Читать книгу "Аверс и реверс - Тальяна Орлова"

— Но в словах духа был резон, — удивил Кейн. — Если бы речь шла не о Лорен, то мы совсем иначе смотрели бы на эту ситуацию.

— Хорошие дела не совершаются через плохие поступки, брат! — повторил Дастин свою излюбленную фразу.

— Речь не о хороших делах… Речь вообще никогда не идет о них.

Слова Кейна раздавили меня еще сильнее. Он привязан ко мне — в этом нет никаких сомнений. Но он, в отличие от Дастина, всерьез обдумывает предложение. Тот, кто в будущем и должен принести меня в жертву. Тот, без которого мне не слишком-то и нужна долгая жизнь.

34

Сходить с ума — забава так себе. Интересно только в первые пару дней. И не было ничего удивительного в том, что я больше не выдерживала. Мозг отчаянно искал хоть какой-то стабильности. И потому я отказалась ехать с остальными в супермаркет за продуктами, ведь Кейн тоже оставался в особняке. И он был единственным, кто мог подарить моей душе спокойствие.

Я постучалась, но даже не ждала ответа. Вошла и остановилась возле двери. Кейн, стоявший у окна, обернулся, потом прошел ближе и сел на край кровати.

— Кажется, я просил никогда не заходить в мою спальню, подружка брата.

— Я не подружка, — зачем-то поддалась ему и начала спорить, но быстро вспомнила о том, зачем пришла: — Кейн, ты в самом деле считаешь, что моя жертва может быть оправдана?

— А ты так не считаешь?

— Не знаю, — я немного растерялась. — Но мне очень важно знать твое мнение на этот счет.

— Кажется, тебе важно знать мое мнение совсем по другому вопросу, — он лукаво прищурился. От его улыбки внутри все сжалось. — Подойди ко мне сама, Лорен. Раз уж ты теперь не подружка брата, то подойди сама.

— Нет! Кейн, давай поговорим о…

— Ло-орен, — он протянул мое имя и улыбнулся еще шире. — Вряд ли ты хочешь говорить.

— Кейн!

— Подойди.

Я будто бы неосознанно сделала шаг вперед, но тут же снова отступила. Не повезло мне с его настроением — сейчас продуктивной беседы не выйдет. Лучше уйти, а потом попытаться снова, когда Кейн будет настроен на серьезность. Но я никак не могла заставить себя отступить еще, как и приблизиться к нему, понимая, что именно мое движение и будет означать окончательный ответ.

Кейн встал, заставив меня замереть. Я заторможено наблюдала за тем, как он медленно приближается, обходит меня. Чувствовала, как остановился прямо за моей спиной. И задрожала от ощущения его дыхания на моем затылке:

— Я в самом деле считаю, что такое жертвоприношение оправдано. Одна жизнь какой-то девчонки с окраины Чикаго, подобных которой можно насчитать миллиард. А взамен все человечество получает долгосрочную свободу от духов.

Я, игнорируя ощущение его близости, выдавила:

— Возможно, ты и прав. Но от твоих слов мне больно. Кажется, я готова была услышать их от кого угодно, только не от тебя.

— Я снова не оправдал чьих-то ожиданий, — Кейн тихо смеялся. — И снова провалил роль влюбленного голубка. Что же со мной делать, Лорен? Кажется, я неисправим.

Я спонтанно совсем немного подалась назад, чтобы почувствовать прикосновение к нему. Пусть и такое слабое, но делающее все вокруг нереальным мерцающим антуражем. Закрыла глаза, чтобы усилить это чувство внутри. Услышала, как и его дыхание немного сбилось. Лорен Райз, ты окончательно потерялась в этой влюбленности. Которая уже не страсть в ее чистом виде, но до сих пор еще в достаточной степени страсть, чтобы только в этом месте и хотелось находиться. И ты безумна, Лорен Райз, если считаешь, что твоя влюбленность приведет хоть к чему-то хорошему.

