о наличии у Аркадия любовницы и покрывали его. По крайней мере они все трое признались в этом.

– И подтвердили, что Аркадий лежал с гипертоническим кризом, доченька дежурила возле любовника, а у матушки руки были развязаны.

– Не забывай, что соседи Пушкарской из «Удачного» говорят, что они видели её в этот день на собрании.

– Сказать можно всё! – отмахнулся Наполеонов.

– Но нам всё равно нужно быть предельно осторожными, чтобы не наломать дров, – предостерегла Мирослава. – Пока у нас нет никаких доказательств.

– А её прилёт в наш город и поспешный отлёт?

– Нужно найти такси, на котором она ехала из аэропорта.

– Если только она не воспользовалась автобусом.

– Но не может же быть так, чтобы никто её не заметил…

– Представь, никто так и не вспомнил, что видел в этот день кого-то незнакомого…

– Наверное, надо заново обойти квартиры и предъявить жильцам фотографию.

– Сделаем.

– И потом её отпечатки в квартире Бессоновых! Они просто обязаны были там остаться! Она же не могла войти в квартиру в перчатках?!

– С ручки молотка отпечатки стёрты.

– И ты думаешь, что она больше ни до чего не дотрагивалась?

– Не знаю…

В дверях снова появился Морис и заявил:

– Или вы сейчас же идёте ужинать, или я всю еду складываю в мешок и несу к контейнеру.

С криком: «Нет! Нет!» – Наполеонов вскочил с кресла, снова стукнувшись о колени Мирославы.

– Шура! У меня от тебя синяки будут! – проговорила она недовольно.

– А нечего было ко мне свои коленки прижимать.

– Придушу! – погрозила она ему кулаком.

– Но не сегодня и не сейчас! – бросил он и почти бегом устремился к двери.

Морис покачал головой и тоже вышел. На колени к Мирославе запрыгнул Дон и стал переминаться, массируя мягкими лапками с едва выпущенными коготками ушибленные места.

– Один ты меня жалеешь, – нежно проговорила Мирослава и запустила пальцы в длинную шелковистую шерсть. Потом подхватила любимца на руки со словами:

– Идём, а то Морис изволит гневаться.

Кот что-то муркнул ей в ответ и спрятал голову у неё на груди.

После ужина Наполеонов намеревался вернуться к обсуждению дела Самсоновой, но Мирослава категорически отказалась, сказав, что нужны новые факты.

Рано утром Наполеонов укатил на работу. А Мирослава взяла телефон, забралась с ногами в кресло и позвонила в Волчеморский театр драмы.

Ей любезно ответили и перенаправили к администратору.

Мирослава объяснила, что ей нужно переговорить с режиссёром театра Альфредом Фёдоровичем Гульновым.

– Извините, – ответили ей, – но наш театр ещё не вернулся с гастролей. И Альфред Фёдорович тоже, – потом голос уточнил: – А вам нужен именно Гульнов?

– Наверное, не именно он, – подумав, ответила Мирослава, – возможно, вы сможете мне помочь?

– К вашим услугам.

– Скажите, а фамилия актрисы по имени Раиса, которая подменяет иногда Клару Шляхтину, Анишина?

– Ну, что вы! Вас кто-то ввёл в заблуждение. У нас есть актриса Раиса Матюхина. А Анишина Вероника Валерьевна – наш гримёр.

– Простите, – сказала Мирослава, – но почему, когда заболела Анишина, вызвали Клару Шляхтину?

– Потому что до того, как с боем прорваться на сцену, Кларочка работала гримёром, – любезно ответили ей.

– О! – вырвалось у Мирославы, но тотчас, взяв себя в руки, она поблагодарила: – Большое вам спасибо!

– А что передать Альфреду Фёдоровичу?

– Что я восхищаюсь его талантом!

– Простите, вы, это кто? Вы забыли представиться.

– Извините. Я детектив Мирослава Волгина.

Теперь возглас «О!» вырвался у собеседника Мирославы.

Но она не стала ждать, пока он придёт в себя и засыплет её вопросами, просто быстро попрощалась и отключила связь.

Мирослава ещё только обдумывала полученную информацию, как зазвонил её сотовый.

Она глянула на имя абонента. Звонил Наполеонов.

– Да, Шура.

– Ты можешь сейчас подъехать?

– Куда?

– В Постышевскую городскую больницу. Та, что в квартале от набережной третьего спуска?

– Что случилось?

– Кирилл Савельев, мальчик, которого столкнули с лестницы в подъезде, где живут Бессоновы, пришёл в себя.

– Выезжаю немедленно! – сказала она и отключилась.

Через минуту она уже бежала по лестнице и кричала:

– Морис! Мы срочно выезжаем!