Читать книгу "Всешутейший собор - Лев Бердников"

С осени 1854 года у Меншикова открылись старые раны, его физическое и душевное состояние после серии военных поражений резко ухудшилось. А 22 февраля 1855 года вступивший на престол Александр II уволил Александра Сергеевича с должности главнокомандующего «для лечения». Вместе с императорским указом князь получил письмо покойного Николая (скончался 18 февраля) с горькими упреками за неудачи в Крыму. В декабре 1855 года светлейший был назначен генерал-губернатором Кронштадта, но уже через четыре месяца оставил этот пост и более в государственных и военных делах участия не принимал.

Последние годы Меншиков проводил в тиши кабинета. Будучи страстным библиофилом, он владел одним из лучших книжных собраний в Петербурге (оно насчитывало свыше 50 тыс. изданий). Библиотека его отличалась универсальностью и была богата историко-дипломатической, военно-морской литературой, всякого рода справочниками, энциклопедиями, словарями, библиографическими указателями и пособиями. Имелись здесь и книги по естественным наукам, сельскому хозяйству, ветеринарии, народной медицине и т. д. Редчайшие инкунабулы и эльзевиры соседствовали с изящными изданиями Альда Мануция; поражала воображение уникальная по своей полноте коллекция славянских Библий.

Кто знает, что чувствовал Александр Сергеевич, оставаясь наедине с любимыми книгами. Может статься, погрузившись в чтение, он забывал о суете мира сего – о преходящих удачах и неудачах, о капризах придворной Фортуны и о тех, кого всю жизнь высмеивал и язвил этот светлейший острослов.

Синдром мюнхгаузена

Невероятные истории о волке, запряженном в сани, об олене, на голове которого выросло вишневое дерево, о восьминогом зайце, о коне, привязанном к маковке колокольни, – знакомы нам с детства и связаны с именем «самого правдивого человека на свете»: легендарного барона Мюнхгаузена. Одних только книг о его всевозможных приключениях насчитывается сегодня свыше шести сотен; о нем ставятся пьесы, снимаются кинофильмы. В литературе появлялись и появляются многочисленные «клоны» Мюнхгаузена (достаточно назвать Тартарена из Тараскона, астронавта Йона Тихого и капитана Врунгеля).

Этот популярнейший литературный герой имел своего вполне реального прототипа. Им был барон Карл Фридрих Иероним фон Мюнхгаузен (1720−1797) из городка Боденвердера, что неподалеку от Ганновера (теперь здесь создан его мемориальный музей). Примечательно, что добрый десяток лет он прослужил в России, куда последовал в свите немецкого принца Антона Ульриха Брауншвейгского; принял участие в Русско-турецкой войне 1735−1739 годов и отличился при взятии Очакова. В официальных бумагах сохранились отзывы о нем как об офицере бравом, исполнительном и весьма находчивом. В 1750 году Мюнхгаузен вышел в отставку в чине ротмистра и, навсегда покинув Московию, окончательно обосновался в родном Боденвердере. Образцовый семьянин, хлебосол и записной остроумец, он потчевал многочисленных гостей не только горячим пуншем и отменнной снедью, в которых знал толк, но и удивительными рассказами о своих приключениях. Слушать его байки съезжалась публика не только из предместий Ганновера, но и со всей Германии.

Уже при жизни Мюнхгаузену суждено было снискать всеевропейскую славу. Произошло это исключительно благодаря борзописцам от словесности. Воспользовавшись репутацией барона как отчаянного враля, они приписали ему такие неслыханные подвиги, о которых всамделишний Мюнхгаузен не мог даже и помыслить. А все началось с того, что в 1785 году в Лондоне вышло издание его земляка из Ганновера Рудольфа Эрика Распе (1737−1794) под заглавием «Рассказы барона Мюнхгаузена о его необычайных путешествиях и походах в России». Книга сразу же стала бестселлером и была сметена с прилавков читателями в первые же недели. Исследователи установили широчайший круг источников, творчески переработанных Распе для сего сочинения. Это и комедии Древней Греции, и фацетии времен Ренессанса, и немецкие фаблио XVI века, и популярные в XVIII веке сборники анекдотов, и т. д. Из сих разрозненных и разнородных историй автор сотворил единый литературный сплав, объединенный колоритной фигурой рассказчика-выдумщика.

В 1786 году в Гёттингене (хотя на титуле для конспирации значится Лондон) печатается на немецком языке издание «Удивительные путешествия на воде и суше, походы и веселые приключения барона Мюнхгаузена, как он сам их за бутылкой вина имеет обыкновение рассказывать». Автором этого варианта был профессор Готфрид Август Бюргер (1747−1794). В его изложении произведение увеличилось на треть и приобрело новую окраску. Существенно, что литературный Мюнхгаузен, от лица которого здесь ведется речь, не просто измышляет и фантазирует – он доводит до гротеска и абсурда способность человека солгать, прихвастнуть. А потому рассказанные им небылицы – это не ложь в собственном смысле слова, ибо на самом деле они-то и разоблачают ложь, выставляя ее в самом неприглядном и комическом виде. Не случайно Мюнхгаузен назван автором «карателем лжи».

Речь пойдет здесь не столько о восприятии Мюнхгаузена и его удивительных «приключений», сколько о так называемом синдроме Мюнхгаузена в России. Термин этот принадлежит к области психиатрии и, понятно, к самому легендарному барону непосредственного отношения не имеет. Люди, одержимые этим синдромом, стремятся привлечь к себе внимание собственными вымыслами, подчас самыми фантастическими, которые они выдают за реальность. Считаем возможным применить этот термин и к сфере русской культуры. Это тем более уместно, что подобные персонажи существовали в России до появления не только рассказов о Мюнхгаузене, но и самого их прототипа.

Еще одно предварительное замечание. Стихотворцу и филологу XVIII века В.К. Тредиаковскому принадлежит знаменательное высказывание: «По сему, что поэт есть творитель, еще не наследует, что он лживец…» Как мы покажем, сам образ рассказчика невероятных историй существовал в русской культуре XVIII – начала XIX века в этих двух ипостасях: «творитель» – «лживец». Сознаем, что такое разграничение несколько схематизирует культурный процесс рассматриваемой эпохи. Подчас в одном явлении и даже у одного и того же лица или героя свойства тривиального лжеца и вдохновенного художника (изобретателя «остроумных вымыслов») соседствуют, и выявить их в чистом виде бывает порой затруднительно. Тем не менее такая, на первый взгляд, грубая градация обладает известной точностью и подтверждается конкретным историческим материалом.

Невероятное и неправдоподобное берет свое начало в фольклоре всех народов мира. А в русском народном творчестве издавна существовал специальный жанр: «небылица в лицах», или «небывальщина». Пронизанные шутовским, скоморошьим началом, небывальщины были исполнены всякого рода несообразностями, вызывающими комический эффект:

Медведь летит по поднебесью,В когтях же он несет коровушку…На дубу свинья да гнездо свила,Гнездо свила да детей вывела.

Как отметил фольклорист Б.Н. Путилов, «вероятность восприятия небылиц в параметрах достоверности начисто исключается». Сказитель из народа (бахарь, скоморох) и не претендовал на правдоподобие, руководствуясь известной русской пословицей: «Не любо – не слушай, а лгать не мешай».