Кейн наклонил голову, теперь его шепот стал ближе и оттого еще сильнее сбивал с толку:

— Попроси меня.

— О чем?

— Чтобы я прижал тебя к себе еще ближе.

Я не в силах была ничего сказать. Тихая усмешка. Конечно, он слышит, как мое сердце пытается пробить ребра изнутри.

— Попроси меня, Лорен, чтобы я раздел тебя.

Откинулась затылком на его плечо, задохнулась. Но промолчала.

— Ты собираешься потом списать все на мое решение, правда? Так намного, намного легче жить. Но я не хочу, чтобы тебе было легче.

Слишком поздно, чтобы взывать к силе воле. Слишком близко. И сейчас вопрос уже не стоит о том, что легче, а что труднее. Лишь одно я понимала наверняка: уйти я все равно не смогу. А если и заставлю себя, то вернусь — через несколько часов или дней. Чтобы попросить. Или в надежде на то, что он больше не заставит просить.

Потому резко развернулась к нему, подняла лицо. Положила руки ему на плечи и утонула в черных зрачках. Там, где-то очень-очень глубоко замелькало синее пламя, которое начало разрастаться. Но при этом оставалось далеко — за чернотой его можно разглядеть только если вглядываться так, как я вглядывалась сейчас.

— Поцелуй меня, Кейн.

Очередная короткая усмешка. Но он все же коснулся моих губ — сухо, вскользь, не позволяя раствориться в ласке. Положил руки мне на талию, сжал, а потом резко снова развернул от себя. Толкнул к кровати. Так грубо, что я невольно полетела вперед. Перехватил под живот, другой рукой надавил на плечо. Задрал вверх юбку. Звякнула молния на его брюках. Зачем он так? Неужели в нем не накопилось достаточно нежности, чтобы подарить мне хоть каплю? Но вместо протеста я застонала.

Кейн стянул с меня белье — все такими же резкими и сильными движениями, которым я не смогла бы сопротивляться, даже если бы захотела. И взял меня безо всякой ласки или подготовки. Но на каждый его толчок я только сильнее изгибалась и выдыхала все более громкий стон. Вцеплялась пальцами в покрывало, закусывала губы до крови, но ничего не могла с собой поделать. Страсть, как она есть. И усиливающаяся с каждым выдохом. Кажется, в конце я кричала, а от переизбытка эмоций непроизвольно побежали слезы.

Кейн, едва я только отошла от оргазма, так же грубо стянул меня на пол, рванул за плечо и развернул, прижимая к спиной к полу. И снова вошел, подхватив руками мои бедра. Ни одного поцелуя. Мы даже от одежды не избавились. И притом я снова погружалась в волну такого возбуждения, которое сознание не может контролировать.

Я и гораздо позже не смогла бы описать то, что пережила. Целый час сидела на полу в душе под струей прохладной воды и почему-то безотчетно, глупо рыдала. Слезы текли сами собой, как если бы мне надо было избавиться от тонн лишних эмоций. Притом еще глупее улыбалась. И не сдерживала болезненный смех, накатывающий волнами. Кейн хотел быть со мною грубым — и ему это удалось. Возможно, это было демонстративное или часть его натуры — неважно. Однако когда я уходила из его комнаты, он не сдержался. Остановил меня у двери, обнял и как будто вовсе не хотел отпускать. Я все же оттолкнула и ушла. Потому что пока не была готова обнажить такую правду перед Дастином и остальными. Но это последнее движение Кейна только поначалу озадачило, а теперь вызывало болезненный смех: он может играть какую угодно роль и может быть сколь угодно груб со мной, но он совершенно точно не хотел меня отпускать. Этого осознания достаточно, чтобы рыдать и смеяться одновременно. И хотеть жить. И перестать бояться мелочей — например, как воспримут нашу с Кейном связь. Это все такое неважное по сравнению с тем, как он вжимал меня в себя возле двери своей спальни. А потом отпустил… потому что я захотела уйти.