Читать книгу "С риском для жизни - Сергей Майдуков"

– И защиты, и… всего остального.

– Но ты понимаешь, что отныне…

– Все будет, как ты захочешь, – опередила его Тамара. – Знаешь, я из числа тех людей, которые делают ошибки один раз. Чтобы не совершать их в будущем.

Бастрыга хмыкнул:

– Рад слышать. А дружок твой где?

– Понятия не имею. Между нами все кончено. Совсем. Навсегда.

– Нет, так не пойдет. Он нам нужен.

– Зачем? – спросила Тамара, хотя уже догадалась, каков будет ответ.

– Не для группового секса, не надейся. – Бастрыга издал неприятный смешок, похожий на удар железа о железо. – Игорь Красозов обвиняется в ряде уголовных преступлений и должен ответить перед законом. Ты должна выяснить, где он находится, и сообщить мне.

– А без этого никак, Леня?

– Никак, Тома. Если ты дашь принципиальное согласие, я свяжусь с шефом и попрошу отнестись к тебе снисходительно. В противном случае…

– Не надо противного, – попросила Тамара, непроизвольно скривившись. – Звони Шарко. Я согласна.

Ожидание показалось ей томительным и долгим, почти бесконечным. Кутаясь в связанную мамой шаль, Тамара бродила по квартире, натыкаясь на хорошо знакомые предметы, стоящие на привычных местах. Наконец мобильник позвал ее переливистой руладой.

– Да? – сказала она.

– Да, – сказал Бастрыга. – Ты в рубашке родилась, Тома. Но встречай меня лучше без нее. Я еду. Отпросился с работы.

– У меня… – начала Тамара и осеклась. – Конечно, приезжай, – пробормотала она. – Я так соскучилась.

Это было и ложью, и правдой. Ей вдруг нестерпимо захотелось очутиться в объятиях любовника. Быть покорной его рукам, его желаниям. А в награду ощущать себя в безопасности. И не бояться. И не гадать, кто еще явится по ее душу следом за санитарами психиатрической лечебницы. Такое простое человеческое счастье. Маленькое. Но порой и такого бывает достаточно.

XIV

Когда долго идешь по зимней равнине, мозги застывают, как жир на морозе. Тупеешь сам, и внимание твое притупляется. Клонит в сон. Словно бесконечное белое полотно прокручивают перед глазами: взгляду не за что зацепиться среди унылого однообразия. Косые линии столбов, щетинистая полоса леса, какие-то бесформенные пятна на снегу. Это усыпляет, как и монотонность одинаковых движений. Вы механически поднимаете и опускаете ноги, стараясь не попасть в какую-нибудь рытвину.

Это не такая простая задача, как кажется. На вас куча всяких одежд, стесняющих движения. Вы оступаетесь, проваливаетесь, сбиваетесь с шага. И вот уже легким не хватает воздуха, и мышцы сводит от боли, и рюкзак за спиной мешает распрямить плечи, и вам плевать, что ветер с разбойничьим посвистом гоняет по полю призрачных волчков, а небо наливается свинцом, и оттуда уже не манка сыплется, а целые хлопья валят, такие крупные, что ресницы не выдерживают их тяжести. Зажмуренные глаза не замечают, как сугробы распухают, снегопад густеет, пространство съеживается под натиском мерцающей мглы.

Тут-то вас и накрывает саваном с головой – ап!

Игорь и опомниться не успел, как метель, злорадно вереща, поглотила все вокруг, оставив ему крохотный островок посреди океана слепящей, жгучей белизны. Дорогу, к которой он пробирался через поле, еще некоторое время можно было различить по деревьям на обочине, но вскоре их слизало гигантским белым языком. Снег летел так густо, словно его лопатами швыряли. Перед собой Игорь видел лишь собственные ноги, – топ, топ, топ – а дальше все тонуло в молочном кипении. Гудящий воздух сделался до того плотным, что на него приходилось налегать всем корпусом.

Наклонившись вперед, он не сразу услышал, как в кармане дребезжит телефон. Звонила Тамара. Игорь сунул телефон обратно.

Не для того он ее оставил, чтобы вернуться. Да и возможно ли вернуться? Оглянувшись, Игорь не увидел ничего, кроме молочного кипения. Он зашел слишком далеко. Заехал первым попавшимся автобусом за город, а потом отправился куда глаза глядят. Возле дома, в котором Игорь нашел временное пристанище, его ждали. Он сразу узнал полицаев в двух мужчинах, сидевших в машине и пялившихся на дверь подъезда. Пришлось пройти мимо.

Все мимо, мимо и мимо, таков, видимо, удел Игоря. Если в ближайшие полчаса не посчастливится набрести на оживленную трассу или какое-нибудь селение, то ему конец. Глупо. Но разве умнее гнить заживо в каком-нибудь бараке? На родине его в покое не оставят. Значит, он или сумеет убраться подальше, или все равно пропадет. Так лучше уж на свободе, по своему велению, своему хотению.

Как в сказке… Жаль, если у нее будет такой печальный конец.

Спохватившись, Игорь обнаружил, что сошел с поля и бредет вдоль лесополосы по наметенным сугробам, дымящимся от поземки. Пришлось поднатужиться, чтобы поскорей вернуться на ровное пространство, где снег лежал не так глубоко.

Вздымая ногами тучи снега, как лось, Игорь ломился все вперед и вперед, превозмогая желание упасть, замереть и больше не шевелиться.

Снова ожил телефон в кармане. Выждав с полминуты, Игорь поднес его к уху скрюченной от холода пятерней.

– Почему не берешь трубку? – обеспокоенно спросила Тамара.

– Не слышал, – ответил Игорь, выворачивая из-за деревьев на относительно свободную от снега дорогу.

Сейчас она была пустынной, но на ней можно было различить колеи от недавно прокатившихся здесь колес.

– Ты куда-то идешь? – спросила Тамара.

– Как ты догадалась? – ответил Игорь.

– Дышишь тяжело. И ветер шумит. Ты где?

– Далеко.

– Скажи, где ты.

Зачем ей? Чтобы сообщить кому-нибудь? Или она беспокоится?

Прислушавшись к себе, Игорь понял, что ему все равно. Теперь все равно. Совсем. Как будто речь идет о ком-то другом. Не о нем и не о Тамаре.

– Хочешь ко мне приехать? – спросил Игорь, вглядываясь в дорожный знак, призрачно проступивший в снежной круговерти.

– Не знаю, – сказала Тамара. – Вряд ли. Но ты все равно скажи.

– В семи километрах от какой-то Розановки… На трассе.

– Как?

– Розановка, – отчеканил Игорь по слогам, хотя это было непросто сделать окоченевшими губами. – Услышала?

– Услышала, – сказала Тамара.

– Запомнила?

– Запомнила, – подтвердила она.

– Ну, тогда я пошел дальше, – сказал Игорь. – А то холодно.

– Давай, – сказала Тамара.

– Пока.

– Пока.

Игорь пошел дальше. Ему вдруг показалось, что Тамара находится где-то рядом, и если он обернется, то увидит ее, ободряюще машущей рукой: шагай-шагай, никуда я не денусь. И, представляя себе эту картину, Игорь улыбался той вывернутой улыбкой окоченевшего путника, которую не отличишь от плаксивой гримасы. Готовый то ли рассмеяться, то ли заплакать, то ли сделать то и другое одновременно.