Читать книгу "Первая невеста чернокнижника - Марина Ефиминюк"

Он сгреб меня в охапку и крепко прижал к груди.

— Алина?

— М-м-м?

— Ты немедленно возвращаешься домой.

— А туфли-то можно забрать?

— Да.

— Обещаешь не наказывать Эверта?

— Нет.

— Он не виноват, я в жизни не могла подумать, что встречу в Троквене сеятеля добра. Эверт говорил, что это десять дней езды от Анселя. — Я подняла голову и заглянула в хмурое лицо Макстена. — Странно, правда?

— Странно — не то слово, — согласился он.

Разбор полетов прошел в сугубо мужской компании в кабинете Макстена, но Эверт так сильно обрадовался отъезду матери, что забыл обидеться на меня. Когда карета, увозящая Мартишу, растворилась в пыльном облаке, сын закрыл магическую дверь и счастливо улыбнулся:

— Спасибо вам, демоны!

* * *

Вечером в замок пришли просители. Понятия не имею, о чем шла речь, но едва за ними закрылась магическая дверь, как чернокнижник с учеником начали спешно собираться. Когда они, хмурые и сосредоточенные, уходили из Мельхома, то я едва не предложила посидеть на дорожку. К спине Макса был пристегнут арбалет, из заплечной сумки Эверта торчали заточенные колья. Острием вверх.

— Вы идете ловить вампиров? — спросила я.

— Будем ближе к утру, — невпопад ответил Макстен.

Дверь закрылась, вспыхнул контур. Замок разом опустел и погрузился в тишину. Ниоткуда внутри появилось странное ноющее чувство. Через час после ухода чернокнижников я поймала себя на том, что меряю шагами холл и с наслаждением грызу ноготь. Жена боевого генерала, блин!

— Госпожа Алина, — позвал меня Хинч, останавливая метания. — Поможете в оранжерее?

Видимо, пожалел начинающего неврастеника и придумал отвлекающее занятие.

— Собираетесь снимать помидоры? — поддразнила я.

— Агва еще не вызрела, — с каменным лицом объявил он, давая понять, что никогда в жизни не назовет божественный плод непонятным плебейским словом «помидор». Да садовод-любитель даже мысли не допускал, что великая агва могла расти в каком-то там плоском мире, где вместо магии использовали непонятное электричество, а колдунов считали мошенниками.

В царство Хинча я заглядывала редко, ведь он с трудом выдерживал даже набеги Эверта. К моему удивлению, в самом центре экзотического сада топорщилась молоденькая пальма с большими ярко-фиолетовыми цветами, совсем скоро обещающими перерасти в банановые плоды. Невольно я подняла голову, проверяя высоту стеклянного купола. За последние дни он действительно заметно поднялся.

— Здесь всегда была банановая пальма? — удивленно спросила я, семеня по узкой тропке за Хинчем.

— Вам знакомо это странное дерево? — резко оглянулся он.

— Да, банановые пальмы растут в моем мире, — объяснила я и немедленно исправилась: — На самом деле, его правильно называть банановым деревом. Смотрите, скоро появятся плоды. Будет огромная связка. Ствол надо чем-нибудь подпереть, чтобы не сломался.

— Вы знаете, как за ним ухаживать? — уточнил Хинч. — В вашем мире их часто сажают?

— Нет, просто я как-то в Интернете смотрела. Не спрашивайте зачем.

— Что такое Интернет?

— Ну… — зависла я.

— Какой-то особый гримуар? — помог он.

— Типа того. Бескрайний гримуар с ответами на все вопросы. У него спрашиваешь, мол, Алиса, параллельный магический мир существует? А она тебе весело отвечает: «Кукушка, что ли, сломалась? Кто такие вопросы задает тупому компьютеру? Лучше помой грязную посуду, уже неделю в раковине лежит».

Последовала очень странная пауза. Хинч разглядывал меня как дурочку. В тишине журчал спрятанный в зарослях фонтанчик.

— Может, вы и эти цветы узнаете? — наконец вымолвил прислужник, решительно закругляя разговор.

— Показывайте, — согласилась я.

Мы двинулись в другой конец оранжереи.

— Вам нравятся банановые деревья? — не оглядываясь, спросил Хинч.

— Мне нравятся бананы, — уточнила я. — Плоды.

— Смотрите здесь, — остановился прислужник. На искусственном пригорке цвел шикарный куст розовых пионов. От тяжести круглые бархатные бутоны клонились к рыхлой черной земле. В воздухе веяло знакомым с детства ароматом, заставлявшим щемить грудь. Я присела и осторожно прикоснулась к холодным розовым лепесткам с каплями воды.

— Похоже, вы их знаете, — сухим голосом резюмировал прислужник.

— Это пионы, — объяснила я. — У бабушки дача ими засажена.

— И вы их тоже любите?

— Да, — усмехнулась я. — Очень.

— Какие могут быть сомненья, — пробормотал Хинч, не скрывая недовольства тем, что Мельхом притащил в его оранжерею неведомые, чужеродные магическому миру растения.

— Вы хотели, чтобы я вам помогла, — выпрямилась я. — Что надо сделать?

— Подрезать побеги мавы, но в одни руки боюсь поломать стебли, — неопределенно кивнул он.

Мава представляла собой высоченный куст с густой листвой, закрытыми цветочными бутонами и длинными, как иглы, шипами (розы нервно косятся из угла). Хинч вручил мне секатор, а сам осторожно поднимал листья и указывал, где именно отрезать. Сок у растения оказался красный, как кровь. Он капал густыми каплями на платье, оставался на коже. Зрелище, мягко говоря, было жутковатым. Казалось, что я режу острыми лезвиями человеческую плоть, а не мясистые сочные листья растения.

— Маву еще называют «кровавым цветком», — пояснил Хинч. — Из-за цвета сока.

— Справедливо, — хмыкнула я, с грустью вспоминая пионы. Хотелось срезать большой букет, спрятать воспоминания о доме в комнате и никому не показывать.

— Хозяину заказали поймать умертвие проклятой девственницы, — произнес Хинч. — Знаете, что делают колдуны, чтобы справиться с умертвием? Пьют кровь животных, разбавленную соком мавы. Магия закипает и кажется неисчерпаемой.

— Для чего вы это мне рассказываете? — не удержалась я.

— Не надо тревожиться за него, Алина, — едва заметно улыбнулся Хинч. — Сейчас Макстен Керн — самый опасный хищник в магическом мире.

— Ладно, — мне стало совестно, что я нарычала на прислужника. — Спасибо, Хинч.

— Не за что.

Он наклонился, чтобы собрать листья, но немедленно схватился за поясницу и замер. Как представила, что потащу скрученного в бублик прислужника из оранжереи, так нехорошо сделалось.

— Хинч, не наклоняйтесь, у вас спина прострелена! — Я бухнулась на корточки и поспешно принялась собирать листья, измазанные в кровавом соке. — Сейчас все сгребем шустренько.

Шустренько не получилось, потому что иголка, украшавшая один из обрезанных побегов, впилась мне в палец. Надеюсь, что нежные цветы оранжереи не испытали культурного шока от нецензурного слова, подлетевшего к стеклянной крыше их общего дома. Хинч даже бровью не повел, только спросил: