Читать книгу "Переломный момент. Как незначительные изменения приводят к глобальным переменам - Малкольм Гладуэлл"

"Система курения умеренных значительно отличается изо дня в день, график их курения часто включает в себя дни полного воздержания. У умеренных наблюдается мало трудностей с тем, чтобы поддерживать такое частичное воздержание, они, по наблюдениям, практически не испытывают абстинентного синдрома при отказе от курения… В отличие от заядлых курильщиков, которые берутся за сигарету вскоре после того, как проснулись, чтобы восполнить потерю никотина за ночь, умеренные могут прожить несколько часов до своей первой сигареты в день. Короче говоря, каждый изученный показатель предполагает, что уморенные не испытывают привыкания к никотину и их курение не вызвано облегчением или избеганием абстинентного синдрома".

С. Шиффман называет умеренных курильщиков эквивалентом людей, выпивающих в компании. Эти люди могут контролировать свою привычку. Он утверждает следующее.

"Большинство из этих людей никогда не были заядлыми курильщиками. Я считаю их остановившимися в развитии. Каждый курильщик начинает как умеренный, но потом развивается в более зависимого курильщика. Когда мы собирали данные о ранней стадии курения, умеренные выглядят, как все остальные начинающие курить. Различие в том, что со временем заядлые курильщики шли вперед, а умеренные оставались на прежнем месте".

Что отличает умеренных курильщиков от заядлых? Возможно, генетические факторы. Аллан Коллинз из Университета Колорадо, например, взял недавно несколько разных видов мышей и вводил им постепенно возрастающие дозы никотина. Когда никотин достигает у мыши токсичного уровня (все же никотин — это яд), у нее происходит приступ, ее хвост застывает и она начинает бешено носиться по клетке. Голова начинает судорожно подергиваться, и в конечном итоге мышь опрокидывается на спину. А. Коллинз хотел узнать, могут ли выдержать разные виды мышей разные дозы никотина. Разумеется, могут. Вид мышей, наиболее толерантный к никотину, мог выдержать в два или три раза больше вещества, чем вид, у которого были судороги от минимального количества. "Это примерно то же соотношение, что и в случае с алкоголем", — говорит Коллинз. Затем он поместил всех мышей в клетки и дал им дне бутылочки для питья: одна была наполнена простым раствором сахарина, а другая — раствором сахарина с добавлением никотина. На этот раз он хотел увидеть, было ли соотношение между генетической толерантностью к никотину каждого вида и добровольным предпочтением мышами никотина. И снова было отмечено различие. Фактически соотношение было почти идеальным. Чем выше была толерантность мыши к никотину, тем больше жидкости она выпивала из бутылочки, куда он был добавлен. А. Коллинз считает, что в мозгу мыши есть участки, которые управляют переработкой никотина (насколько быстро он становился токсичным, сколько удовольствия он приносит, какого рода возбуждение создает). Некоторые виды мышей обладают генами, которые действительно хорошо справляются с никотином и извлекают из него наибольшее удовольствие, а у некоторых мышей гены сразу же воспринимают никотин как яд.

Люди, ясное дело, не мыши, и глотнуть никотина из бутылочки в клетке — это не то же самое, что закурить "Marlboro". Но даже если есть лишь малая связь между тем, что происходит в мозгу мыши и в нашем мозгу, эти выводы, похоже, вполне соответствуют исследованиям Овида Померло. Люди, которые не ощутили возбуждение от своей первой сигареты и нашли свой первый опыт курения таким ужасным, что потом никогда больше не курили, — это, возможно, люди, чей организм остро чувствителен к никотину и не способен воспринять его даже в малых дозах. Умеренные курильщики — это, возможно, люди, чьи гены обусловливают получение удовольствия от никотина, но которые не могут переработать его в больших дозах. Тем временем заядлые курильщики — это люди, гены которых способны и на то, и на другое. Это не означает, что гены дают полное объяснение тому, насколько много курят те или иные люди. Известно, что никотин снимает усталость и стресс, и люди, находящиеся в напряженных или стрессовых ситуациях, курят больше людей, находящихся в спокойных обстоятельствах. Это говорит просто о том, что факторы, делающие курение прилипчивым, совершенно отличаются от факторов, делающих его заразительным. Если мы будем искать переломные моменты в ходе борьбы с курением, нам надо решить, какие из этих факторов эпидемии следует атаковать с наибольшим успехом. Надо ли нам сделать курение менее заразительным и остановить Продавца, распространяющего вирус курения? Или нам лучше сделать его менее прилипчивым и найти способы превращения всех курильщиков в умеренных?

5.

Давайте сначала рассмотрим фактор заразительности. Есть две возможные стратегии контроля распространения курения. Первая — это, прежде всего, не давать курить "разрешителям" (Мэгги и Билли Г.). Это, несомненно, — самый трудный из путей: самые независимые, сексуально развитые, бунтарствующие подростки вряд ли с готовностью прислушаются к разумному совету о сохранении здоровья. Вторая возможность — это убедить всех тех, кто ищет у таких людей, как Мэгги и Билли Г., "разрешения", в том, что им надо искать смысл в другом месте и получить ключи к тому, что "круто", — в данном случае от взрослых.

Но и это непросто. Фактически это вполне может оказаться еще более сложной стратегией, чем первая, по той простой причине, что родители не имеют на своих детей влияния такого характера.

В этот факт, разумеется, трудно поверить. Родители в огромной мере полагаются на веру в то, что они способны формировать личность и поведение своих детей. Но, как великолепно это осветила Джудит Харрис в своей книге The Nurture Assumption, обоснованность такой веры весьма слаба.[100]Вот, например, результаты усилий, предпринимаемых психологами в течение многих лет, для того, чтобы попытаться выяснить именно этот вопрос — о влиянии родителей на детей. Очевидно, что они передают своим отпрыскам гены, и последние играют огромную роль в том, кто мы есть. Родители дают детям в их ранние годы любовь и заботу. Дети, лишенные ранней эмоциональной поддержки, получают неизлечимую травму. Родители предоставляют питание, дом и защиту и обеспечивают основу повседневной жизни детей в том, что касается материальных благ, здоровья и счастья. Все это несложно. Но повлияет ли в будущем на личность вашего ребенка тот факт, что вы неуверенные в себе и неопытные родители или же, наоборот, авторитетные и компетентные? Быстрее ли вы воспитаете интеллектуально развитого ребенка, наполнив дом книгами? Влияет ли на личность вашего ребенка то, что вы видите его два часа в день, а не восемь часов? Иными словами, влияет ли действительно та социальная среда, которую мы создаем у себя дома, на то, какими станут наши дети во взрослой жизни? В серии масштабных и хорошо организованных исследований близнецов (особенно близнецов, разделенных вскоре после рождения) генетики установили, что большинство свойств нашего характера (дружелюбие, экстраверсия, открытость и т. д.) примерно наполовину определяется нашими генами и наполовину — окружением. Всегда предполагалось, что среда, которая так влияет на нашу жизнь, это и есть домашняя обстановка. Проблема, однако, в том, что, как только психологи хотят обнаружить этот эффект воспитания, они его не находят.