Читать книгу "Белая невеста, черная вдова - Евгения Горская"

Официант наклонился над телефоном, распрямился, посмотрел на Степана и вежливо ответил:

— Возможно. Не помню.

В руках Степана мгновенно появилась купюра, он сунул ее в корочки меню.

Официант отошел, Таня принялась читать меню, чувствуя, что здорово проголодалась.

— Сколько ты ему дал? — прошептала она, не поднимая от меню глаз.

— Пять тысяч, — прошептал в ответ Степан.

Наверное, они здорово походили на шпионов.

— А этого достаточно?

— Черт его знает, — признался он в собственной несостоятельности.

Теперь ему не хотелось отсюда уходить, как еще несколько минут назад не хотелось сюда идти. Ему везде было с ней хорошо, но он еще не успел к этому привыкнуть.

— Откуда у тебя в телефоне фотография Егора?

— Побеспокоился на всякий случай. Пригодилось, как видишь.

Таня смотрела на него с восторгом. Ему очень хотелось перегнуться через стол и ее поцеловать, но целоваться при посторонних он не умел. Даже когда посторонним нет до него никакого дела.

Опять появился официант, разложил приборы, тихо сказал:

— Этот мужчина у нас часто бывает.

— Восемнадцатого февраля? — влезла Таня. — Он был здесь с девушкой восемнадцатого февраля?

— Не помню. Правда, не помню, — покачал головой парень, подумал и вздохнул. — У нас камера в углу.

Степан и Таня дружно посмотрели в угол потолка. Камера светилась красной точкой.

— Нам нужен вечер восемнадцатого февраля.

У Степана в руках опять появилась банкнота и сразу исчезла в кулаке официанта.

— Тебе бы фокусником работать, — похвалила Таня, когда официант отошел. — Или карточным шулером.

Степан не стал отвечать. Поднялся и, наплевав на окружающих, поцеловал ее.

Вечером восемнадцатого февраля в ресторане Егор и Дана встречались с мужчиной лет шестидесяти. Дробышев и Таня несколько раз просмотрели видеозапись, которую им передал парень-официант. Троицу было видно хорошо, Дробышев дал себе слово впредь в этот ресторан никогда не ходить, находиться прямо под всевидящим оком не было никакого желания.

На любовников Егор и Дана не походили, но это ни о чем не говорило. Едва ли они стали бы афишировать свои особые отношения на публике.

Троица не торопясь, явно с удовольствием обедала. Никаких бумаг никто никому не передавал, но Дробышев почему-то решил, что разговор идет деловой и собеседники расстались друг другом довольные.

Первым поднялся незнакомый мужчина. Егор подозвал официанта, расплатился. Потом Дана допила чай, и пара с экрана исчезла.

— Сделай чайку, — попросил Дробышев Таню. Запись они изучали в его квартире.

Таня послушно поднялась, через несколько минут принесла большую чашку, каким-то чудом угадав, что чай он пьет именно из этой чашки. И чай она заварила именно так, как он любит. Дробышев поймал ее за руку, поцеловал пальцы.

Он мог не прийти к ней и не сказать, что она одна ему нужна, и это было бы ужасно.

— Съезжу к Владе, — решил Дробышев. — Я быстро.

— Хочешь показать ей этого мужика? — Таня сразу сжалась, погасла, перестала смотреть на него с нежностью, с той самой нежностью, с которой никто никогда на него не смотрел, но Дробышев этого, как обычно, не заметил.

— Да.

— Можно послать по почте.

— Нет, — уперся Степан. — Съезжу.

Он допил чай, поднялся, потрепал ее по волосам.

— Я быстро.

— Возьми меня, — попросила Таня.

Она ведет себя ужасно. Она ведет себя как ревнивая жена, боящаяся отпустить мужа на десять минут и портящая жизнь и себе, и ему.

Она откинулась на спинку дивана, посмотрела на большую фотографию на стене.

На фотографии были родители Степана, молодые, веселые, где-то на берегу моря. Степан очень походил на отца, а на мать не походил совсем.

— Поехали, — недовольно согласился Дробышев.

При Тане Влада может не сказать того, что сказала бы ему наедине.

Нужно отказаться, понимала Таня. Нельзя держать его на привязи, это ненормально и отвратительно.

Она вскочила, бросилась в свою квартиру, переоделась.

— Влада, нужно поговорить, — говорил Степан в трубку, когда Таня вернулась. — Ты дома? Я сейчас приеду.

«Я приеду» кольнуло. Он не воспринимает их как одно целое. А ее портрет Степан заказал, просто чтобы подобраться к журналисту.

В машине она сидела молчаливая и грустная, но Дробышев и этого не заметил. Он был сосредоточен на разрозненных, не хотевших склеиваться фактах, он не видел чего-то очевидного, и ему было не до Тани. Нет, не так. Она была рядом, он был за нее спокоен, и это давало ему возможность сосредоточиться на постороннем.

У подъезда Влады свободных мест не оказалось. Дробышев объехал квартал, втиснулся у другого конца дома. Пошел дождь. Доставать зонты было лень, и до подъезда они добежали.

— Я не знаю этого человека, — покачала головой Влада, рассматривая видео из ресторана. Подняла на Дробышева глаза. — Кто это?

— Я у тебя надеялся узнать.

Он опять сказал «я», как будто Тани здесь не было. Ей кажется, что они вместе, а на самом деле ему хорошо одному.

— Я его не знаю, — покачала головой Влада. — Откуда это у вас?

Даже Влада понимает, что Таня тоже имеет отношение ко всему происходящему.

— Достал по своим каналам, — усмехнулся Степан.

Он быстро надел куртку, посмотрел сверху, как Таня зашнуровывает ботинки, и недовольно сказал:

— Подожду в машине. Жарко.

У Влады в квартире действительно было жарко, но не настолько же, чтобы не выдержать три минуты.

— Степа очень изменился, — улыбнулась Влада, когда Степан захлопнул за собой дверь. — Мы были такие юные, неопытные. Сейчас он совсем другой.

Таня, наконец, завязала шнурки, сняла с вешалки куртку.

Влада загадочно улыбнулась, посмотрела мимо Тани.

— Тебе будет с ним хорошо.

— В каком смысле? — Таня хотела спросить равнодушно, а получилось жалко.

— Во всех смыслах. — Влада опять улыбнулась и с усмешкой и жалостью посмотрела на Таню. — Степа успел набраться опыта во всех смыслах.

Таня тоже постаралась улыбнуться, чувствуя, как бешено заколотилось сердце. У нее приступ стенокардии, ей срочно нужна медицинская помощь.

Сил выходить к Степану не было. Она немного постояла в подъезде, привалившись спиной к стене около лифта, пока где-то наверху не послышались шаги.