Читать книгу "Стеклянные тела - Эрик Аксл Сунд"

В обоих случаях суть заключалась в физическом посягательстве, главная предпосылка которого – извращенность. Одна из главных движущих сил человеческого ума. Один из базовых инстинктов, формирующих человеческий характер.

Может быть, то была бессознательная жажда мучить себя самого, произвести насилие над собой. Желание творить зло единственно ради самого зла.

Я хотел знать, каково это – быть человеком, который разрушает. Перекраивает целую жизнь.

Я предложил Симону сделать это вместе, но он не осмелился.

Я увидел ее в Хумлегордене. Оранжевое покрывало светилось в темноте, как светофор, и я увидел в этом знак.

Я не ожидал, что изменить жизнь другого человека настолько легко.

Понадобилось всего несколько минут.

Исаак

Гётгатан

Никто не знает другого человека, думал Исаак, сидя в «Рокси» и допивая вино.

Он не знает своих друзей. Не знает Эдит, не знает Пола. Ингу он тоже не знал.

А Айман?

Он тревожился за нее. Она может плохо чувствовать себя из-за ребенка.

Вот черт. Айман ведь изнасиловали. Почему она ничего не говорила? Стыдилась изнасилования или стыдилась того, что решила оставить ребенка?

Йенс его лучший друг, но последних процентов до доверительного взаимопонимания не хватает, и Исаак знал: это его вина, следствие того, что он нечестен с самим собой.

Никто никого не знает. Я сам себя не знаю.

Он допил вино, сунул Зеркальную коробочку в сумку и покинул «Рокси».

Сконегатан сменилась Катарина-Бангатан, а потом Гётгатан и станцией метро на Медбургаплатсен. Исаак посмотрел на часы и констатировал, что явится в «Мовиц» рановато.

Проходя мимо концертного зала «Гёта Лейон», он заметил, что кто-то курит на той стороне улицы возле «Зеленого охотника». Кто-то знакомый. Исаак пересек улицу.

Они поздоровались, и Пол сказал, что ходит, ищет Ванью.

– Ее телефон засекли в последний раз где-то здесь, – пояснил он.

Пола окружал запах пороха и ацетона; он, вероятно, и сам не знал, когда очарованность опьянением перешла от серого алкогольно-туманного пятничного удовольствия в нечто будничное.

Айман

Квартал Вэгарен

Когда она покинула «Рокси», перед глазами словно опустили темную завесу. Темнота вползла слева в поврежденный глаз. Ощущение раздутости груди, напоминавшее, что она носит ребенка, исчезло. Это было плохим знаком, и Айман поспешила домой.

Сконегатан. Снегопад усилился. Уличные фонари вспыхивали, все белое ослепляло. Эстгётагатан. Она приложила руку к животу.

Когда Айман в первый раз почувствовала, как шевелится ребенок, словно рыбьи плавники пощекотали ее внутри живота, но сейчас внутри было неподвижно, и она осторожно надавила на живот, чтобы разбудить мальчика.

Айман пересекла Осёгатан и Коксгатан. Мальчик не пинался. Ни малейшего движения.

Она вошла в подъезд, вышла во внутренний двор. Не вызвать ли «скорую помощь»? Нет, решила Айман. Пройдет. Она снова потрогала живот. Мальчик шевелился.

В матке снова резануло, и между ногами стало тепло. Тепло просочилось сквозь трусы и нейлоновые колготки, прошло вниз по ногам и остыло на икрах.

Айман успела достать телефон – и повалилась на заснеженный газон.

Кровь, вытекавшая из нее и окрасившая свежий снежок красным, была от плода, оставленного ей насильником, – и из жизни, на которую она надеялась.

От чего-то нового.

Хуртиг

Ресторан «Мовиц»

Тихий снегопад на фоне черного неба над Гамла-станом. Мовиц, главное действующее лицо «Храма Бахуса» и многих других «Посланий» Бельмана, дал название пабу и ресторану на Тюска-бринкен.

Хуртиг прочитал смс, которое пришло от его пребывающего в отпуске шефа Жанетт Чильберг. Во фьордах сильный снег, и она мечтает убраться оттуда. Погода настолько отвратительная, что даже из дома не выйдешь.

«Тогда возвращайся в Стокгольм, – написал он. – Кстати, у нас тут тоже снег. Обнимаю».

Еще одного персонажа «Посланий» звали Чильберг. Он был трагической фигурой – он сделался бездомным, отчего начал пить и окончательно опустился. Супруга пожелала развестись с ним, но развод не состоялся.

Хуртиг подумал, что Жанетт оказалось на удивление трудно расстаться со своим мужем после того, как она обнаружила его мертвецки пьяным в унылой однушке где-то в Хёгдалене.

Хуртиг вошел в ресторан. Исаак сидел у барной стойки, уткнувшись в какую-то книжку, которую сунул в сумку, увидев Хуртига.

Они обнялись и немного поговорили о том о сем, а потом Хуртиг не удержался и рассказал о трагическом окончании субботнего вечера.

С самого начала, и рассказал про Голода и кассеты.

Исаак побледнел, услышав о смерти Симона и об Эйстейне Сандстрёме, сыне Хольгера.

– Ты встречал Эйстейна? – спросил Хуртиг.

– Нет… Я знал, что у Хольгера есть сын, но не знал, как его зовут.

– Мы установили слежку за почтовым ящиком, на который Голоду приходили заказы. Этот ящик открывали трое. Симон, Эйстейн и еще один человек. Которого мы, к сожалению, не смогли идентифицировать. Но когда этот неизвестный навещал почтовое отделение, на той же улице стоял автомобиль Хольгера.

– Хольгера? Ты хочешь сказать, что он…

– Да, может иметь к этому отношение. Как давно ты знаешь Хольгера и как получилось, что вы до сих пор общаетесь? Между вами, кажется, не всегда бывает полное взаимопонимание?

Он еще на той вечеринке в гостинице заподозрил, что не все так гладко.

Исаак отхлебнул пива.

– Когда я был моложе и вкалывал, чтобы свести концы с концами, он помогал мне. Он тогда был единственным, кто верил в меня. Во всяком случае, мне так казалось… Называй это как хочешь. Например, долг благодарности.

– Что ты знаешь о его бизнесе?

– Бизнес? – Исаак непонимающе взглянул на него. – Знаю только, что он дает деньги в долг. Жадный. Ни кроны не забывает.

– Ты должен ему денег?

– Сейчас – ни единого эре, но Пол ему должен изрядно. Хольгер говорит, что одалживает деньги, стремясь делать добро, но на самом деле это какое-то культивируемое злорадство. Каждая купюра, которую он сует в протянутую руку Пола, – его триумф.

– А в остальном? Кто такой Хольгер Сандстрём? Я хочу знать о нем как можно больше, прежде чем поговорю с ним face to face[21].

Исаак подтвердил кое-что из того, что Хуртигу и так было известно о Хольгере; кроме того, Хуртиг узнал, что Хольгер – глубоко религиозный человек и за эти годы не раз предпринимал попытки наставить на путь истинный Исаака, а также Эдит и Пола.