Читать книгу "Тень летучей мыши - Михаил Нестеров"

Кознову не пришлось смещать ствол – группа из шести человек еще не потеряла инерции и напарывалась на огненную косу. Стоны раненых заглушили рев пламени, и этот звук раздвинул губы Кознова в жуткой улыбке.

Он сменил магазин. Из пяти телохранителей дееспособным остался только Юрий Ходкевич. Увидев трассирующие следы и определив точку ведения огня, он выстрелил навскидку – в край черной завесы. И повалился на землю. Впереди – в пяти-шести метрах – корчилась, стонала бесформенная масса. «Кричат, значит, живы», – дернул глазом Ходкевич.

Он понял, что ему не следует приближаться к ним, к месту, которое было пристреляно и держалось автоматчиком под прицелом. Но и оставаться на месте было безумием.

Кознов еще сильнее прижал Ходкевича к земле, дав по нему автоматную очередь, и покинул временное укрытие. Кося глазом на раненых охранников, он предотвратил попытку Ходкевича выстрелить. Еще одна короткая очередь, теперь с близкого расстояния, и Ходкевич дернулся и вскрикнул от острой боли. Сократив дистанцию до пяти шагов, Кознов добил его одиночным выстрелом.

Он бросил взгляд на окна зимнего сада, за стеклами которого ему показалось движение, и уже вплотную сосредоточил внимание на раненых охранниках.

Ни один из троих не сделал попытку выстрелить, но, что было удивительно, профессиональных функций они не потеряли: накрыли телами супружескую пару Ячевских. Кознов «разгреб» эту кучу, стреляя в телохранителей. Они в первый и последний раз попали в серьезную передрягу и проиграли. Последний из них получил пулю в бритый затылок и затих.

И снова взгляд в окно зимнего сада, взгляд пристальный, через оптический прицел. Султан Узбек. Кознов видит каждую его черту, видит в нем того молодого человека, который совершает самое большое зло – поднимает руку на отца. В один день он совершает много ошибок, и все они роковые. И все они, совершенные в один день, в один день же и аукнулись. Но этот человек своим присутствием здесь мог поставить крест на операции Кознова. Хотя нет. Уже не мог.

Кознов опустил взгляд. Вот ради чего он стремился.

– Посмотри на меня, ну? Посмотри на меня!

Раненая в бедро Ольга подняла глаза...

* * *

По частоте, с которой воздух рассекали трассеры, Марк определил: автомат заряжен трассерами и обычными патронами поочередно. Эта тактика была хороша при стрельбе без глушителя: шумовые и визуальные эффекты наводили на мысль, что огонь ведется из двух автоматов.

«Какого черта он лупит по охранникам, – недоумевал Марк, – когда они для него опасности не представляют?» Он теряет время и боеприпасы. Он снова ведет себя нелогично. Марку хотелось крикнуть «другу из прошлого»: «Валера, Султан здесь!» И даже выставить Узбека в окно.

И тут его словно прострелило: Валере плевать на Султана...

Он понял все, как если бы вместе с Валерой находился в кабинете Баскакова. Генералу было наплевать на трупы своих людей, на своеобразную месть или ход Султана – последний действовал так, как действовал бы сам Баскаков. Генерал говорил о враге, человеке, который лишил его лакомого куска в пироге под названием российская оборонка, его отце, который поставил Баскакова во главе госкорпорации. Генерал стал подставной фигурой, посредством которой Семья нанесла удар по руководству Рособоронэкспорта. Бедный Баскаков, он так и не смог просчитать этот вариант. Больше того, его успокоил и тот факт, что на предложение, которое он вынашивал несколько месяцев – поставка вертолетов в азиатские страны через Султана, – Семья дала добро, и он тут же заручился поддержкой Султана, а последний лично вел переговоры с покупателем. Вот и все. А дальше последовали «отрубленные и посланные по почте головы»...

* * *

Султан словно вернулся из небытия. Человек, который убил его дочь, находился всего в сотне метров. Он сбросил с себя состояние мщения и страха, которое не позволяло ему сделать выбор. «Мне ничего не надо. Ни денег, ни контрактов, ни друзей... Я хочу отомстить». Он всегда, всегда добавлял так, чтобы не слышала его совесть: «За собственную слабость».

Он выхватил свой пистолет Калашникова, и от него шарахнулся Моршнев-старший – потому что Султан буквально ему в лицо прошипел:

– Я не убил тебя много лет назад, убью сейчас. С дороги!

Моршнев стоял как вкопанный. Он был бледен. Внутреннее чутье подсказывало ему, что с его сыном произошло несчастье.

Султан убрал его с дороги, выстрелив ему в живот.

Резко повернулся к Марковцеву и направил ствол на него.

Марк остался спокоен, заметив:

– Если Кознов уйдет, кого ты подставишь вместо него? Может быть, меня? А кто будет ассистировать тебе? Воскресишь Исакова? Остановись, Султан, ты подмастерье по сравнению с мастером.

Но Узбек уже пересек линию невозврата, и остановить его было невозможно.

Он выстрелил в Кознова, едва выскочил из зимнего сада. Второй выстрел прозвучал уже с расстояния шестидесяти метров. Третий, когда оно сократилось еще на десять.

Патроны в автомате кончились, а из пистолета с пятидесяти метров даже Кознов не смог бы сделать качественный выстрел. Он снова, во второй уже раз, потянул из-за спины лук. Он обещал Жевке, что и с пятидесяти метров сумеет закрасить игральную карту. Жаль, подосадовал он, что инструктор не сможет увидеть его супервыстрел.

Кознов натянул тетиву и, едва сила натяжения ослабла, разжал пальцы.

Это был классный выстрел. Мини-граната попала Султану в ключицу и едва не оторвала ему голову. Узбек в этот момент готовился еще раз нажать на спусковой крючок пистолета, из которого он когда-то убил своего отца.

Кознов опустил оружие со словами: «Сеанс одновременной игры окончен». Два дела, переплетенные во времени и пространстве, были завершены.

Но что-то еще удерживало Кознова. Он поначалу не обратил внимание на человека, который, как ему показалось, не рискнул последовать за Султаном. Чтобы лучше его рассмотреть, Кознов взял в руки автомат и глянул в оптику... Но человека в окне уже не было.

Он пошарил в кармане Ходкевича и нашел ключи от машины. Устроившись за рулем «Мерседеса», резко тронул его с места. Ему пришлось сделать крюк, чтобы выехать к станции, где его поджидал Шарунин.

Глава 30

Марк вышел на связь с Ханкиным, сделав это автоматически: отвечая на его предыдущий звонок, оставаясь один. Это не считая разбежавшихся гостей. Он ничем не мог помочь Максиму Моршневу. Раненый в живот, тот чудом сохранял сознание и смотрел из зимнего сада в зимний лес. «Там у меня сын», – как заводной повторял он.

Марк вышел через боковую дверь и подошел к тому, кто еще несколько минут назад назывался Султаном Узбеком. Теперь, если даже воскресить Василия Исакова, тот не сможет гарантированно опознать в нем главу клана Узбеков. «Рембо» почти снес ему голову, и Султан представлял собой то, чем гордятся мафиози Южной Америки. Язык Султана торчал из развороченного горла, и это называлось «колумбийским галстуком».