Читать книгу "Богиня песков - Екатерина Смирнова"

– Кому плохо?

– Нам. Вот вам хорошо?

Советник подумал и неожиданно сказал:

– Нет.

– А во-вторых – продолжил Таскат – почему все сильные неизменно хотят казаться еще и правыми? Зачем нам вообще это надо? Если бы мы признавали только силу, никакой разум бы нам не мешал. Умники сидели бы в клетках или плясали, как куклы, на веревочках…

– Я пляшу на веревочке – опять удивил его советник. Разоткровенничался. – Я должен.

– Кому? – Таскат вспомнил глупого Ольмитта.

– Вы не угадали. Я не должен денег. Я не проиграл в игру-на-жизнь. Я не краду – мне нет нужды. Но я должен Империи, потому что она права. Может быть, правота – это высшая сила? Мы должны служить правоте. Кто хулит Империю, тот поносит тебя и твои дела, ударь его кулаком!

Судя по разочарованию, проступившему на усталом лице силача, правота Империи его чем-то сильно расстраивала.

– Не сочтите, что я прошу вас, так сказать, изменить Империи – осторожно сказал Таскат – но в чем ее правота и за что вас накажут? Вы вроде бы не совершили ничего такого, за что вас стоило бы наказывать, справедливо или несправедливо… Разве тут есть какой-то подвох?

– Есть. Я пошел на сделку с вашей страной, так же, как все. И получу то, что полагается предателям.

– Почему – предателям?

Советник мрачно посмотрел на него.

– Человек, приносящий домой что-то опасное и чужое – непроверенное, чужое – это предатель. У нас слишком большой дом, чтобы это было не так. Оно может быть сколь угодно выгодным, сколь угодно прекрасным, но если чуешь, что здесь что-то не так – не приноси домой. Маги погибли за свою жадность и гордость, требуя за свою презренную работу доли власти в Совете: они принесли к нам домой то, чего не стоило приносить.

– И что же в нас не так? – обиделся Таскат. – Мы ведь не маги. Мы ничем не хуже обычных аар. И аар ничем не хуже нас. Законы природы есть законы природы.

– Неужели я не вижу, кого к нам прислали с другой стороны! – пьяно прищурился советник. – Вы живете по-другому. Вы умеете слишком много для мирного человека. Вы скрываете слишком много для того, кто привык только торговать. Вы хотите слишком многого. Я ничего не знаю о вашем начальстве и о самой межземельной корпорации, даже названия, хотя вы здесь уже два года… Мой вывод прост. Вы, несомненно – война.

Он поднял ферзя и покачал им в воздухе. Ферзь стоял на невыгодной позиции.

– Почему война? – оторопел Таскат.

– Может быть, вы и не знаете, как устроена наша система обучения… – покачал головой советник – В башне нашего учителя мы изучали в основном историю. Когда нужно было выбирать период, чтобы изучать его – а потом, может быть, написать свой труд, принадлежащий к определенному канону – я выбрал себе период Войны.

– Становление империи?

– Да, становление империи. Сейчас, как вы знаете, страна расшатана. Все может быть. Империя и император – две разных величины, и есть много людей, которым не все равно, чему служить.

Он уставился на Таската абсолютно трезвыми глазами, и Таскату стало не по себе.

– Даже если вы ничего не знаете… Если вы ни о чем не подозреваете, а все письма, приходящие вам, не содержат враждебных инструкций… Если даже вы просто отправлены сюда добывать то, чего у вас нет, а товар оторвут с руками – это не единственная причина… Вы приближаете войну. Вы забрались на самый верх, стали всем известны, всем удобны и приняты везде, возможно – вам доверили несколько тайн. Вы имеете прямое отношение к производству оружия, вы способны, на первый взгляд, перекрыть поставки одним движением пальца… Но вы уже не сделаете этого. Вы слишком глубоко завязли. И когда вас потянут за ниточки те прекрасные люди, с которыми вы пьете сегодня, это станет толчком к большой и грязной войне. Вы ведь знаете, что такое война? Вы как-то проговаривались о славных битвах в вашей земле, о победах, о блестящей роли мудрого дипломата… Ваша игра целиком представляет собой модель войны, и в ней несколько родов войск. Девушки и юноши слушают ваши басни, приходят в ужас, потом ахают, восхищаются – и, возможно, кое-кто уже посчитает, что война входит в моду. Как же! Это славно! Это красиво!

Таскат молчал.

– Вас уже подставляют – доброжелательно сказал советник. – От ваших ворот по ночам отправляются гулять по развалинам таинственные люди, о которых вы, само собой, не имели ни малейшего понятия – вы спали в своей постели, это было проверено!.. Но я…

Хорошо, что на моем лице ужас не отражается так ясно, понял Таскат. Иногда кое-какие особенности спасают жизнь. А насторожить уши в этом дворце – первая обязанность. Многие, наверное, так и думают, что у меня под шапкой неподвижные уши, как у жителей этой земли. И кто, во имя всех богов, кто в ту ночь спал в моей постели?.. О, как я несчастен был бы, о, наше бедное многоземелье…

– Что-то я заговорился… – Советник протянул огромную лапищу и сгреб со стола доску и бокалы. Он еще раз оглядел посланника, символизирующего собой войну. – Нет, это невозможно. Невозможно, чтобы человек был настолько глуп. Даже если он взялся невесть откуда.

Таскат посмотрел ему вслед, подождал, пока закроется дверь, тряхнул головой, нажал на запястье и сделал несколько записей; чтобы не забыть сделать выводы.

Обидно было только, что свою доску этот большой человек унес с собой. Возможно, на некоторых фигурах можно было найти следы того вещества, соприкасаться с которым он избегал весь вечер.

Особенно интересно было есть из своей тарелки тщательно выбранные кусочки каши и мяса, ведь все было так хорошо перемешано…

29

Да, господин советник по военным вопросам сегодня был зол, как тысяча зубастых стервятников. Он бы метался по дворцу, обыскивая углы, но нужно было, стиснув зубы, дожидаться аудиенции, которая, как назло, была назначена на сегодня. Он бы мог убить кого-нибудь или напиться – но и это было невозможно.

Сегодня утром он наконец прочитал то самое письмо, которое объясняло все. Арада уходила от него, уходила навсегда, и он знал, кто в этом виноват. Конечно же, этот идиот, этот бледный урод с пушком на щеках и вмятиной на плоском носу, этот… шахматист.

Раньше считали, что проклятого посланника поразил священный недуг – за все время пребывания при дворе он ни разу не увлекся ни одной дамой. Более того, он был с ними очень груб, пропускал намеки и открыто пренебрегал вниманием. Нет, такого идиота еще поискать…

Нельзя, нельзя. Ничего было нельзя поделать. Ничего.

Он был растерян как никогда.

Поэтому бедный советник, закончив свои обязанности, вдруг обнаружил себя в курительной комнате, где собирались жрецы. И окончательно его добило то, что кто-то из них, предлагая ему трубку и плошку, невзначай спросил:

– Где же этот проклятый иноземец? Он должен сегодня быть здесь.