Читать книгу "Тонкий лед - Оксана Кольцова"

Выехали из Йевера после полудня; пока не покинули черту города, Альвдис все смотрела, выхватывала для себя впечатления — и самой потом вспомнить, и дома рассказать. Нищие, просящие милостыню на улицах, небольшая каменная церковь с крестом на макушке, знатная приезжая дама в меховом плаще, бросившая на красивую северянку удивленный взгляд… Фризских женщин мужской наряд Альвдис не изумлял, многие из них наверняка сами переодеваются в такое платье, когда в том есть необходимость. Не всегда мужчины дома, и приходится самим выходить в море, ловить рыбу, а то и верхом куда-нибудь отправиться. А вот знатные франкские дамы, как рассказывал Мейнард, о таком и помыслить не могут. Альвдис считала — ей повезло, что она северянка, и вообще ее редко волновало, как посмотрят на нее другие.

Компания Мейнарда представляла собой весьма занимательное зрелище. Впереди ехал Чужеземец, рядом с ним — Альвдис, с любопытством оглядывавшаяся по сторонам; за ними, насвистывая и напевая, следовал Сайф. Рэв и Флавьен, оба разные и между тем неуловимо похожие, теперь держались друг друга и непрерывно говорили, хотя понимал каждый едва ли десятое слово собеседника. Но, похоже, удовольствие воинам доставлял сам процесс. А уже следом за ними ехали все остальные: франки и северяне перемешались, суконные плащи соседствовали с накидками из звериных шкур, длинные франкские мечи — с более короткими и широкими норвежскими… Вся эта толпа гомонила, словно стая галок, опустившаяся на свежевспаханное поле. Впрочем, никто особого внимания на путников не обращал: встречались на тракте люди и поинтереснее на вид. Например, купцы с востока и юга, одетые в шелка и потому мерзшие в холодном для них климате (Альвдис-то казалось, что жара стоит!), наемники в старых куртках и с настороженными взглядами, босоногие пилигримы, подпоясанные веревками. Вместо привычных для Альвдис придорожных столбов, которые ставятся в память об умерших, здесь стояли на перекрестках большие каменные или деревянные кресты, облитые дождем, обожженные солнцем и выглядевшие так, словно растут из земли.

— Это христианство прорастает, — пошутил Мейнард, когда Альвдис поделилась с ним своими наблюдениями.

В первый день дорога была довольно свободной — лишь иногда встречались обозы, идущие в Йевер или же оттуда, крестьянские телеги, отчаянно скрипевшие колесами, да пастухи, перегоняющие с пастбища на пастбище тощих по весне и пугливых овец. Пастушьи собаки лаяли на лошадей, но не отваживались подходить близко; пастухи и вовсе не оборачивались, их интересовали только их овцы. Деревень в округе оказалось немного, и те лежали в стороне, в складках между холмами, в пышном цветении плодовых садов. Дальше во франкских землях, сказал Мейнард, есть места, где специально выращивают много яблок и делают из них сидр, достойный вождей и королей. Там сады тянутся на многие мили, и когда яблони цветут, кажется, будто облака спустились на землю и прилегли отдохнуть.

Ночевать остановились на постоялом дворе у дороги; так как торговый тракт в Йевер уже понемногу заполняли путники, мест для всех не сыскалось, и дружинники, посовещавшись, встали походным лагерем под открытым небом. Так было проще присмотреть и за лошадьми. Альвдис же с Мейнардом поели в общем зале и заняли комнату, которую владелец постоялого двора отвел им за неплохую сумму. Комнатка оказалась небольшой, довольно грязной и с неширокой постелью, однако молодоженам было все равно. Они наконец-то снова могли быть наедине, за надежно запертой дверью, и проводить время так, как пожелают. На следующий день Альвдис зевала, сидя в седле, и терла глаза; дружинники понимающе ухмылялись и переглядывались, но один-единственный брошенный Мейнардом взгляд пресек возможные подшучивания еще до того, как они начались.

