Читать книгу "Рыжая-бесстыжая - Галина Владимировна Романова"

Но Андрей, не уловив тревожных импульсов, посылаемых ему любимой женщиной, несколько раз прерывисто вздохнул и вдруг проквакал:

– Настя, прости нас, мы не хотели!!!

– Что именно?

– Мы просто хотели… напугать тебя, а потом эта передозировка. О господи, за что?! – Он театрально заломил руки и, если бы не пистолет, наверняка бросился бы ей в ноги. – Прости!!! Умоляю!!! Не губи нас!!!

– Как вы меня хотели погубить, так, что ли? – Настя насмешливо приподняла брови, поймав себя на мысли, что ее совершенно не растрогала эта сцена покаяния. – И подумать только – погубить две человеческие жизни из-за каких-то несчастных двадцати квадратных метров жилья! Вы нелюди, ей-богу! Мало вам было моей четырехкомнатной, так еще и эту захотелось прибрать к рукам. Мама благословила?

– Нет. – Поняв, что жалостью бывшую супругу не пронять, Андрей совершенно раскис и плаксиво попросил: – Ну давай просто забудем об этом, как о дурном сне. Ты же добрая…

Он сгорбатился, и плечи его принялись судорожно вздрагивать. Мучимый угрызениями совести, если таковая вообще имелась в наличии, Андрей принялся громким шепотом ругать себя всякими неблагозвучными словами. Со многими из них Настя не могла не согласиться и, понаблюдав за сердцещипательной сценой раскаяния экс-супруга, стала вдруг ни с того ни с сего проникаться к нему сочувствием. Неизвестно, как далеко зашла бы она в своем немом сострадании, но тут вдруг раздался Нинкин глас, заставивший их почти подпрыгнуть на месте.

– Что тут происходит?! – возопила она, оперев сжатые кулаки в колени и широко разводя локти. – Что вы тут вообще, засранцы, затеяли?!

– Андрей признается в содеянном, – стараясь говорить спокойно, пояснила Настя, сознававшая, что где-то в глубине души она Нинки побаивается. – Не мешало бы и тебе покаяться. Сразу бы на душе стало легче. И спала бы спокойно… на нарах!

– А вот видала? – Подруга выкинула ей средний палец правой руки. – Фемида херова, мать твою!!! Видала я тебя с твоей пушкой вместе! Что, хочешь сказать, что стрелять будешь?! Давай, давай, а еще лучше скажи: где ты ее взяла! Думаю, чикнула у какого-нибудь крутого своего подельника. А башкой бы своей тупой пораскинула: сколько трупов эта самая штучка, возможно, сделала! А тут ты начнешь палить в честных людей. Менты не заставят себя долго ждать, у них опорный пункт в кинотеатре. Давай, давай, пали, идиотка!

– А вот и выстрелю! – Настя затрепетала ноздрями, изо всех сил борясь с адреналиновой тошнотой внутри, зародившейся сразу же после Нинкиных слов. – Еще как выстрелю! И плевать мне на двоих самых честных людей! Плевать! Ровно настолько же, насколько им плевать на меня!.. А если хочешь испытать меня на вшивость, то давай – вставай и кидайся на меня.

Для пущей убедительности Настя ухватилась за пистолет двумя руками, впервые задумавшись всерьез о наличии в пушке патронов. Да еще и предохранитель какой-то существует, с которого якобы пистолет нужно снимать, прежде чем выстрелить. Но она не знала этого и знать не хотела, как и Нинка не знала о ее непосвященности в такие тонкости. А посему нужно быть как можно убедительнее и наглее, чтобы добить их до конца. Андрей совершенно деморализован, большой опасностью оставалась Нинка, и ее следовало как можно быстрее нейтрализовать.

– Андрей, достань из шкафа веревку, быстро! – властно приказала она вздрогнувшему от ее окрика экс-супругу. – Или любой шпагат и свяжи-ка этой стервозине руки.

