Читать книгу "Хроники безумной подстанции или доктор Данилов снова в "скорой" - Андрей Шляхов"

Мартынов обладал всеми необходимыми качествами для работы на «Скорой»: знаниями, умением быстро соображать, крепкими нервами и физической силой. Скоропомощным врачам-психиатрам хорошая физическая подготовка крайне необходима. Какими бы дюжими и опытными ни были фельдшеры, далеко не каждого возбужденного больного они смогут скрутить вдвоем. Часто требуется помощь врача, а иногда и водителя приходится привлекать для того, чтобы справиться с каким-нибудь субтильным субъектом. Возбужденные психические больные — народ могучий, настоящие чудо-богатыри.

Пил Мартынов тоже правильно, то есть в меру. Выпьет после дежурства с фельдшерами бутылку водки за все хорошее и идет домой бодрячком. Через двое суток таким же бодрячком, но трезвым как стеклышко приходит на дежурство.

Короче говоря, идеальный сотрудник. И когда этот идеальный сотрудник однажды ночью вдруг таинственно исчез на территории тринадцатой (вот она — чертова дюжина!) психиатрической больницы, фельдшеры и водитель не знали, что и думать. Пошел доктор сдавать в приемное отделение пациента (смирного, потому и в одиночку) и пропал с концами.

После сорокаминутного ожидания бригада начала проявлять беспокойство. Всякое в жизни бывает. Врач приемного покоя может не сразу выйти, а медсестра психического больного без врача никогда и ни за какие коврижки не примет. Ей потом эти «коврижки» в одно место засунут, да так, что мало не покажется. В психиатрии не только пациенты дрессированные, но и средний медперсонал. Да и младший тоже. Боже упаси без врачебного дозволения самостоятельность проявить.

Врач приемного покоя может усомниться в том, что пациенту показана госпитализация. Мало ли, что он дома всю посуду перебил, кидаясь ею в жену. После успокаивающего укола такой метатель молота становится тише воды ниже травы. Возможно, что врач приемного покоя пожелал пообщаться с пациентом. Для выяснения показаний к госпитализации.

Но не сорок же минут! Бригада на дежурстве, в конце концов!

— Может, он заблудился? — подумал вслух один из фельдшеров. — Новый человек, не привык еще.

— Да как там можно заблудиться? — удивился другой. — Не лабиринт с Минотавром. Потом, всегда можно спросить, где выход. Нет, тут что-то другое…

— Удивляюсь я, на вас глядя, медики хреновы! — вступил в разговор водитель. — Призовите на помощь логику и подумайте о самой простой причине. Живот у него прихватило, это единственная причина для задержки. Ничего, сейчас облегчится и придет.

Прошло еще полчаса. Диспетчер уже интересовалась по рации, куда пропали. Ей бодро соврали, что уже возвращаются на базу, только вот на заправку заедут.

Еще через пятнадцать минут всем троим стало ясно, что с доктором случилось что-то нехорошее. Ни облегчаться, ни сдавать больного, ни блуждать по больнице столько времени невозможно.

— А я сразу понял, когда эта дура доктора борщом облила, что не к добру это, — бухтел водитель. — Если человека чистой водой обольют, то это на счастье. А если чем другим, то к беде.

Мартынова облила борщом жена того самого пациента, которого он полтора часа назад повел сдавать. Тетка оказалась дурой, под стать своему муженьку. Не исключено, кстати, что они познакомились в психдиспансере, когда в очереди сидели. Ну разве нормальному человеку придет в голову дать мужу с собой в больницу кастрюлю борща? Да еще и так вот, «голяком», без сумки. Побежала следом с кастрюлей в руках, споткнулась на лестнице, да выплеснула весь борщ на шедшего в арьергарде Мартынова. Облила весь халат так, что его пришлось снять.

В истории с борщом Мартынов в очередной раз показал свой спокойный характер. Другой бы ругался на чем свет стоит, а этот молча снял халат, как будто так и надо, и бросил в салоне в угол — поменяю на подстанции. Водитель всю дорогу до больницы морщился — что за борщ такой, воняет хуже помоев.

Один из фельдшеров вошел в приемное отделение, а другой решил пройтись вокруг корпуса. Вдруг Мартынов вышел через какой-то другой выход и теперь блуждает по территории? Спустя четверть часа оба встретились на том же месте, где и расстались, — у входа в приемное отделение. Переглянулись, вздохнули и развели руками.

— Здешнего врача я не видел, — доложил тот, что заходил внутрь, — но медсестра сказала, что никакого постороннего не видела. Я пробежался на всякий случай по коридорам, но там везде пусто.

— На улице тоже пусто, — сказал другой фельдшер. — Только кошки бегают.

Закономерно — третий час ночи. Кому же еще в это время по больничной территории бегать?

Пришлось рассказать диспетчеру подстанции правду. Для того чтобы эта правда не стала достоянием всей скоропомощной общественности, а прежде всего диспетчеров оперативного отдела, переговоры велись по телефону из отделения (мобильники на станции «Скорой помощи» в 1994 году были только у главного врача и его заместителей). Диспетчер отчитала за ложь и велела ждать на месте. Сама же по телефону связалась с приемным отделением больницы. То есть позвонила на тот же номер, с которого с ней только что разговаривал фельдшер и пообщалась с дежурной медсестрой. Та подтвердила слова фельдшера. Да, ищут тут вашего доктора, а его нигде нет. Дежурного врача к аппарату подзывать отказалась — занят, мол, с пациентами. Скорее всего, врала, просто будить не хотела, но диспетчер на разговоре с врачом настаивать не стала.

Ей и так все было ясно.

У Мартынова наступило острое сумеречное помрачение сознания. Психиатры тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. Опять же, сам характер работы действует на психику разрушающе. Недаром же говорится: «с кем поведешься, от того и наберешься». Мартынов, скорее всего, вышел через другой выход и ушел куда-то в ночь. В Москве его хрен найдешь, да и не скоропомощное это дело. Пускай милиция ищет.

Бригада получила приказ возвращаться на подстанцию, где фельдшеры проспали до утра сном праведных, потому что диспетчер сняла всю бригаду с линии. Психиатрическая бригада без врача работать не может.

Диспетчер для очистки совести позвонила по «ноль-два». Так, мол, и так, у нас на территории тринадцатой психбольницы доктор исчез. Ей на это ответили, что заявления о пропавших людях подаются в установленном порядке в территориальные отделения, причем в письменном виде. Короче говоря, идите девушка лесом и не мешайте работать.

Утром подстанция развлекалась созданием версий, объясняющих загадочное исчезновение Мартынова. Во внезапное помрачение сознания как-то не верилось. Ну не производил доктор Мартынов впечатления человека, у которого могло бы внезапно помрачиться сознание.

— Его, наверное, чебуречники похитили, — предположил фельдшер Фефелов, скудоумие которого с лихвой компенсировалось богатым воображением. — Там рынок неподалеку, вот они по ночам и выходят на отлов одиноких прохожих. Вполне могут и на больничную территорию проникнуть, а почему бы и нет? Вышел он через черный ход, а они тут как тут. Мешок на голову и уволокли. Сейчас уже, наверное, разделывать заканчивают. Был человек, а стал чебурек.

— Да ну тебя! — отмахивались от Фефелова коллеги. — Скажешь тоже.