Читать книгу "Морской волк. Восточный фронт - Влад Савин"

Это "грозное воинство", естественно, ни при каких обстоятельствах не могло противостоять нашей морской пехоте — но, существовала опасность подрыва ими портовых сооружений и оборудования железнодорожной станции. Кроме того, нам нужен был целым и невредимым подвижный состав, находившийся на станции — в СССР просто не производилось паровозов и вагонов под узкую колею японского образца. Поэтому было решено действовать по принципу "Кашу маслом не испортишь" — в первой волне десанта шел 1–й батальон 2–го полка 1–й дивизии морской пехоты (командир — подполковник Тавхутдинов); во втором эшелоне — 2-й батальон 113–й сбр, которому предстояло стать гарнизоном города (командир — майор Хазиев). Десантники должны были, если армейцам не удастся быстро прорвать Котонский УР, ударить в тыл японцам, наступая на город Котон. В соответствии с этим десант получил средства усиления — батарею СУ-54–150[28].

Для высадки десанта были выделены 6 пехотно-десантных судов (4 немецкие БДВ и 2 близкие к ним по характеристикам ленд-лизовские LSI). Три больших танкодесантных корабля (ленд-лизовские LST) перевозили бронетехнику — кроме упомянутой батареи СУ-54–150, еще рота (девять ед.) зенитных самоходок (при отсутствии воздушного противника и слабой ПТО, привлекались и для огневой поддержки пехоты), дивизион (12 ед) легких САУ, рота самоходных 120мм минометов. Транспорта (суда тип "Либерти") "Якутск" и "Охотск", оборудованные в виде десантно-штурмовых (на борт взяты по четыре малых десантно-высадочных средства, дополнительно установлены 20мм эрликоны), приняли батальон 113-й сбр со средствами усиления и тылами. Огневую поддержку десанту оказывали мониторы Амурской флотилии "Перекоп" и "Хасан" — в отличие от эсминцев, эти корабли имели большую огневую мощь, (по шесть 130мм орудий), броневую защиту и меньшую осадку, что позволяло им стать на якорь у самого берега, не опасаясь ответного огня. Изначально, они строились для обороны Амурского лимана — но в текущей обстановке, японский десант под Николаевском выглядел крайне маловероятно (и хуже лишь для самих японцев). В охранении были два тральщика АМ, восемь катеров МО и восемь "шнелльботов".

Десант вышел в море в 23.00 2 июня. На переходе его прикрывали истребители Ла-11 — но, к нашему удивлению, японцы не вели воздушного патрулирования в Татарском проливе, так что десантный отряд прошел к Торо без каких-либо нежелательных встреч. Штаб высадки находился на "Хасане", как и представитель от ВВС. В 4.55 эскадрилья штурмовиков нанесла удар по зенитной батарее, а затем еще в течение двадцати минут оставалась над районом высадки, в ожидании указания новых целей, если бы десант встретил ожесточенное сопротивление. Первыми в 5.07 на бетонный волнолом спрыгнули лейтенант Егоров и старший сержант Емельянов. Морским пехотинцам потребовалось 10 минут, чтобы высадится в порту и на песчаную отмель севернее ковша — здесь многих десантников вода накрывала с головой. Высадка прошла без единого выстрела, затем показался отряд японцев, числом до взвода, с одним крупнокалиберным пулеметом. Противник был уничтожен, но список боевых потерь десантников открыл старший лейтенант Пякин, командир взвода автоматчиков, успевший лично убить четырех японских солдат.