Затравленно посмотрев на обеих женщин, он приподнялся с пола и на негнущихся ногах пошел к бельевому шкафу. Копался он там недолго. То ли страх его подгонял, то ли желание поскорее избавиться от терзаний за содеянное, но Нинка была одним движением скинута на пол и, придерживаемая коленом в спину, быстро связана по рукам и ногам. Ее вопли и проклятия не возымели на него ровно никакого воздействия. Заискивающе ловя взгляды Насти, он не переставая виновато вздыхал. Потом он сам покорно сложил руки за спиной и с видом жертвенной овцы дал себя связать. Такая безропотность с его стороны могла растопить любое сердце, не сдержалась и Настена. Она помогла ему усесться на прежнее место и, перешагнув через рычащую от злобы Нинку, склонилась к его лицу.

– Ну зачем? Ответь мне!

Андрей потерянно молчал. В его глазах читалось, что он уже видит себя в арестантских наручниках, как и свое место у параши в углу камеры, но ответа на ее вопрос там не было. Как ни странно, разъяснила ей все Нинка. Вдоволь нарычавшись и наплевавшись в их сторону, она вдруг тихо рассмеялась и почти весело изрекла:

– Насть, а ведь ты все равно ничего не сможешь доказать! Хоть ты меня тут сотню раз свяжи. Кстати, этим ты только еще раз себе на голову насрала.

– Почему я не смогу доказать? – Нейтрализовав противников, Настя вернула пистолет в поясную сумку и, пододвинув к себе телефон, принялась набирать номер справочной.

– Да потому, что любой следователь сочтет твою историю глупой и притянутой за уши. Ну вот подумай сама: зачем нам убивать Мельника, рисковать непродуманно (ведь он довольно-таки крупный мужчина), когда можно было бы совершенно безболезненно убрать тебя, и дело с концом. Тебя нет, квартира наша, и все!

– Складно, – отозвалась Настя после того, как выслушав телефонистку справочной службы, положила трубку на рычаг. – Только здесь, думаю, у вас было бы куда больше проблем.

– Почему это?

– Да потому, что, убив меня, вы бы невольно подставили себя под подозрение. Так как Андрей единственный, кто наследует мое имущество, то и разговор бы велся с ним, с единственным. А он бы при первом допросе раскололся, кому, как не тебе, знать это, Нинок. А здесь у вас все ловко получилось: Мельник мертв, у меня на хвосте менты…

– Ну посадили бы тебя, что бы с того? – Нинка заворочалась на хрустком ложе и пару раз выразила свой протест в весьма витиеватой прозе. – Прописка за тобой осталась бы. Отмотала бы срок и вернулась, а вы, ребята, валите с хаты. Нелогично, подруга, нелогично!

– Да нет… Все как раз наоборот…

– То есть? – Нинка приподняла с пола растрепанную голову и, еле сдерживаясь, чтобы не заорать, процедила сквозь плотно сомкнутые зубы. – На что мы, по-твоему, надеялись, на что?! Да говори быстрее, а то я в туалет хочу!

– А надеялись вы на то, что суд в подобном деле – роскошь для виновного непозволительная. Не допустил бы господин Филон, если я не ошибаюсь, чтобы его босс остался неотомщенным. Вот тогда-то и затрепетали бы твои ноздри не от счастья, а от страха, так ведь, милая подруга? Ну а насчет туалета… Вот что я скажу тебе, Ниночка: ссы прямо в штаны!

Настя пошла к выходу из комнаты, не забыв на ходу потрепать по бледной щеке бывшего супруга. Вот кого ей сделалось по-настоящему жаль. Не Нинку, исходившую сейчас желчью, нет, этого взрослого ребенка, так и не сумевшего переступить грань между отрочеством и взрослой жизнью. Он пал жертвой материнской любви, и его первая и единственная попытка самоутвердиться потерпела чудовищный крах.