Читать книгу "Имидж напрокат - Дарья Донцова"

Молчавший до сей поры Евгений откашлялся.

– Есть лекарства с таким побочным действием, как тромбоз, но их всегда применяют одновременно с другими инъекциями, чтобы не допустить появления сгустков. Например, геманил. Если его вводить внутривенно в количестве двух миллилитров три-четыре дня подряд по вечерам без сопровождения микарила[3], последствия могут быть печальными. Геманил есть в аптеке клиники Милова, я проверял.

Из глаз Нины полились слезы.

– Мне приказали… а потом еще тетка объявилась… сказала, что моих мальчиков обоих поместят в особый детдом… Они же дети Козланюка, а всех детей осужденных к пожизненному… у матерей забирают… Но если я сделаю то, что она велит… никто близнецов не тронет, их карточку уберут из системы. Навсегда! Ни одна душа не узнает, кто их отец… Я должна молчать, никому не говорить о звонке, в противном случае…

Волынкина заплакала навзрыд.

Полковник налил в стакан воды и поставил его перед заливающейся слезами медсестрой.

– С вами связалась какая-то женщина?

– Да, – икнула Волынкина. – Утром, в пять. Я дежурила в отделении, она на мобильный позвонила.

– Кем представилась? – продолжил Федор.

– Сотрудницей Федеральной службы исполнения наказаний, – прозаикалась медсестра. – Строго так спросила: «Волынкина Нина Андреевна, проживающая по улице Весенняя, дом один, находящийся в совместном владении с Ксенией Михайловой?» Потом она точно назвала место моей работы, размер оклада и заявила: «Ваши несовершеннолетние сыновья Ростислав и Святослав являются членами семьи преступника».

Нина схватилась руками за горло и снова заговорила прерывисто:

– Их изымут… навсегда… как детей Козланюка… меня лишат материнства…

– И вы ей поверили? – поразилась я.

– Она все знала – прошептала адрес, сколько денег я получаю, что особняк у нас на двоих. Но главное, что мальчики от Родиона. Об этом же вообще никому, кроме их отца, меня и Ксении, не было известно. Никому! Ни одной живой душе! А она это как-то выяснила.

Мы с Костиным одновременно посмотрели на Михайлову. Та замахала руками:

– Нет-нет, клянусь жизнью! Своей и девочек! Это не я! Не способна на подлость!

– Как я могла не поверить той бабе? – продолжала сквозь слезы Нина. – Таких сведений даже у полиции не было… про то, что мальчики сыновья Роди…

Федор Иванович показал медсестре на стакан:

– Глотните водички, успокойтесь, а я пока кое-что узнаю у Валерия Борисовича. Скажите, господин Милов, откуда у вас взялись деньги на приобретение старой больницы с парком? И на масштабную реконструкцию помещений?

– Хамский вопрос! – взвился хозяин медцентра. – Все, я ухожу!

– Отстаньте от моего сына! – рассердилась и Галина Михайловна. – Он взял кредит, так все бизнес начинают – не на свои деньги.

Милов пошел к двери, открыл ее и исчез в коридоре.

Костин улыбнулся пожилой даме:

– У вас же была дача?

– Да, – согласилась мать владельца медцентра, – но она давно продана.

– Адресок фазенды не подскажете? – попросил Володя.

– Уже не помню его, – отмахнулась Галина Михайловна.

– Московская область, Захаркино, – громко произнесла Надежда. – Дом стоял в том сельце, где потом Козланюк свою секту поселил. Деревня была неудачно расположена, в окружении болот, далеко от дорог, автобус туда никогда не ходил. Если заболеешь, «Скорую» можно неделю ждать. И магазина не было. Местные старики жутко обрадовались, когда мой брат предложил им на новое место жительства в блочный дом с удобствами перебраться. В обмен на свои сараюшки они по однушке-двушке в городке Букасово получили, где как раз девятиэтажную башню построили. Точную цифру переселенцев не назову, вроде было семнадцать семей. Валерий всем квартиры купил. На первый взгляд кажется, что это дорого, но на второй… Избенки у селян были крепкие, ремонта не требовали, и при каждой соток по тридцать-сорок земли. Крестьяне были пожилые, молодежь из Захаркина давно смылась. Брат предложил пенсионерам махнуться: он им квадратные метры с ванной-туалетом-газом да еще с поликлиникой, аптекой и магазинами под боком, а они ему в обмен свои развалюхи. Все деревенские с восторгом согласились, а про то, что с их домами идет и земля, не подумали. Гектары Валерию бесплатно достались.

– Что же ваш отец дачу в таком неудачном месте построил? – спросила я, прекрасно зная ответ, потому что ночью того дня, когда Валерий Борисович выгнал с работы сестру и сказал, что более не желает содержать ни ее, ни племянника, Надежда пришла в мою палату и рассказала мне много интересного. Бойтесь обозленных женщин, они мстительны и способны на резкие поступки.

– Я уже вам говорила, – махнула рукой Надя. – Папа никогда денег с пациентов за поставленный диагноз не брал. И он не задавался вопросом: семья хорошо живет, ездит на море, достойно одевается – откуда средства? Ответ-то прост: мама вместо него принимала конверты и ценные подарки. Хотя курицу, у которой в попе лежала поздравительная открытка, папочка сам принес в дом, и вообще продукты иногда соглашался взять – не хотел обидеть тех, кто от чистого сердца бройлера или десяток яиц презентовал. Бедный мой, наивный папочка! Вся Москва знала, сколько стоит получить диагноз у гениального Милова, один он не в курсе был. Мама за его спиной называла пациентам цену, а отец всегда ее хвалил и считал примером бережливости, восхищался, как супруга умело хозяйство ведет, долгов не плодит, ей всегда зарплаты мужа хватает.

– Надя, что за гадости ты говоришь? – всплеснула руками Галина Михайловна. – Не смей меня позорить! Я брала деньги у людей? За спиной у мужа? Дочь, опомнись! Не клевещи на мать, которая тебя обожает. Понимаю, ты обижена на Валеру, но при чем тут я?

– Ты всегда при чем, – вздохнула Надя. – Когда я рассказала Лампе, почему мы при жизни отца хорошо жили, госпожа Романова заметила: «Надежда, ваши обвинения в адрес Галины Михайловны просто слова». И я отдала ей одну из твоих хозяйственных книжек.

– Что ты сделала? – обомлела мать.

– В одном отец был прав, – усмехнулась дочь, – в том, что его жена отличается крайней аккуратностью в ведении денежных дел и скрупулезно записывает каждый день свой приход-расход. У нее масса книжечек с цифрами.

Я встала, взяла с полки блокнот в потрепанном кожаном переплете, открыла его и начала читать:

– «Десятое марта. Сто рублей от Водоносова за диагностику. Двадцать целковых от Пронкина. Тридцать – Федосеев. Итого сто пятьдесят». Эта книжечка датирована семьдесят пятым годом. За один день врач получил месячную зарплату высококвалифицированного специалиста. Дни у вашего мужа были разные, иногда совсем без дохода, но в среднем в том году он в месяц получал около трех тысяч рублей. Для советского человека баснословные деньги. Естественно, налоги с этих сумм не платились.