Читать книгу "Азъ есмь Софья. Государыня - Галина Гончарова"

Ах да, Одоевский…

Этого выспросят как следует, конфискуют что-нибудь ценное и удалят из Москвы. Пусть себе едет в дальнюю деревню, раны залечивать. Обнаглел сильно.

* * *

Алексей Алексеевич Романов тем временем писал письмо.

И таки – да! Турецкому султану!

Правда, в отличие от казаков он был исключительно вежлив. Куртуазен и даже слегка прогибался, как сказала бы Софья. Ну, так что поделать?

Надо!

Сие есть высокое искусство дипломатии.

Алексей, содрав все султанские титулы – из того самого письма султана запорожцам, таки да! – перечислял их и хвалил султана.

Сожалел, что из-за тяжких ошибок они с его предшественником оказались в таких разногласиях, и выражал надежду, что те обязательно будут исправлены.

Даже не просто так!

ОБЯЗАТЕЛЬНО!!!

Да, ему пришлось вторгнуться в Крымское ханство. Но ему угрожали. Предупреждали! И даже дали денег на войну.

Кто?

Эм-м-м… есть тут такие в Европе. Которые светят, но не греют.

Испания и Франция.

Дословно он, конечно, не писал, но между строк читалось отчетливо. И про Людовика-Солнышко, и про Габсбургов, кои раскатали фамильную губу. И скромный намек, мол, я бы и не решился, где уж нам, медведям, но тут на меня надавили, чтобы натурально поживиться на вашем несчастье.

И предлагал мир. Лучше – вечный.

Что вы получаете из Крыма?

Рабов?

Ну… тут уж – извините. А вот все остальное, например знаменитая розовая соль, – все останется доступным. Опять же мощь Османской империи неоспорима, но ведь и Русь не малое королевство. Так что, может быть, не сва́риться, на радость всяким там?

Зачем вам это захолустье, фактически Азовское болото с лягушками? Все равно все выходы к морю будут у вас. А мы сможем торговать напрямую. Зерно, меха, золото, изумруды, руда, дерево – Русь богата.

От нас больше выгоды, чем от немытых крымчаков, которые если в спину и не ударят, так сбегут уж наверняка!

И все это обильно пересыпать витиеватостями, красивостями и уверениями в своем немалом уважении. И приложить к письму что-нибудь хорошее. Только не изумруды. Может, меха? Их здесь тоже хватает – и хороших, сам бы не побрезговал. Надобно с Ваней посоветоваться.

А попутно…

Тамань-атамань.

Почему-то так называла ее Софья. И улыбалась загадочно.

Да, туда пойдут войска. Можно даже без него, там для военных действий Ивана Сирко с лихвой хватит. То-то он развернется во всю ширь и мощь! И ту часть Крыма тоже надо зачищать. Тамань, Темрюк… нет, на Сухум-Кале мы не покушаемся. Но там же все равно Адыге, Кабарда – вот и чудненько. Черкесы с одной стороны, мы с другой – и вторая часть Крыма наша будет. Можно даже в Сухум-Кале вторгнуться – чуть-чуть, чтобы, когда османы ответят, было что уступать. Не Бахчисарай же им отдавать и не владения на полуострове?

Нет уж. Уплыло – так уплыло. А вот там – пусть. Пососедствуем какое-то время. Закончим войну, отдадим лишнее – и османские владения больше не трогать.

Пока.

Да, такое махонькое слово, всего четыре буквы, а сколько смысла!

Нет, покамест бодаться с османами ни к чему. Вот потом, позднее… Может быть, даже его дети, ежели это не сильно разорит страну. А сейчас – обезопасить себя от удара в спину – и смотреть в Сибирь. Опять же, Балтика…

Слишком многое нужно сделать, чтобы можно было тратить время на войны. А потому царевич сидел и писал письмо. И даже не думал о том, что скажет отец.

Победителей не судят. А победа должна быть окончательной. То есть такой, чтобы не тянулась война на двадцать лет. Вот как его отец с поляками разбирался – это ж не война, а волынка! Сколько времени, нервов, сил, жизней, да и денег тоже! И что – окупилось?!

Ничуточки!

Он не должен повторять ошибки своего отца.

* * *

Письмо, в котором сообщалось, что Алексей Михайлович умер, отправилось по следам войска русского. Крым хоть и большой, да все ж войско не иголка, найти царевича можно. И ездить там сейчас уже не так опасно – проредили татарскую саранчу…

Так что Ромодановский снарядил отряд из двух десятков человек, приложив и свое письмо о том, что под стенами Азова случилось. Найдут царевича, никуда не денутся. А Воина Афанасьевича отпустил домой.

Когда мужчина узнал, что его отец при смерти – его бы и цепи не удержали. Хоть успеть, хоть попрощаться… сколько ж батюшка из-за его юной дури претерпел!

Ромодановский, также будучи в курсе, теперь оставался в Азове и ждал царевича. Впрочем, теперь он был куда как спокойнее за свое будущее. Все-таки Алексей Михайлович – человек своеобразный. А Алексей Алексеевич куда как лучше.

Самое тяжкое время – смену власти Ромодановский готовился принять, как должное. Ему ничего не угрожало, может, даже еще и наградят, а там – как Бог даст.

Время шло.

* * *

– Государыня, ваше приказание выполнено.

Васька тянулся в струночку перед царевной Софьей, краешком глаза поглядывая на стоящую рядом Раду.

– Вильгельм Оранский мертв?

– Когда мы уезжали, как раз порт закрыли. Траур объявили.

Софья кивнула:

– Подробности? Да вы садитесь, кофе себе налейте, фрукты вон… или чего другого приказать?

– Молочка бы, государыня? – Ничего страшного в своей просьбе Васька не видел. – Вроде бы и вкусное молочко на чужбине, а все ж не то. Мы как приехали, государыня, Рада в гостинице поселилась, а я по городу принялся ходить. Вильгельм – тут повезло мне – лишь по паре улиц и ездил. Вскорости я там дом нашел, комнатенку малую в нем снял, посмотрел, как уйти можно – все, как учили меня, так и сделал. И… оставалось только рычаг спустить.

Софья кивнула:

– На русских точно подозрений не пало ли?

– Нет, государыня. Я на том месте обрывок кружева французского оставил: да еще мелочь какую, словно бы из кармана та высыпалась. А слуги скажут, что в той комнате католический монах жил.

– Даже так?

Васька кивнул:

– Под рясой-то фигура куда как лучше прячется. Вот я и… стянул штучку с монастырского двора. Креститься по-католически дело нехитрое, молитвы на латыни бормотать, особливо когда в замочную скважину подглядывают, тоже. Вот и вышло, что жил в комнатке какой-то мутноватый француз. Даже не жил, так, появлялся.

Соответственно когда узнают…

– Французов будут бить, – усмехнулась Рада, – я тоже не сидела сложа руки, я слухи распускала, где могла.

– Посмотрим. Дождемся вестей, – кивнула Софья, – а вы двое – молодцы. И награда по делам будет.