Читать книгу "Мичман Хорнблауэр - Сесил Скотт Форестер"

«Плавучий якорь, — решил про себя Хорнблауэр. — Совершенно верно».

Он оглядел исчезающий из виду берег, прикинул направление ветра. Вроде бы он стал по-южнее. Если ветер не переменится, они смогут дрейфовать на плавучем якоре всю ночь, не опасаясь быть выброшенными на берег.

— Хорошо, — сказал Хорнблауэр вслух. Он тоже прибегнул к пантомиме, и капитан одобрительно кивнул, потом приказал двум баковым гребцам вынуть свои весла и сделать из них плавучий якорь — привязать эти весла к длинному фалиню, пропущенному под носом лодок. При таком напоре ветра лодка будет достаточно сильно тянуть плавучий якорь, чтоб нос постоянно указывал в открытое море. Хорнблауэр наблюдал, как плавучий якорь устанавливается в воде.

— Хорошо, — сказал он снова.

— Хорошо, — повторил капитан, кладя в лодку рулевое весло.

Хорнблауэр только сейчас понял, что все это время, мокрый до нитки, стоял на пронизывающем зимнем ветру. У его ног без чувств лежал один из потерпевших, двое других вычерпали почти всю воду и, благодаря своим усилиям, были живы и в сознании. Гребцы валились от усталости. Капитан-галисиец уже опустился на дно лодки и обхватил бесчувственное тело. Повинуясь общему импульсу, все сгрудились на дне лодки, под банками, подальше от ревущего ветра.

Так наступила ночь. Хорнблауэр почувствовал, что прикосновение человеческих тел согревает его, почувствовал на спине чью-то руку, и сам кого-то обнял. Подними на дне лодки плескались остатки воды, над ними по-прежнему яростно завывал ветер. Лодка кренилась то на нос, то на корму и, взбираясь на волну, резко вздрагивала, стопорясь плавучим якорем. Каждую секунду новая порция брызг обрушивалась в лодку на съежившиеся от холода тела; через короткое время на дне набралось столько воды, что пришлось расцепиться, сесть и на ощупь в темноте вычерпывать воду. Потом снова можно было сгрудиться под банками.

Посреди этого ночного кошмара, когда они в третий раз собрались вычерпывать воду, Хорнблауэр обнаружил, что тело, на котором лежала его рука, неестественно застыло. Матрос, которого капитан пытался привести в сознание, так и умер, лежа между ним и Хорнблауэром. Капитан в темноте оттащил тело на корму. Ночь продолжалась: холодный ветер, холодные брызги, качка; садись, вычерпывай воду, ложись, съеживайся, дрожи. Мучения были невыносимые — Хорнблауэр не мог поверить своим глазам, когда увидел наконец первые признаки наступающего утра. Постепенно забрезжила заря, и надо было думать, что делать дальше. Но вот окончательно рассвело, и все проблемы решились сами собой. Один из рыбаков, встав на ноги, хрипло закричал, указывая на север. Там отчетливо вырисовывался корабль, дрейфующий под штормовыми парусами. Капитан с первого взгляда узнал его.

— Английский фрегат, — сказал он. Видимо за ночь фрегат снесло на то же расстояние, чтои дрейфующую на плавучем якоре лодку.

— Сигнальте ему, — сказал Хорнблауэр. Никто не возразил.

В лодке не оказалось ничего белого, кроме рубашки Хорнблауэра, и тот снял ее, дрожа от холода; рубашку привязали к веслу и подняли на мачту. Капитан увидел, что Хорнблауэр надевает на голое тело мокрый сюртук, одним движением стянул через голову толстую вязаную фуфайку и протянул ему.

— Спасибо, не надо, — запротестовал Хорнблауэр, но капитан настаивал; с широкой ухмылкой он показал на застывшее тело, лежащее на корме и объяснил, что переоденется в фуфайку мертвеца. Спор был прерван новым криком одного из рыбаков. Фрегат привелся к ветру. Под взятыми в три рифа фор— и грот-марселями он двинулся к ним, подгоняемый слабеющим ветром. Хорнблауэр смотрел на корабль, потом, оглянувшись, увидел бледнеющие на горизонте галисийские горы. Впереди было тепло, свобода, товарищи, сзади — одиночество и плен.

