Читать книгу "Я все равно тебя найду - Татьяна Веденская"

– Турфирма «Вершины мира», менеджер Олеся, слушаю, – приятным голосом ответила мне телефонная трубка.

Мы с Олей сидели у нее дома, запивая водкой валерианку и валокордин. После разговора с Галиной у меня остались только две возможные модели поведения: я могла напиться и рыдать, не переставая, кляня горькую судьбу, жестоко посмеявшуюся надо мной, или могла напиться и начать звонить Рубину, игнорируя голос разума, говоривший, что на дворе конец июня и прошло слишком много времени. Я, естественно, выбрала вторую модель.

– Девушка, а как мне связаться с Алексеем Рубиным? – по бумажке читала я.

Оля написала мне текст на случай, если у меня снова заклинит голову и словарный запас иссякнет, как золотая жила на отработанном руднике.

– С Рубиным? Никак. Он на Алтае, – радостно сообщила менеджер Олеся.

– Черт! – хлопнула я себя по коленке. Что ж такое, никогда его нет на месте. То в Боливии, то на Алтае.

– Что? – не поняла Олеся.

– А когда… когда он будет? – промямлила я.

Оля сделала страшное лицо. Я вопросительно вытаращилась на нее.

– Через месяц. В конце июля, – ответила Олеся. – Он там будет до конца алтайского сезона.

– А ему нельзя передать сообщение? – спросила я.

Оля странно мотала головой. Я закрыла трубку рукой и шикнула на нее. Но она была непреклонна и что-то пыталась мне сказать.

– Можно. Но передадут его недели через полторы, так как сейчас он на маршруте и не должен выходить на связь.

– Люлька, прекрати молоть чепуху! Ты должна ехать! А вдруг ему не передадут сообщение! – яростно шипела Оля.

– А вы точно передадите? – спросила я.

– А что вы, собственно, хотите ему передать? – заинтересовалась Олеся.

Я хотела было сказать: передайте ему, что я его люблю, но это было бы глупо. И она бы точно не передала ничего подобного по рациям и экстренным спутниковым телефонам, или чего у них там есть из связи.

– Я … одно очень важное сообщение. А может, я бы могла к нему приехать лично? – брякнула я.

Олеся несказанно удивилась:

– Приехать? Куда? На Катунь?

– На… куда? – не поняла я.

Тут Оля вырвала у меня из рук трубку и снова занялась спасением утопающих.

– Девушка, милая. Вопрос жизни и смерти. Скажите, если бы от вас зависела судьба двух любящих сердец, вы пошли бы им навстречу? Выполнили бы святую миссию? – огорошила Олесю Соловейка.

– Ну… конечно, – растерялась та.

– Тогда дайте нам телефон Рубина. И, если можно, еще Павла Стешенко. Где, вы сказали, экспедиция?

– О, как интересно! А любящие сердца – чьи? – прониклась ситуацией Олеся.

– Вы мне – телефоны, адреса, явки и пароли, а я вам – все подробности этой трагической истории! – Оля сделала предложение, от которого Олеся не смогла отказаться. Через минуту у нас были телефоны Алексея и Павла, а также весьма путаное описание маршрута Барнаул – Сростки – Чуя – Катунь – Чемал – Барнаул, в неопределенной точке которого сейчас находился Алексей. Естественно, его телефон не отвечал.

Так как я не сопротивлялась, Ольга решила, что обязана все поправить, и набрала номер Павла Стешенко. Этот хрен с горы, как водится, оказался на связи. Вот почему всегда так: Алексей в Боливии или где-то в глубинах Алтая, а гадкий Стешенко говорит «алле»?

– Алле! Это кто? – деловито поинтересовался Стешенко. У меня немедленно началась тахикардия с элементами инсульта, но Оля была крепка, как кремень.

– Это Ольга. Из Москвы. Вы меня не знаете, но это не важно. У меня к вам есть очень серьезный разговор.

– Да? Ну и что? Давайте выкладывайте! – ощетинился Стешенко. Я затаила дыхание и слушала их разговор по громкой связи.

– Вы помните, как звонили в Москву по поручению Алексея Рубина? Он не смог приехать и попросил вас позвонить.

– Не помню, – моментально отреагировал Паша. – Я занят, перезвоните завтра.

– У вас этого «завтра» может и не быть, – замогильным голосом заявила Оля.

Паша, кажется, растерялся.

– В каком смысле?

– Тогда вам ответила некто Галина. Она сообщила вам, что Юля выходит замуж. Верно?

– Ну, допустим, – с неохотой согласился он.

– Видите ли, эта самая Галя вам соврала. Ни за кого Юля замуж не выходила. Она чуть не отравилась, когда Рубин не приехал. Я лично ее отвозила в Институт Склифосовского! – Я зашикала, но Ольга дернула меня за рукав и подмигнула. Мол, не дрейфь, я знаю, что делаю.

Паша, кстати, и правда замолчал. Потом откашлялся и спросил:

– А что ж она мне тогда про какого-то Мишу сказала?

– Миша бросил Юлю несколько лет назад, когда она родила. Это долгая история. Суть в том, что Миша, может, и хотел жениться на Юле, но она, как пионер-герой, уволилась с работы, послала Мишу подальше и сидела, ждала Алексея. Который, как вы понимаете, не приехал. По вашей милости, между прочим! – в Ольгином голосе зазвучали критические нотки.

Стешенко немедленно засел в глухой обороне.

– А что ж тогда она не уехала с ним, когда он приехал? Вы меня на пушку не берите. Я тут ни при чем!

– Ни при чем! – ахнула я. – А кто мне сказал, что Алексей – мерзавец и просто попользовался мной?

– Юля? – насторожился Стешенко.

– А кто еще! – возмутилась я. – Ведь это после разговора с тобой я чуть не сошла с ума. И уехала к Мише, что равносильно самоубийству!

– Я ничего не понимаю, – заюлил Стешенко. – Чего вам надо?

– Когда он приехал, то Юли не застал, – примирительно пояснила Оля. – Зато застал меня. А я, как и вы, была уверена, что знаю, что для Юльки лучше. И теперь я имею подругу, близкую к нервному срыву.

– А от меня-то вы чего хотите?

– Вы эту кашу заварили, вы должны и придумать, что нам делать. Как нам связаться с Рубиным? – деловито подытожила Оля.

Мы еще долго говорили, выясняя подробности, но главное было одно. Стешенко хоть и раскаялся (или сделал вид, что раскаялся), но сам плохо представлял, как найти Алексея.

– Честно говоря, я и сам не рад, что влез в это все. После той истории Алексей сильно изменился. Он стал хватать все туры подряд, чтобы не торчать в России. Мы с ним и трех раз не виделись с тех пор.

– Может, он вас избегает? – предположила я, вспомнив, как трудно мне стало общаться с Ольгой.

– Не думаю, – обиделся Стешенко. – Просто был очень занят.

– Отлично. Значит, его телефон заработает неизвестно когда, да еще и неизвестно, как долго. Что ж нам делать?

– Не знаю. А что вы хотите? Все-таки прошло столько времени. Сделанного не воротишь, – философски рассуждал Павел.