И снова погода благоприятствовала путникам: солнце щедро изливало свою милость на подернутые зеленой дымкой холмы, россыпи майских цветов, звонкие ручейки и реки, через которые приходилось переправляться вброд. Вода текла по круглым камешкам, гладя их бока, и Альвдис прихватила один такой на память. Казалось бы, обычный камень — но ведь из чужой земли… А иногда брода не отыскивалось, зато обнаруживался мост, что казалось северянке настоящим чудом. В ее землях мостов не имелось, причем таких основательных, каменных, как здесь. Глубокие ущелья предпочитали обходить, как и реки, бывшие в Норвегии в большинстве своем высокими и бурными, со множеством порогов, а не такими мирными, как здесь. А там, где позволял рельеф, северяне сооружали броды, принося и подкатывая камни.

Заканчивался сев, тут и там встречались распаханные поля, где крестьяне надеялись выпросить у каменистой земли хороший урожай ячменя или овса. Здесь все оказалось Альвдис знакомым: она часто видела, как быки тащат по полю ард (Скандинавский плуг без отвала. — Прим. автора), один человек шел за плугом, направляя его, а другой шествовал впереди и погонял быков длинным прутом или останавливал их, если плуг натыкался на камень. Женщины бросали во свежевспаханную землю семена из больших корзин, и затем проходили уже с бороной, чтобы почва как следует впитала посеянное и вернула налитыми колосьями. Кроме овец, выгоняли пастись на молодой траве коров и лошадей; забавно было наблюдать, как тонконогий жеребенок, смешно вскидывая колени, скачет вокруг матери, радуясь солнцу и простору.

На фоне этой мирной жизни область войны, куда ехал отряд, казалась Альвдис чем-то нереальным. И лишь на третий день пути она начала замечать действительные ее признаки. В городе, названия которого Альвдис не запомнила, и где остановились лишь пообедать и узнать последние новости, встречалось уже гораздо больше солдат и нищих калек, чем в Йевере. За соседним столом ела и пила большая компания наемников; к ним-то и пошли за новостями Мейнард и Флавьен, велев северянам не вмешиваться. Впрочем, Рэв отличался хотя бы некоторым благоразумием и подчинялся приказам господина беспрекословно, а остальные слушались Рэва. Кривой Ашиль, который был суров со своими воинами, но чрезвычайно стеснителен с женщинами, чтобы скрасить госпоже ожидание, сходил к хозяину трактира и принес для Альвдис фрукты и сыр, который хитрый хозяин явно приберегал для лучших клиентов. Пока Альвдис наслаждалась неожиданным угощением, вернулись и Мейнард с Флавьеном.

— Мы поступили правильно, не повернув на Франкфурт, — сказал Чужеземец, усаживаясь рядом с Альвдис и утаскивая у нее кусок сыра. — Короля Людовика там уже нет: он вместе с войском движется на запад, видимо, чтобы соединиться с Карлом — если они договорятся, конечно. Никогда не знаешь, кто с кем поссорится в последний момент… Мы догоним их, если будем ехать так же быстро, как сейчас.

— Лошади выдержат? — спросил Флавьен; Рэв фыркнул, уловив суть вопроса.

— Это лучшие лошади Бейнира, франк! Они выдержат не только быструю многодневную скачку, но и сражение после, если понадобится!

— Выдержат, — перевел для Флавьена Мейнард, а Рэву сказал: — Я не собираюсь ввязываться в сражения, запомни это. Да и тебе, и нашим людям от того какой прок? За франков вы биться уж точно не будете, а у нас так повелось — свои дерутся со своими, чтобы как следует поделить землю. Да и то, достается она не простым людям, а королям… Помни, что я тебе говорил, Рэв: мы едем ненадолго, дабы я мог спокойно жить дальше на своей аурландской земле и надоедать вам ещё много лет. А сражаться ты в походах будешь, если тебя в них потянет.