Читать книгу "Русский израильтянин на службе монархов XIII века - Александр Койфман"

В это время служанка закончила подавать закуски, и Виола пригласила нас с Джоном за стол. Я был рад, что этот неприятный разговор так сразу оборвался. Стол был заставлен закусками. Кипрские вина отменные, но немного сладковаты, для десерта годятся, а начать лучше бы с чего-нибудь покрепче. Я побаивался после столь долгого воздержания отдать вину должное, но все же попробовал по бокалу из трех разных кувшинов. Виола тоже пробовала вместе со мной, но ей служанка наливала совсем понемногу, почти на донышке. Только Джон отказался от услуг служанки, сразу же выбрал кувшин и не изменял ему, явно собираясь добраться до дна. Я был уже сыт, думал, что скоро можно будет попрощаться и уйти, но на стол подали молочного поросенка, приготовленного в вине и специях. Джон оживился, вооружился большим ножом и выделил нам по солидному куску. Себя он тоже не обидел.

До этого мы обменивались только короткими фразами, нахваливая хозяйку, еду и вино. Но теперь, после поросенка, разговор оживился. Не мешали разговору даже фрукты, принесенные на трех подносах. И стало приятно пить местное вино.

– Дорогой барон, где вы остановились в нашем городе?

– Граф познакомил меня с одним из своих друзей. Но не хочется доставлять ему неудобство, я подыскиваю небольшой домик на несколько месяцев, пока не уеду с флотом в Палермо.

– Но зачем снимать дом? Думаю, что, если вам там сейчас не очень удобно, вас с удовольствием приютит кто-то другой из знати. Не нужно будет возиться с наймом слуг, заботиться о множестве мелочей.

Вмешался Джон:

– Дорогая Виола. Вы позволите мне так называть вас? Не всякий муж захочет иметь в доме такого представительного мужчину, как барон.

– Кажется, понимаю вас, граф. Но я-то не мужчина. Я не побоюсь пригласить барона. Барон, приглашаю вас провести у меня время до отплытия флота. Надеюсь, вы не испугаетесь?

– Простите, синьора, но это неудобно. Что скажут люди?

– Неудобно вам или вы заботитесь о моем добром имени?

– Барон, на мой взгляд, это хороший вариант, – поддержал ее Джон. – Виола совершенно независима, со злыми языками она справится сама, а мужчины вряд ли станут говорить что-то плохое о вас. Ваша репутация здесь не тайна.

– Вот видите, граф тоже считает, что в этом нет ничего предосудительного. Дом большой. У вас будут отдельные покои. Вам никто не будет мешать, даже я. И вы сможете заниматься здесь чем захотите и принимать у себя кого хотите.

– Право, синьора, я даже не знаю, что сказать.

– Ничего не нужно говорить. Прикажите завтра перенести ваши вещи ко мне, располагайтесь и живите.

Я немного опешил от такого предложения, но потом подумал, что, может быть, в этом действительно нет ничего неприличного.

– Синьора, если вы серьезно, то я вам очень благодарен. Вы правы, что это избавило бы меня от необходимости заниматься хозяйственными делами. Тем более что мне никогда не приходилось заниматься домом и домашним хозяйством.

– Отлично, с завтрашнего дня вы у меня. Можете даже остаться и сегодня. Я велю приготовить вам комнату.

– Нет, синьора, я не готов, у меня с собой ничего нет.

– Как вам будет удобно. Мой дом в вашем распоряжении.

Мы еще поболтали немного, Виола рассказала несколько пикантных подробностей о знакомых дамах. Знакомых, вероятно, и Джону, так как он охотно поддерживал разговор. Но для меня эти бесконечные Адели, Алисы, Изабеллы сливались в одно туманное лицо. Возможно, по мне было видно, что я совсем запутался в этих дамах и хочу спать. Джон неожиданно прервал разговор, извинился, что нам пора уходить, еще раз поблагодарил хозяйку, и мы ушли. По дороге Джон снова сказал, что не видит ничего плохого в предложении Виолы. И добавил лукаво:

– Ну а если у вас завяжется роман, то это ваше дело. Виола свободная женщина, никому ничем не обязана.

На следующий день я переселился к Виоле. Она выделила мне две комнаты, оборудовав одну из них как спальню, а вторую обставив как гостиную. Мне предстояло провести здесь около трех месяцев, и я задумался, чем их заполнить. Решил привести в порядок свои записи, которые вел периодически. Но это были разрозненные страницы. То не было времени что-то писать, то не было под рукой письменных принадлежностей. Сначала исписал записную книжку, обнаруженную в обмундировании. Потом Абу Сахат купил для меня небольшую пачечку бумаги, привезенную из Самарканда. Бумагу я разрезал на четвертинки и пользовался ею долго, стараясь писать мелкими буквами. Но после того как мы вылечили Дауда, Абу Сахат торжественно вручил мне большую пачку прекрасной тонкой китайской бумаги. С гордостью сказал, что эта бумага изготовлена из хорошей шелковой ткани. Он помог разрезать листы, и я обеспечен теперь бумагой на годы. Бумага очень дорогая, в Европе почти невозможно достать такую бумагу, и я забрал ее с собой, когда уехал из Дамаска.

После обеда я встал у конторки для письма, пролистал старые записи и продолжил их с момента, когда мы выехали из Карака, сопровождая ал-Муаззама. Прекрасное было время. Я еще совсем молод, никаких забот, кроме необходимости обучения пятерых новобранцев. Почти свыкся со своей новой жизнью, новой ролью. И даже немного рад случившейся со мной метаморфозе. Действительно, что лучше? Каждый день видеть в больнице одни и те же лица стариков, слушать их постоянные жалобы или мчаться на прекрасном коне, ожидать каждый день что-то новое, интересное? Для относительно молодого мужчины, не отягощенного семьей, домом, закладными, ответ очевиден.

Увлекся и исписал уже несколько листов бумаги, когда одетая в костюм для верховой езды Виола постучала в дверь и сказала, что погода не по-зимнему прекрасная. Не желаю ли я проехаться до ее загородного дома? Как отказать даме в такой любезности. Вышел из своей гостиной и подтвердил, что рад буду составить ей компанию. Оказывается, конюх из ее небольшого имения привел лошадей, и они ждут нас у крыльца. Почему не прогуляться? Несколько минут на одевание, и мы с Виолой едем по не слишком оживленной улице.

Дорога к имению идет по берегу ручейка. Слева гряда холмов, справа вид на город, порт и море. Наши кони идут рядом, а Виола непрерывно рассказывает. Не вслушиваюсь в ее не совсем правильную французскую речь, но голос мне приятен, приятно чувство спокойствия, даже умиротворенности. Миром дышит весь этот зимний, спокойный пейзаж. Может быть, и мне где-нибудь остановиться, зажить спокойной жизнью, жизнью без волнений, тревог, ожиданий монарших приказов, монаршего гнева и милостей? Ведь необязательно быть бароном, графом или, не дай бог, маркизом. Можно быть простым человеком, жить своим домом, иметь семью и детей. Я даже с интересом посмотрел на Виолу; могла бы, например, она родить мне детей: двоих, троих? А смог бы я прокормить их? Что я умею, кроме как махать саблей или мечом?

Но Виола мой пристальный взгляд поняла по-своему. Даже прервала на несколько мгновений свой рассказ:

– Да, мы скоро уже приедем на место. Надеюсь, вам там понравится. У меня прекрасный сад. И цветник. Такие красивые цветы. Жалко, что сейчас зима, мало что цветет.