К 8.00 город Торо был взят. К этому времени был разгружен и вступил в бой батальон 113–й бригады, вместе с приданной ему артиллерийской батареей, а танкодесантные корабли приступили к выгрузке техники прямо на захваченные причалы. Однако следует отметить, что сопротивление и численность противника оказались гораздо выше ожидаемого. Так, помимо уже названных трех пехотных рот и зенитной батареи, в Торо оказались (и приняли участие в сражении), т. н. "специальный отряд обороны" (ок. 200 чел, резервисты старших возрастов, все имеют стрелковое оружие, а также 1 горную пушку и 2 пулемета), "добровольческие боевые отряды" (ок. 350 чел., в т. ч. женщины, проходили интенсивное обучение под командой офицеров кэмпентай, были вооружены бамбуковыми копьями, саблями, некоторым количеством винтовок), "отряды школьников и студентов" (ок.600 чел, в возрасте от 14 до 18 лет, вооружены копьями и палками). Несмотря на очень плохое вооружение, японцы не только не отступали, но и бросались в яростные контратаки. Показателен также факт, что мэр Торо Абэ, начальник полиции Мацуда и командир местного отряда ополчения Ямагути вышли с белым флагом на переговоры с десантниками — но не просили принять капитуляцию своих сил, а требовали капитуляции нашей!

После этого и случилась "бойня под Торо". Когда, согласно плану операции, морские пехотинцы, совместно с бойцами 113-й бригады, начали развивать наступление, захватывая близлежащие поселки — командир гарнизона Торо, майор Есино Тэйго (в плен не попал, совершив сеппуку) приказал послать в лобовую атаку всех еще оставшихся у него солдат, а также ополченцев вышеперечисленных отрядов, и даже, как впоследствии выяснилось, всех местных мужчин — японцев, в возрасте от 14 до 70 лет. Эта живая волна, насчитывавшая более двух тысяч человек, в подавляющем большинстве "вооруженных" топорами, ломами, рыбацкими острогами, просто палками, с дикими воплями "Банзай" бежала на позиции десантников. Как потом рассказывали наши офицеры, их спасли наработанные рефлексы — если бы они начали думать, что надо делать, вполне возможно, их бы смяли — а, так, если на тебя кто-то прет с оружием, значит, это враг; ну а как надо поступать с врагом, знали все. Минометчики открыли огонь по сумасшедшей толпе, после короткого замешательства, ну не доводилось им еще видеть такое. И зенитчики развернули стволы в горизонталь, начали поливать скопления безумцев. А остатки были выкошены плотным пулеметно-автоматным огнем.

И никто тогда не понимал, что происходит — ну не было тогда даже в разведке профессиональных культурологов, специалистов по менталитету различных народов, относящихся к разным цивилизациям, или, говоря уже, специалистов по межкультурным коммуникациям, своего рода переводчиков между разными цивилизациями.

Лейтенант Асагуро, командир 3-й роты 1-го батальона 126-го полка. Из протокола допроса.

Насколько мне известно, около 6.00 из штаба дивизии, в ответ на наше сообщение о высадке русского десанта, пришел приказ: "Отвести все боевые отряды в Камиэсутору, который должен стать последним рубежом обороны". Однако пока я и другие офицеры пытались восстановить командование над отрядами ополчения, русские оседлали все дороги, контролируя их пулеметно-минометным огнем. Во вверенной мне роте к этому времени осталось в строю 20 солдат. Ваши корабли обстреливали нас из больших пушек, ваши самолеты бросали бомбы и летали совсем низко, над крышами, что вызывало панику среди жителей. И у меня, как у подавляющего большинства людей, не было сомнения, что когда вы захватите город, то поступите с населением точно так же как мы в Китае, с вражеской деревней, оказавшей сопротивление.

Это подтверждалось судьбой господина мэра. Нет, он не собирался требовать от вас капитуляции — фраза "положить оружие" означала всего лишь предложение перемирия для спасения мирного населения! Когда господин Мацуда, единственный кто вернулся, рассказал, что господин Абэ в ответ на свои слова был застрелен на месте русским офицером, как и господин Ямагути, пытавшийся обнажить саблю, то стало ясно, что русские не пощадят никого. Тогда и было предложено, всем боеспособным мужчинам вместе с остатками гарнизона прорываться по дороге к Камиэсутору, а всем прочим готовиться к смерти. Нет, я не был в Китае! Но слышал не раз, что когда войска входили в партизанскую деревню, то всем мужчинам отрубали головы, женщинам после группового насилия вспарывали животы, детей насаживали на колья. Таковы законы войны, для побежденной стороны!