Читать книгу "Секретная агентура - Эдуард Макаревич"

Чудесно звучит в устах американских авторов выражение: находящиеся на связи эмигрантские издатели. А если продолжить, то и находящиеся на связи советские диссиденты, распространявшие в СССР разного рода сочинения и материалы, согласно все той же «молекулярной» технологии. Как ни вертись, ведь «шпионские» формулировки, «шпионские» технологии. Трудно сегодня признавать те далекие теперь исторические реальности, потому что, согласно им, как это не банально звучит, советские диссиденты и эмигранты из России и СССР становились «людьми-функциями», «людьми-инструментами» американской разведки в ее священном деле борьбы против советского режима.

НТС с этими людьми отлаживал коммуникации для доставки в СССР литературы, издание которой финансировало ЦРУ Андрей Васильев, сотрудник «закрытого сектора» НТС, созданного еще Околовичем, рассказывал, как выстраивали коммуникации. Самое простое – передавали литературу членам советских делегаций, участникам творческих театральных или художественных групп, приезжавших на Запад, советским морякам с торговых судов, заходивших в западные порты. Для доставки литературы непосредственно в СССР готовили курьеров, так называемых «орлов», которые под видом туристов, предпринимателей, специалистов «выходили» на нужных людей и передавали им ожидаемое, получая местные сочинения – самиздат.

Журналист спрашивает Васильева: «К каким контактам в Советском Союзе вы посылали людей?»

Васильев: «Всех не упомнишь. Буковский, Галансков, Гинзбург, Добровольский, Есенин-Вольпин, Якир, Евдокимов, Домбровский. К Солженицыну лично не посылал – передавали через третьих лиц».

Разве нельзя и здесь сказать: находящиеся на связи лица?

Реорганизация КГБ для борьбы с практикой «молекулярной» теории

Только в 1967 году КГБ мобилизовалось для борьбы с «молекулярной» теорией, наконец-то во всей красе заявившей о себе в условиях «холодной войны». Тогда в противовес пропагандистскому подразделению ЦРУ было создано известное потом Пятое управление КГБ, управление, которому вменялась защита власти и строя от внутренних противников и их внешних управляющих, прежде всего из того же ЦРУ и некоторых известных центров и фондов. Глава КГБ Юрий Андропов поставил перед ним такую задачу: знать, как работают ЦРУ и зарубежные центры, прежде всего НТС, их планы; знать настроения в стране, видеть процессы, что идут в обществе, и видеть, как эти процессы используются против режима. Он требовал остановить идеологическую, подрывную экспансию с Запада.

Андропов руководствовался принципом, что успех любого предприятия зависит от человека, стоящего во главе его. Когда он задумал политическую контрразведку, она же Пятое управление в системе КГБ, то для него таким человеком стал Филипп Денисович Бобков. И вся история этой новой службы оказалась связана с его именем. Я познакомился с ним в 2000 году, когда он уже около десяти лет как оставил свою последнюю должность – первого заместителя председателя КГБ СССР. Он уже был волен в своих оценках, и за ним тянулся шлейф как признаний, так и неприятий в интеллигентской среде. Кто-то из известных мастеров ценил дружбу с ним. Знаю, что это были Никита Богословский, автор «Темной ночи», Сергей Смирнов, прославившийся документальной повестью «Брестская крепость», Фридрих Эрмлер, режиссер фильма «Великий гражданин», популярный Марк Бернес.

Но были люди, у которых имя Бобкова вызывало гамму неприятных переживаний. Диссиденты, конечно, – предмет его деятельности. Может, они и понимали, что он идейный защитник существующего строя, но вряд ли соотносили его с поколением, о котором Эрнест Хемингуэй сказал: коммунисты – хорошие солдаты. Он стал солдатом в шестнадцать, уйдя на фронт добровольно из секретарей райкома комсомола. А в девятнадцать гвардии старшина Бобков, уже профессионал войны, кавалер солдатского ордена Славы, встретил победу в Курляндии, недалеко от тех мест, где, кстати, закончил воевать за два месяца до той же победы капитан Красной армии Солженицын, арестованный фронтовой контрразведкой Смерш за нелестные слова о Верховном Главнокомандующем. Кто мог предположить, что спустя тридцать лет жизненные линии боевого старшины и арестованного капитана пересекутся в точке идейного противостояния. Старшина к тому времени стал генерал-майором, начальником пятого Управления КГБ, а капитан – известным писателем и диссидентом.

Так с чего начиналась политическая контрразведка, как она работала против «молекулярной» революции?

Вот что рассказывал Филипп Бобков: «Когда пришел к руководству КГБ Шелепин (в 1958 году. – Э.М.), то, выполняя волю Хрущева, он провел кардинальную перестройку, реорганизацию КГБ. Все внутренние оперативные управления (экономическое, транспортное и другие) были слиты на правах отделов и отделений в один главк – контрразведывательный. Но самое главное, при этом – была упразднена внутренняя агентура. Та агентура, что создавалась в разных слоях общества годами, а то и десятилетиями. Все это делалось под флагом разоблачений преступлений Сталина, в русле решений съездов партии и пленумов ЦК. Вместо КГБ, партия сама взяла на себя работу по защите существующего строя. Но, конечно, действовала присущими ей методами – ввела, например, институт политинформаторов. Но все это не решало главную задачу – знать, что происходит в стране, какие идут глубинные процессы, каковы настроения. Потом ведь шло воздействие из-за рубежа, работали зарубежные центры, НТС развивал активность, проникала агентура. Целью ее было создание неких организаций, оппозиционных власти. В тот же хрущевский период ежегодно происходили массовые беспорядки – стоит только вспомнить: Тбилиси, Темиртау, Чимкент, Алма-Ата, Муром, Бронницы, Нальчик, Степанакерт, Тирасполь, Краснодар. Везде начиналось с конфликта граждан и милиции, часто конфликта с ГАИ, а заканчивалось разгромом зданий райкомов и горкомов партии. Но удивительно, здания КГБ, как правило, были рядом – их не трогали. Что касается событий в Новочеркасске, то их трагическая развязка целиком на совести местных партийных органов.

Когда Андропов возглавил КГБ, он пришел к мысли, что надо создавать управление по защите существующего строя. Идея родилась у него, а не в партии. И назвали новое управление – Управлением по борьбе с идеологическими диверсиями. Не совсем, конечно, удачное название, но так было. Разработали его структуру, начали энергично создавать агентурный аппарат».

Бобков выстраивал основную конструкцию, уникальную в истории спецслужб, каждый отдел – направление идеологической или политической безопасности.

1. Отдел по борьбе с идеологическими диверсиями среди творческой интеллигенции, в сфере культуры, в средствах массовой информации.

2. Отдел по борьбе с национализмом и национальным экстремизмом (один из многочисленных отделов – его штат доходил до 30 человек).

3. Отдел противодействия идеологическим диверсиям в учебных заведениях, научных учреждениях, в институтах Академии наук, среди учащейся, студенческой и научной молодежи.

4. Отдел по борьбе с идеологическими диверсиями в сфере религии.

5. Отдел по руководству подразделениями пятой службы в республиках и областях страны.