С подветренного борта фрегата любопытные лица смотрели на бешено плясавшую лодку. Англичане спустили шлюпку и двое проворных матросов перепрыгнули с нее к рыбакам. С фрегата в лодку перебросили канат, на конце его был спасательный круг со штанами. Английские матросы помогали окоченевшим испанцам по очереди забираться в штаны и придерживали, пока тех поднимали на палубу.

— Я пойду последним, — сказал Хорнблауэр, когда они повернулись к нему. — Я — королевский офицер.

— Господи, помилуй! — сказал матрос.

— Тело тоже отправьте наверх, — велел Хорнблауэр. — Его надо будет похоронить, как положено.

Труп гротескно закачался в воздухе. Капитан-галисиец начал было препираться с Хорнблауэром, кому принадлежит честь последним покинуть лодку, но Хорнблауэра было не переспорить. Наконец матрос помог ему сунуть ноги в штаны спасательного круга и обвязал страховочным концом. Хорнблауэр взмыл вверх, раскачиваясь вместе с судном. Полдюжины сильных рук подхватили его и аккуратно положили на палубу.

— Ну вот, моя радость, ты и здесь, целый и невредимый, — произнес бородатый матрос.

— Я королевский офицер, — сказал Хорнблауэр. — Где вахтенный?

Вскоре Хорнблауэр, облаченный в невероятно сухую одежду, попивал горячий грог в каюте Крома, капитана фрегата Его Величества «Сириус». Кром был с виду бледен и угрюм, но Хорнблауэр слышал о нем, как о первоклассном офицере.

— Эти галисийцы отличные моряки, — сказал Кром. — Я не могу их завербовать, но может кто из них предпочтет стать добровольцем, чем отправляться в плавучую тюрьму.

— Сэр… — начал Хорнблауэр и заколебался. Негоже младшему лейтенанту спорить с капитаном.

— Да?

— Они вышли в море спасать чужие жизни. Они не подлежат взятию в плен.

Серые глаза Крома стали ледяными. Хорнблауэр был прав, негоже младшему лейтенанту спорить с капитаном.

— Вы будете меня учить, сэр? — спросил Кром.

— Упаси меня Бог, — поспешно отвечал Хорнблауэр. — Я давно не читал Адмиралтейские инструкции и боюсь, что память меня подвела.

— Адмиралтейские инструкции? — переспросил Кром несколько другим тоном,

— Наверное я ошибаюсь, сэр, — сказал Хорнблауэр, — но мне казалось, что та же инструкция касалась и двух других, потерпевших кораблекрушение.

Даже капитан не волен нарушать Адмиралтейские Инструкции.

— Я приму это во внимание; — сказал Корм.

— Я отправил покойника на корабль, сэр, — продолжал Хорнблауэр, — в надежде, что вы, быть может, разрешите похоронить его как следует. Эти галисийцы рисковали жизнью, чтобы его спасти и, думаю, сэр, будут чрезвычайно вам признательны.

— Папистские похороны? Я распоряжусь, пусть делают, что хотят.

— Спасибо, сэр, — сказал Хорнблауэр.

— Теперь касательно вас. Вы сказали, что имеете чин лейтенанта. Вы можете служить на этом корабле до встречи с адмиралом. Тогда он решит. Я не слышал, чтобы «Неустанный» списывал команду, так что формально вы можете числиться в его списках.

Вот тут-то, когда Хорнблауэр еще раз глотнул горячего грога, дьявол и попытался его искусить. Юноша до боли радовался тому, что вновь очутился на королевском корабле, Снова есть солонину и сухари, а нут и фасоль — никогда. Ступать по корабельной палубе, говорить по-английски. Быть свободным. Свободным! Очень маловероятно, чтоб он снова попал в руки к испанцам, Хорнблауэр с мучительной ясностью вспомнил беспросветную тоску плена. И все что от него требуется, это день или два подержать язык за зубами. Но дьявол недолго искушал его. Хорнблауэр еще раз отхлебнул горячего грога, отогнал искусителя и посмотрел Крому прямо в глаза.