Читать книгу "Любовница группенфюрера - Элли Мидвуд"

— Правда? — Глаза мальчика стали совсем огромными. Мой авторитет явно рос по минутам.

— Да. Только смотри — никому: это государственная тайна.

— Я никому не скажу. Папа никогда не говорит про работу. А что именно он делает?

— Он…начальник всех шпионов рейха. Поэтому он так много работает. Ты видел, сколько людей работают в РСХА? Они все его подчинённые, и без его руководства они не смогут выполнять свою работу.

— Выходит, он самый главный шпион в рейхе? — спросила Гертруда, беря меня за руку, пока мы шли к машине Генриха, которую я решила одолжить на денёк.

— Можно и так сказать.

— И ты помогаешь ему шпионить за людьми?

— Да.

— И что вы делаете с преступниками, которых вы ловите?

— Сажаем их в тюрьму.

— Здорово! — Хансйорг взял меня за другую руку. — А ты когда-нибудь в кого-нибудь стреляла?

— Пока не приходилось, — улыбнулась я.

— А папа в кого-нибудь стрелял?

Ну и что мне было ответить на это его восьмилетнему сыну?

— Даже если и стрелял, то я об этом не знаю.

Он выглядел немного разочарованным таким ответом.

— Папа всегда носит на себе пистолет.

— Да, я знаю.

— Он тебе давал из него стрелять?

— Нет, никогда.

— Мне тоже. — Мальчик вздохнул.

— Стрельбу я тебе не обещаю, но как насчёт подержать настоящий пистолет?

Хансйорг посмотрел на меня как на своего нового лучшего друга.

— У тебя есть пистолет?

— У меня нет. А вот у моего мужа есть. Хочешь с ним познакомиться?

— Да!

Генрих не скрыл своего удивления, когда я открыла дверь в его кабинет и завела внутрь двух детей.

— Кто твои новые друзья? — Кивнул он на них с улыбкой.

— Наши новые дети. Оба их родителя их, похоже, не хотят, вот я и решила их взять себе. Знакомься, это Гертруда, сегодня ей исполнилось шесть, а это Хансйорг, и он не может дождаться, чтобы ты показал ему свой пистолет.

— Серьёзно, откуда ты их взяла?

— Дети обергруппенфюрера Кальтенбруннера. Его жена привела их ему, чтобы он за ними присмотрел, но у него как всегда куча работы.

— И он решил сбросить их на тебя?

Я пожала плечами.

— А я не против. Они мне очень даже нравятся; я даже думаю насовсем их забрать. А теперь хватит тянуть время, и покажи своему новому сыну свой пистолет.

Генрих хмыкнул, но всё же достал личное оружие из кобуры, разрядил его и, убедившись что в стволе не было пули, вложил пистолет в руки заворожённого мальчика.

— Хочешь, покажу как целиться и стрелять?

Я только головой покачала, с улыбкой наблюдая за тем, как оба устроились у открытого окна и начали целиться во что-то снаружи. Гертруда, казалось, разделяла мои чувства.

— Мальчишки такие глупые. Только и делают, что играют в войну.

— К сожалению, когда они вырастают, всё становится ещё хуже.

Я опустилась на ковёр и жестом пригласила девочку присоединиться ко мне.

— Ты не представишь меня своей подруге? — кивнула я на её куклу. — У неё очень красивое платье. Она должно быть принцесса?

По просиявшему лицу Гертруды я поняла, что нашла в ней слабое место всех девочек: принцессы и сказочные истории.

— Это Рапунцель. Видишь, какие у неё длинные волосы?

— Вижу. А хочешь увидеть настоящую Рапунцель?

Она закивала с нескрываемым энтузиазмом. Я начала одну за одной вынимать шпильки из тугого пучка над шеей, и меньше чем через минуту каскад моих длинных, золотистых волос рассыпался до самого пола, вызвав восхищённый вздох девочки.

— Можно потрогать? — едва прошептала она.

— Конечно можно.

Она протянула руку и осторожно провела пальчиками сквозь пряди.

— Ты такая красивая!

Я наклонилась к ней совсем близко и шепнула:

— Ты умеешь хранить тайны?

Она снова закивала, по-прежнему с самозабвением гладя мои волосы.

— Я — настоящая принцесса. Только ты никому не должна говорить, потому что я прячусь.

Гертруда на секунду задержала дыхание.

— Но если ты настоящая принцесса, то где твоё платье?

— Скажу, если обещаешь никому не говорить.

— Обещаю, — торжественным шёпотом отозвалась она.

Я поднялась с пола и прошла к столу Генриха, на котором он хранил нашу свадебную фотографию, а также отдельно мою, на которой я была в костюме Королевы Лебедей. На той фотографии я действительно была похожа на принцессу: у меня даже небольшая корона сверкала в волосах. Я подумала, что Гертруде это наверняка понравится. Она распахнула глаза ещё шире, когда увидела фото.

— Так ты и вправду принцесса?

Я улыбнулась и кивнула.

— А что случилось с твоим платьем? И короной?

— Видишь ли, много лет назад я жила в Волшебном Лесу с остальными обитателями Леса: феями, гномами, и другими принцами и принцессами. И все мы жили в мире друг с другом, и гармония царила в Лесу. У каждого из нас был свой определённый дар: я умела танцевать, другие обитатели Леса умели петь, играть на различных инструментах, кто-то писал стихи и книги, а кто-то сочинял музыку. У нас были красивые храмы со звёздами над входом, где мы собирались каждую неделю, чтобы возблагодарить Бога за то, что он дал нам такую прекрасную жизнь. Среди нас были лучшие доктора, которые могли излечить любую болезнь, и лучшие учителя, которые могли научить детей любой науке. Всё, чего мы желали, так это чтобы жизнь наша текла своим руслом, наполненная миром и счастьем. Но однажды злой колдун пришёл в наше королевство, и ему не понравилось то, что мы — лесные создания — жили по соседству с другими обитателями королевства — обычными людьми. И начал он запугивать тех людей, рассказывая им, что мы хотим на них напасть и отобрать их земли, и что нам нельзя верить, потому что мы — зло, и даже не люди, как они. Он начал говорить людям, что чтобы победить нас раз и навсегда, нас нужно уничтожить всех до одного, или же взять в рабство.

Девочка едва слышно вскрикнула.

— Сначала люди Королевства не хотели слушать колдуна, и он решил наложить на них заклятие, чтобы заставить их поверить в ту ложь, что он и его приспешники распускали. Затем колдун собрал армию из самых высоких и сильных воинов, каких он только смог найти, и одел их всех в чёрное, и нанёс свой символ — череп со скрещенными костями — им на одежду. Он дал им по мечу и повелел идти в Лес, и изловить всех до одного обитателей Волшебного Леса, чтобы бросить их затем в огромные печи, что он приказал построить специально для этого.