Читать книгу "Calendar Girl. Долго и счастливо! - Одри Карлан"

– Я говорила с доктором. Он сказал, что ты уже знаешь, что был без сознания одиннадцать месяцев.

Папа серьезно кивнул. Не могу представить, что он чувствует, понимая, что почти год вывалился из жизни.

– Что произошло, папа? Почему все так повернулось с Блейном?

Он закрыл глаза и сжал мою ладонь.

– Миа, я был т-таким эгоистом.

Я была готова с ним согласиться, но это не ответ на мой вопрос.

– Как так получилось?

Он пожал плечами.

– Мне было наплевать. На себя, на долги, на все на свете. Только пустота. – В каждом слове звучало странное предупреждение, как будто он готовит меня к жестокой реальности.

Я склонила голову набок и сосредоточенно посмотрела ему в глаза.

– Папа, ты что, специально одолжил и проиграл эти деньги? – Я вспомнила наш разговор с Джинель, предположившей, что отец попытался расстаться с жизнью, взяв кредит у психа-кредитора.

Он покачал головой.

– Н-не совсем. Может быть. Не знаю. Я т-так устал. Мне н-надоело думать, почему она ушла. Н-надоело все время пить. Н-надоело б-быть плохим отцом для вас, мои девочки. Просто н-надоело. Поэтому мне б-было наплевать, что я задолжал Блейну к-кучу денег, которые я н-не смогу в-вернуть. Я знал, что он это так не оставит. Ч-что этим дело кончится. Вы должны были получить страховку. – Он закрыл глаза и медленно вдохнул. – Это больше д-денег, чем я мог для вас заработать.

Я подавила рыдание, встала и прислонилась к стене.

– То есть ты хотел умереть?

Он взглянул на меня, и я прочитала правду на его мрачном лице.

– Я больше н-не х-хотел жить так, к-как жил. – Самое откровенное признание вины, которого я смогу от него добиться.

– Боже мой, папа. Я даже не… – Я втянула воздух сквозь зубы, наклонилась и начала успокаивать себя длинными ровными вдохами и выдохами. – Ты даже не представляешь, чем мне пришлось заниматься, чтобы отдать твои долги!

Его брови изумленно выгнулись.

– Что? Долги оп-плачены?

Я закрыла глаза и откинулась головой на стену.

– Блейн и его головорезы сначала собирались убить тебя, а потом прийти за мной и Мэдди. Ты же не думаешь, что он бы позволил тебе просто умереть и не попытался вернуть свои деньги?

Глаза отца расширились. Его лицо похудело, глаза казались более глубоко посаженными и от этого особенно темными.

– Нет. – Он покачал головой. – Они н-не говорили н-ничего подобного… Я п-просто…

– Ты что? – прорычала я. – Прикинул, что пожертвуешь собой и этим все кончится?

Я заметалась взад-вперед, и его взгляд переместился следом за мной.

– Да, конечно.

– Невероятно. – Я затряслась и вцепилась руками в волосы, отчаянно пытаясь ослабить напряжение. Мне хотелось орать как умалишенная. – Я пошла работать к Милли в эскорт, чтобы отдать твои долги! – Из каждого слова сочился яд.

Вся кровь отхлынула от его лица, оно стало пепельно-серым.

– Ты продавала себя ради м-меня? – Слеза скатилась по его щеке, он закрыл лицо руками, заплакал и как будто уменьшился в размерах. – Господи, нет. Нет. Только не моя д-девочка.

Я подбежала к нему.

– Папа, не совсем так. Мне не приходилось с ними спать. Мне просто приходилось сопровождать их повсюду. Я получала сто тысяч долларов в месяц и расплачивалась с Блейном частями. – Мне следовало бы рассказать ему о том, что случилось с Блейном в сентябре и что сделал Макс, но я не думаю, что он смог бы вынести всю правду.

Я обнимала дрожащее тело отца.

– П-прости м-меня. Господи, я т-так виноват. Я н-никогда не с-смогу расплатиться с тобой и т-твоей сестрой. Никогда.

Я погладила его по спине. Он такой худой, что я чувствовала каждый позвонок.

– Ты можешь начать с того, что выживешь. Снова будешь нашим отцом. – И я робко добавила, надеясь, что он не психанет, как бывало всегда, когда я затрагивала тему трезвости: – Перестанешь пить.

Он долго обнимал меня, шепча извинения мне в волосы, говоря, как он мной гордится, как любит меня. В конце концов, это все, что мне нужно от папы. Любовь, принятие и гордость. Да, он потратил впустую кучу времени, когда мы были детьми, но впереди вся жизнь, и больше всего на свете я хочу, чтобы мы создали новые воспоминания и жили на полную катушку.

В заднем кармане зазвонил телефон. Я не отвечала, продолжая обнимать папу. Звонки не прекращались. Как только включалась голосовая почта, звонок сбрасывали и перезванивали. Кто-то определенно очень настойчив.

– Извини, папа. – Я отодвинулась, встала с кровати и достала телефон. На экране было написано: «Звонит Макс».

Я улыбнулась и поднесла трубку к уху.

– Привет, братишка.

– Ты должна была позвонить мне сегодня. – Он рокотал как большой недовольный медведь.

– Разве у тебя нет жены и двоих детей, чтобы изображать из себя ковбоя и альфа-самца? – рассмеялась я и взглянула на отца. Он был изумлен.

– Сколько раз надо повторять тебе, что я забочусь обо всем, что принадлежит мне?

Я закатила глаза.

– Ладно. Я в порядке. Расслабься. Займись малышом Джеком и поцелуй Изабеллу от меня.

– У тебя все хорошо?

Я снова глянула на отца.

– Все прекрасно. Папа выздоравливает, я выхожу замуж за мужчину моей мечты, жизнь прекрасна.

Макс хихикнул мне прямо в ухо.

– Ладно, детка. Будь умницей, я позвоню тебе завтра-послезавтра. – Это означало, что Макс позвонит мне завтра рано утром. Я мысленно хихикнула, радуясь своему брату, его смешной гиперопеке и чрезмерной заботе о взрослых сестрах. – Люблю тебя, сестренка.

– Я тебя тоже люблю, Макс.

Я отключилась и повернулась к отцу.

– Кто это? – спросил он.

– Мой брат Макс, – на автомате ответила я, совершенно забыв, что отец пропустил все новости этого года. Он ничего не знает о Максвелле Каннингеме, о Мэдди и о том, кто на самом деле ее отец. И прошептала, глядя в его изумленное лицо: – Вот дерьмо.

– Какой еще брат?

Я закрыла глаза и села на край кровати.

– Папа, это очень длинная запутанная история со счастливым концом. Но вряд ли это то, что тебе нужно слушать, когда ты только что вышел из комы. – Я вздохнула, упрекая себя за болтливость. Надо было дать ему время адаптироваться, прежде чем вываливать такие новости.

– Ю-юная леди, а ну-ка н-немедленно расскажи все с-своему отцу. Что это еще за б-брат и как ты о н-нем узнала? Ты в-видела м-мать?

– Нет, папа. – Одно упоминание о матери вызвало у меня ледяную дрожь.