Читать книгу "Ануш. Обрученные судьбой - Мартина Мэдден"

– Кажется, этот собирался куда-то сбежать, – сказал мужской голос.

– Теперь никуда не сбежит, – засмеялся второй мужчина. – Смотри, что я нашел. Паршивец повсюду разбросал деньги.

– Кусок дерьма, как и его отец. Возьми эти ложки. И мясо. Проверь, не прячется ли в доме кто-нибудь.

Не плачь, Лале, пожалуйста, не плачь!

– В спальне полный бардак. Кто-то собирался в спешке.

– Что за домом?

– Наверное, холодильная комната.

– Забери всю еду.

О господи! О боже!

– Хотя… не нужно. При такой жаре все быстро испортится. Пойдем. Мы закончили здесь.

Шаги раздались прямо над головой Ануш, и мужчины вышли наружу. Она осталась запертой в погребе. Шли минуты, часы. Она потеряла счет времени. И вдруг в глубину ее сознания проник протяжный плач ребенка.

Тело Хусика, лежавшее на крышке люка, мешало ей приподнять ее. Ануш пыталась снова и снова, и каждый раз, обессилев, сползала по картофелю вниз. Кроме того, тело Хусика не позволяло проникнуть в погреб даже лучику света, и девушка практически ничего не видела. Только через вентиляционное отверстие проникал свет, он освещал ее темницу, как свеча. Плач ребенка стал более требовательным и достаточно громким, чтобы любой проходящий мимо услышал его. Ануш все толкала и толкала крышку, ноги с каждым разом погружались в картофель все глубже. Наконец крышка поднялась немного и тело чуть откатилось, в образовавшуюся щель Ануш смогла просунуть руку и ухватиться за край люка. Силы были на исходе, но она смогла все же оттолкнуть тело мужа, подтянуться на руках и выбраться наружу.

Обессилевшая, она сидела на полу, у нее кружилась голова. Возле нее лежал Хусик с открытым ртом и бессмысленным выражением лица.

Ее мертвый муж. Человек, который знал, что она была ему неверна, и все равно хотел ее.

Она наклонилась, коснулась его щеки. Та уже была холодна. Ануш хотела обнаружить в себе хоть какие-то чувства к супругу… Скорбь или благодарность… Даже жалость, наверное… Но внутри все онемело.

Она ничего не чувствовала, кроме опустошенности, ей хотелось одного: как можно скорее уйти из этого дома.

Дневник доктора Чарльза Стюарта

Мушар Трапезунд 18 июля 1916 года

Последние несколько недель были настоящим адом. Все началось с того, что к нам домой пришла сильно расстроенная Манон и сообщила, что Пола арестовали. Шпионаж и помощь беглецам – таковы были обвинения, наряду с другими, которые в жандармерии не желали обсуждать.

Из резиденции вали я пошел к городскому префекту, а потом стал обходить всех официальных лиц, которых мог вспомнить. Я просил, умолял, и в конце концов жандармы освободили Пола под мое поручительство. Были поставлены условия: он должен оставаться в деревне под моим присмотром и не имеет права возвращаться в Трапезунд.

Информатор сообщил полиции, что Пол заплатил капитану грузового корабля, перевозящего уголь, чтобы тот переправил профессора Левоняна в Батуми.

С тех пор городская больница закрыта, весь медперсонал отстранен от работы, так что теперь единственное медицинское учреждение на многие километры вокруг – наша больница.

Я забрал Пола из тюрьмы Трапезунда, и мы поехали в деревню. Практически весь путь мы проделали молча. Усталость и гнев не давали вести разговоры на любые темы. Мы уже въезжали в деревню, когда на дороге показалась Хетти, бегущая нам навстречу.

– Чарльз! – кричала она. – Они забрали их! Их нет!

– Кого забрали? – спросил я, спешиваясь.

– Школьников! Они забрали их всех! Даже малышей!

– Кто забрал? – спросил Пол.

Сегодня утром в школу ворвался мудир в сопровождении жандармов из Трапезунда. Он сказал, что забирает всех детей, и, когда Хетти спросила зачем, он не ответил. Тогда моя жена загородила собой выход и сказала, что не позволит им пройти, пока ей не дадут вразумительный ответ.

Детей перевезут в город, ответил мудир, где уже находятся их матери. Дети начали плакать, хвататься за юбку Хетти, прижиматься к ней, но жандармы всех их увели.

Я взял жену за холодные руки и спросил, по какой дороге их повели.

– Они мне не сообщили, куда именно их отведут! Я сказала, что хочу проводить их к матерям и убедиться, что они добрались туда в целости и сохранности, но мне не позволили. Они были очень… категоричны.

– Они причинили тебе боль? Если это так…

– Нет, нет, Чарльз! Все в порядке. Но я шла за ними на некотором расстоянии. Они пошли на юг, по дороге, ведущей в Гюмюшхане.

Пол сделал попытку развернуть лошадь, но я схватил ее за уздечку.

– Оставайся на месте! Ты уже и так доставил нам кучу неприятностей. Где наши дети, Хетти?

Она сказала, что сегодня утром Гохар не пришла, как было условлено, поэтому она послала детей искать ее.

– Приведи их всех домой, – велел я, – и пусть они остаются там, пока я не вернусь.

Через несколько мгновений после того, как я уехал, к нам домой пришла первая женщина. Ее ребенку было три месяца, может быть четыре, она сказала Полу, что хочет поручить ханум заботиться о ребенке.

Хетти была потрясена, но она видела, как страдает девушка, и взяла ребенка. Вскоре пришла еще одна женщина, родившая совсем недавно.

К тому времени как я вернулся, дом был уже полон ревущих младенцев, а во дворе стояли солдаты – им не терпелось схватить матерей.

Пол разговаривал с молодым солдатом, не старше Томаса. Я видел, как мальчик лишь пожал плечами и повел в деревню толпу всхлипывающих женщин.

Когда я вошел в кухню, Милли тащила по полу ящик, Роберт шел за ней с рулоном полотна в руках. Хетти стояла в центре, укачивала ребенка и раздавала указания.

– Поставь его здесь, Милли, возле остальных. Томас, помоги Роберту, положите ткань в ящик, а потом принесите молоко из холодильной комнаты.

Я вытер кровь, сочащуюся из губы, пытаясь сделать это незаметно.

– Господи, что с тобой случилось, Чарльз?

Она передала плачущего ребенка Элеанор и пошла за йодом.

Из сада вошел Пол в чрезвычайно возбужденном состоянии:

– Мы должны что-то сделать! Они выводят всех армян из деревни.

Я уставился на миску с водой, которую держала моя жена. Кровь, капая из губы, окрашивала воду. Я не мог больше спорить с ним.

* * *

Я был свидетелем того, как людей гонят, будто скот, по всем улицам деревни – женщин, детей, стариков, которые были очень слабы и им следовало лежать в кровати, но они, больные и немощные, без капли воды тащились неизвестно куда.

Большинство вообще шли босиком и без головных уборов, у них не было никакой защиты от палящего солнца.