Читать книгу "Северный флот. Единственная правдивая история легендарной группы. Вещание из Судного дня - Денис Ступников"

Глобальнейшее впечатление на меня произвел случай, когда Горшок куда-то пропал, мы уже стали беспокоиться. На окраине они снимали какую-то халупу – в хрущевской девятиэтажке на Ржевке. Короче, мы всей группой пошли его искать. Мобильных тогда еще у нас не было. В итоге мы нашли его в квартире в какой-то дурацкой клетчатой рубашке, сидящим в кресле, изможденным до последней стадии. Пустая трехкомнатная квартира, а он сидел и просто элементарно не мог встать.

В общем, они с Анфисой играли в Сида и Нэнси и заигрались. Подробности были не очень красивыми. Любой, кто был в подобном месте, понимает, как выглядела эта квартира: матрасы на полу, а в дальней комнате в кресле между жизнью и смертью сидит Миха. Этот момент и отражен в кульминации песни «ИNОЙ». Мы всей толпой не знали, что с этим делать. Кончилось тем, что позвонили его родители, мы Горшка отправили домой, и они его там вытаскивали. После этой ситуации его силком развели с женой. Анфиску забрали ее родители, она, естественно, дико психовала по этому поводу. Но если бы их тогда не разлучили, они бы и закончили, как Сид и Нэнси. Кто-то бы точно умер уже тогда. За это Мишкиным родителям поклон, они его реально спасли.

Он сидел дома запертым, к нему вызывали врача, чистили. Родители дули на воду и никого больше к нему не пускали. Но, поскольку в те годы я у его родителей котировался как сравнительно недавно пришедший в группу человек, а очередной альбом «Короля и Шута» нужно было готовить, договорились пускать к Михе от группы меня. Я приходил, и мы под гитару кое-какие вещи разбирали. Горшок уже выглядел абсолютно нормальным, но в какой-то момент начал что-то с себя смахивать. Я не догоняю, а он спрашивает: «А тебя ОНИ не беспокоят?» Оказывается, все это время, пока мы занимались песнями, по нему «ползали» какие-то мухи или тараканы.

П. Сажинов и А. Леонтьев, июль

Яков Цвиркунов

Но это лирика, а смысл-то в том, что этот момент для песни ключевой – воспоминание о человеке, который находится вне времени, между двумя мирами, и не понимает, кто он. Он явно нездоров, но испытывает какой-то гибельный восторг.

При этом он понимает, что попал. Если представить эту песню как ящик, то последней дощечкой в этой конструкции будет мой разговор с Лешкой Горшеневым уже после смерти его брата. Он мне просто рассказал, как Миха начал общение с героином. В данном случае героин – это как раз то, что поселяет у тебя внутри Иного и делает тебя другим – не таким, каким ты был раньше. Лешка рассказал, что давным-давно была какая-то тусовка и он просто наблюдал, какой Миха был до употребления герыча – скромный парень, застенчивый. В нем, видимо, бушевали какие-то страсти, но глубоко внутри. Лешка сказал: «Было ощущение, что как будто он вылез из коробки, когда укололся, – стал совсем другим».

Это его необратимо изменило. Он не стал хуже, просто в нем появилась какая-то уверенность в себе. Видимо, для него героин стал тем волшебным зельем, который бесплатно выпиваешь – и меняешься необратимо. За этот эликсир он заплатил чудовищную цену. В минуты просветления ты понимаешь, что внутри тебя сидит Иной, но тем не менее он сильнее и неумолимо перетягивает на свою сторону. Песня как раз о том, что Мишка Иным и стал. Под действием веществ Горшок, образно говоря, превращался в Гоблина, делаясь злым и раздражительным. Ближе к концу жизни эти его «периоды Гоблина», которые Князь в свое время хорошо охарактеризовал, стали удлиняться и, в конце концов, над ним возобладали. Иногда он мог позволить себе какие-то реально злые вещи. То, что раньше он просто играл, потихоньку стало вылезать наружу. По большому счету степень безысходности в песне та же, что и в «Старом крысолове», но здесь подход немножко другой.

Забавный факт: какие-то люди по выходу альбома пытались критиковать тексты, начиная с «ИNОЙ». Сначала я не догонял, что происходит, потому что люди реально несли какую-то чушь. Оказалось, что какой-то псевдовидеоблогер со временем «превратился» в литературного критика и начал делать обзоры на тексты из альбома. Его дико взорвало словосочетание «я стою под ливнем проливным». Как будто я идиот и не понимаю, что это тавтология, которую я к тому же применил действительно умышленно, чтобы показать, в насколько безысходной ситуации оказался герой. Он стоит в безнадеге, и его пропитывает вода. Поэзия есть поэзия, ты можешь писать что угодно. Поэты так видят. Я очень старался, чтобы песня была немного импрессионистичной. Поскольку это очень личное, историю про Мишку я раньше не афишировал. Он был такой и не боялся, не стеснялся им быть. Это его цена, которую он заплатил.

Вторую вокальную партию в песне «ИNОЙ» исполнила Дария «Нуки» Ставрович из группы «СЛОТ». Являясь универсальной певицей, которой подвластны практически любые жанры, Нуки здесь практически неузнаваема, буквально становясь Иной, отражая зловещую суть этого темного внутреннего двойника, сравнимого с Тенью из пьесы любимого Михаилом Горшеневым Евгения Шварца. Обычно женский вокал придает песням мягкость и лиризм, но тут вышло с точностью до наоборот.

Александр Леонтьев:

Хотелось, чтобы это был максимально иной голос, иная подача. Плюс в припевах она жестит со своим гроулингом. Участие Нуки получилось совершенно спонтанным. С Дашкой мы как-то вместе выпивали, тусили и запланировали записать совместную песню. Прошло несколько лет, и каждый раз при встрече вспоминали: «Ну чего, где песня?» Все время что-то не срасталось. Еще на стадии отсутствия текста я, отталкиваясь от красоты музыкальной, планировал Дашу на «Самую темную ночь». Но потом получилось так, что, когда я написал на эту вещь текст, я понял, что вдвоем петь ее невозможно, потому что она о смерти, а умирает каждый в одиночку. Это было бы нарушением канона, поскольку одиночество в этом случае мы бы из песни убрали. Уже записав вокальные партии к песне «ИNОЙ» и отдав песню на сведение, я еду из Питера на «Сапсане» после финального студийного дня и прослушиваю на предмет ошибок присланное Алякринским предсведение альбома. Слушаю и понимаю, что в припеве мой голос звучит то ли сиротливо, то ли малоэнергично. И мне приходит в голову мысль, а почему бы не записаться сюда Дашке? Тут же ей звоню и уговариваю ее, чтобы встретиться буквально на следующий день. Приехал к ней записывать домой, из-за чего ей реально пришлось отложить какие-то дела, так как через день она улетала на Дальний Восток. Полученные несколько вариантов я отправил Алякринскому. Получилось довольно удачно.

«Здравствуй, страна!»

Песня, которая обречена плодить ожесточенные споры, кто имеется в виду под утрированным я-персонажем: зачинатели различных диктаторских режимов, Петр Порошенко или Владимир Путин. Но, как обычно у «Северного Флота», эта злая и дерзкая вещь оказывается шире тривиального памфлета и исследует природу власти, подавляющей индивидуальность и инициативу. Также примечательна тем, что Яков Цвиркунов здесь выступил в качестве соавтора текста.