Читать книгу "Война 2020. На западном направлении - Владислав Морозов"

По всему выходило, что почти половина наличных сил 15-й Гижицкой механизированной бригады, пройдя по русской территории меньше десяти километров, подверглись тотальному истреблению и практически утратили боеспособность, и это без вступления в прямой огневой контакт с противником! Подобного не предусматривали никакие существующие натовские уставы и нормативы, а значит, продолжать «воевать» в том же духе было категорически невозможно. И вообще, как теперь уже вполне отчетливо понимал Печковский, сразу же после потери связи польскому командованию следовало отменить операцию и вернуть начавшие движение подразделения на исходные позиции, после чего постараться уничтожить русскую аппаратуру РЭБ и огневые средства силами своей артиллерии и авиации. Но командование этого почему-то не сделало, и от этого ситуация становилась еще более непонятной. Кто, черт возьми, должен был ответить за эти ничем не оправданные потери в людях и технике?

Не получая никаких приказов от командования бригады и дивизии и оценив ситуацию как почти безнадежную, Печковский как старший по званию принял следующее единственно возможное в данный момент решение – мотострелкам из 3-го батальона, собрав всех раненых и всю уцелевшую технику, срочно отходить обратно на польскую территорию. Танки 1-го батальона отходят следом за ними, прикрывая оставшимися машинами отступление мотопехоты. При обнаружении вражеских БПЛА и артобстреле всем укрываться и маневрировать. Старшим за это мероприятие Печковский назначил капитана Конаржевского. Ему же он приказал немедленно отправить в штаб связного с донесением о невероятно больших потерях двух батальонов 15-й мехбригады и об очень точном и мощном артобстреле со стороны противника с естественной просьбой подавить вражескую артиллерию своим артогнем или авиацией (без чего продвижение в глубь русской территории просто невозможно). Майор не мог знать, что в это время 16-я Поморская механизированная дивизия имени Казимира Ягелончика лишилась большинства своих огневых средств. А приказ на использование авиации могли отдать только из Варшавы. Кроме того, Печковский не знал, что на других направлениях польское наступление сегодня закончилось примерно тем же. 20-я Бартышицкая мехбригада, которой предписывалось взять на Мамоново, и 9-я бронекавалерийская бригада, наступавшая в направлении на Кибартай и Черняховск, в условиях полного отсутствия связи и нарушенного управления войсками продвинулись максимум на 10–15 километров на русскую территорию и во время этого самого продвижения понесли тяжелые потери по стандартной схеме – очень точный огонь русской дальнобойной артиллерии и реактивных установок, использовавших самые разнообразные и современные боеприпасы, вплоть до управляемых снарядов, плюс действовавшие из засад и заранее подготовленных позиций расчеты ПТУР последнего поколения и танки. Высланные вперед разведподразделения и передовые батальоны указанных бригад были уничтожены практически полностью, а главные силы, потеряв до половины техники и не менее трети личного состава, начали отход за границу, на исходные позиции. Так что майор Печковский не был оригинален в принятии подобного решения.

– Все, выполнять! – закончил свое выступление перед собравшимися офицерами Печковский.

– А вы, пан майор? – уточнил Конаржевский.

– А я со взводом хорунжего Цызика, четырьмя машинами, попробую продвинуться вперед и произвести разведку. Если ушедшие вперед подразделения все-таки завязали бой с противником и сумели прощупать его оборону, следует уточнить, где именно противник закрепился и какими силами. Это пригодится в дальнейшем, а без выяснения этих обстоятельств вести дальнейшие боевые действия лично мне представляется вообще бессмысленным.

Конаржевский откозырял и вместе с остальными офицерами убежал исполнять приказания. В свою очередь Цызик, которому явно не улыбалось идти в разведку (и желания которого на этот счет майор не спросил), несколько сбледнул лицом и заметно занервничал.

Через несколько минут уцелевшие танки и БМП начали разворачиваться и оттягиваться назад. Не сдвинулись с места только подбитые машины и оставшиеся с Печковским три практически не пострадавших от артобстрела «Тварды» из боевого охранения – танки хорунжего Цызика, младшего хорунжего Стеляжа и старшего сержанта Ягельского. Майор кратко объяснил боевую задачу – двигаться вперед парами, и лучше всего по обочине шоссе. Впереди танки Цызика и Ягельского, за ними машины Печковского и Стеляжа. При обстреле энергично маневрировать. Если встретят впереди своих – дать зеленую ракету. Если будет обнаружен противник, а особенно его танки или противотанковые средства, – дать красную ракету и отходить, на огонь противника по возможности отвечать, но в дуэль с ним не вступать. Срочный отход – белая ракета.

За время, пока начальство в очередной раз совещалось, опасливо поглядывая на небо в ожидании новых снарядов, наводчик танка командира батальона Андрович успел заменить пару разбитых стеклоблоков командирской башенки майора запасными, они нашлись у него по чистой случайности. В других танках ничего подобного не было вообще, ЗИПу современные польские танкисты уделяли явно маловато внимания. «Тварды» был всего-навсего слегка модернизированным лицензионным клоном еще советского Т-72М, и новые североатлантические друзья все время капали на мозги полякам на тему того, что рано или поздно это «наследие режима Ярузельского» будет непременно заменено какими-нибудь «более современными образцами западного производства». Какими именно – похоже, было загадкой для самих «больших братьев» по НАТО. Немцы и так поделились с поляками, чем могли, наскребя по базам хранения несколько сотен «Леопардов-2» (в основном не самой продвинутой модификации 2А4) из оставшихся нераспроданными после больших сокращений 1990–2000-х гг. излишков бундесвера. Новые «Леопарды-2» немцы сейчас (даже в условиях начатой на их территории исламистами из числа приезжих с Ближнего Востока городской партизанской войны) практически не производили даже на экспорт, аналогичная ситуация была и у французов, которые держали часть своего танкового парка на консервации, а новые «Леклерки» производили чуть ли не поштучно по заказам каких-нибудь богатеньких нефтяных шейхов. Американцы, давным-давно прекратившие производство танков и пустившие в металлолом все оборудование своего детройтского арсенала (а когда-то это, между прочим, было второе в мире бронетанковое производство после русского Нижнего Тагила), занимались исключительно ремонтом и модернизацией оставшегося на ходу парка «Абрамсов». А отцы-создатели танка, англичане, не только свернули производство собственных танков, но и прекратили в приказном порядке любые опытно-конструкторские работы в этом направлении. Так что откуда, спрашивается, было взяться новым танкам для польской армии? Для этого союзникам по НАТО сначала надо было восстановить бронетанковую промышленность и разработать хоть какие-то перспективные образцы танков для последующего производства, а на это могли уйти десятилетия и десятки миллиардов в твердой валюте.

– Вперед! – приказал Печковский, влезая в люк.

Мехвод, капрал Циборовский, дисциплинированно двинул командирский танк вперед.

Четыре РТ-91 медленно поползли на северо-восток и уже через километр, прямо за поворотом, начали натыкаться на подбитую и горящую технику. И что самое обидное – сплошь польскую. И неизвестно, что вызывало больший трепет – стоявший на ободах обугленный докрасна «Росомак», у которого остатки башни с пушкой провалились внутрь корпуса через прогоревшую крышу, или стоявшая поперек дороги абсолютно целая внешне БМП-1, внутри которой, судя по нескольким небольшим пробоинам в крыше корпуса и закрытым люкам, были явно убиты все – и экипаж, и десант.