Читать книгу "На Пришибских высотах алая роса - Лиана Мусатова"

Анализ военных действий в Финляндии, убедил Гитлера в слабости Красной Армии. Об этом говорили и в дипломатических кругах. Видимость советско-германской дружбы, создавалась маневрами двух диктаторов. Оба диктатора играли свои роли безукоризненно, хотя и знали, что последствия политического флирта предсказать невозможно. Война нервов не прекращалась ни на секунду. С сентября 1940 года проводились мероприятия по маскировке предстоящего нападения на Советский Союз. Распространялись слухи о вторжении в Украину и тут же опровергались слухами о возможном приезде Сталина в Германию, даже шились красные флаги для встречи. Так что истинную цену договора с Германией в Москве знали хорошо.

В дипломатических кругах было известно, что в беседе с генерал-полковником Гальдером Гитлер сказал: «Сталин умен и коварен. Он требует все больше и больше. Он хладнокровный шантажист». Гитлер был глубоко убежден в этом, но маскировался, потому, что политика требовала.

– Действительно, разобраться в межгосударственных отношениях не так просто. А почему ваш план называется «БАРБАРОССА»?

– Был уже один поход на Восток. Его совершил император Фридрих 1 Барбаросса. Только этот поход закончился трагически. Император утонул в реке по пути на Восток на территории Малой Азии. Это произошло 10 июня 1190 года. Многие у нас не согласны были с политикой Гитлера. Те дипломаты, которые не поддерживали идею войны с Советским Союзом, преднамеренно в отчетах завышали готовность Красной Армии к войне, но оказалось, что только вредили этим. Гитлер не доверял таким отчетам. По сути, ни мы, ни Советский союз к лету сорок первого года не были готовы к войне. Но на немецких генералов повлияла речь Гитлера, в которой он убеждал, что они победят, имея Урал с его богатствами, Сибирь с лесными массивами, Украину с ее промышленностью и черноземами. Для Сталина камнем преткновения были новые границы, на которых спешно строились укрепления. Недостаточной оставалась сеть железных дорог, не хватало складов и линий связи. Между узлами обороны были еще очень большие разрывы, в ДОТах не хватало вооружения.

Ваш Троцкий писал: «… имея за собой пространство и численность, мы спокойно и уверенно намечаем тот рубеж, где, обеспеченная нашей упругой обороной, мобилизация подготовит достаточный кулак для нашего перехода в наступление».[18] – Сказаны эти слова были в марте 1922 года, почти за два десятилетия до войны. Троцкий доказывал, что побеждает не тот, кто всегда наступает первым, а тот, кто наступает тогда, когда для наступления созрели все необходимые предпосылки. И чтобы дождаться подобного благоприятного момента, часто приходится вести долгую и трудную оборону. Он считал, что в начальный период предполагаемой им войны, Красной Армии почти наверняка придется обороняться, чтобы выиграть время для мобилизации всех сил и средств.

Фридрих, который вез портфель, сражался в действующей армии. Он делился со мной своими мыслями. Рассказывал, что у многих офицеров создавалось такое впечатление, что русские командиры очень боялись опоздать. Этот страх вынуждал их отдавать торопливые необоснованные приказы, не отражающие действительной обстановки. Такая нервная торопливость передавалась и в войска и приносила большой вред общему делу. Очень часто операции начинались не подготовленными. Было видно, что отсутствует тесное взаимодействие родов войск. Части вводились в бой пачками, по частям, срывали всякую внезапность, лишь бы скорее начать операцию, без дальнейшей ее судьбы. Изучив особенности русской тактики и стратегии, немецкие офицеры использовали ее для сохранения жизни своих солдат, чего нельзя сказать о русских командирах. Но вам очень помогает зима. Редкие дороги, покрытые толстым слоем снега, оказались непроходимыми для наших орудий и танков. А еще нам досаждает ваша непролазная грязь и вот такие метели, как сегодня. А вы, я вижу, в них очень хорошо обретаетесь.

– Конечно, это же наша привычная среда обитания. Мы в ней родились и в ней выросли. И мы с большой надеждой и нетерпением ждем зиму, зная, что зимой дадим вам жару.

Не мог Константин – полковой разведчик, признаваться своему врагу, хоть и сочувствующему, обо всех своих раздумьях. На многое из того, что он встречал на полях сражений, хотелось получить ответ. Например, почему немецкие танки выдерживали до десяти боев, а русские выходили из строя после двух-трех атак, почему не хватало оружия, и вместо того, чтобы вести бой, солдатам приходилось подрывать себя и врага последней гранатой?… да, что там снарядов, котелков не хватало… и было много еще таких «почему». Почему командир должен бежать впереди атакующей цепочки и первым погибать? Почему не было у них дублеров? Ведь формирование, оставшееся без командира, не знало, что дальше делать и кому подчиняться, чьи исполнять приказы. Но самое страшное было то, что он сейчас услышал, и, что ответом на эти «почему» было осознание того, что его преднамеренно обманывали. Лозунг: «Красная Армия всех сильней!», впитавшийся в плоть и кровь с детства, разлетался на глазах, как исчезавшие капли мыльного пузыря. Вместо романтики непобедимой армии, несостоятельность командования, некомпетентность командиров, отсутствие налаженной связи, из-за чего погибали те, кто мог бы еще жить. Костя видел, что необстрелянных, без должной подготовки солдат, нельзя пускать сразу в бой, да еще в атаку или на атакуемом противником участке. Их надо приучать к военным действиям. Потихоньку пускать людей в разведку, в небольшие бои. Приучать к воздействию артиллерии, к бомбовым ударам, учить взаимодействовать с танками – приобретать первый боевой опыт. Столько недочетов виделось изнутри самими участниками сражений, но они ничего не могли изменить. Они могли только подчиняться приказу и умирать «За Родину!». Погибшие не скажут, не может и он, живущий сказать, потому что за такие разговоры – трибунал. Стоит только раскрыть рот на тему недостатков и промахов, как тут же тебя отнесут к изменникам Родины, ведущим антисоветскую пропаганду. Саднило душу от непродуманных приказов, и облегчением был только десятиэтажный мат, мат от которого наизнанку выворачивались все внутренности, а с ними и недовольство.

Наблюдая бесчеловечное жестокое обращение немцев с местным мирным населением, приводили Костю к самым разным размышлениям. Напрашивался вопрос: «Откуда взялись такие выродки? Как можно было человека настроить на такую жестокость?» И Гелен ему отвечал:

– Корни идеологии, сформировавшей такое отношение к славянам надо искать в глубокой древности.

– Представить себе не могу, что можно было такого сказать людям, чтобы они, проживая в цивилизованном мире в центре Европы, сошли с ума и погрузились в дикую пучину средневековья?

– Гитлер был ярым адептом общества Туля. Он убеждал людей и, используя сакральные знания, символы и ритуалы, доказывал, что немцы принадлежат к избранной расе, к расе сверх людей, пробуждая этим самым расовый инстинкт. Он представлял им

черное солнце с двенадцатью рунами овладения все миром… Он убеждал людей, что они владеют этим знанием, этой силой, способной заставить весь мир покориться им.

– Как они могли поверить в то, что станут хозяевами мира? «Зиг Хайль» позаимствовал тоже из магического общества Туля?