Читать книгу "Его сильные руки - Дэнис Аллен"

Энни предполагала, что Джеффри надоело добиваться возможности поговорить с ней о собственной популярности, и она надеялась, что он найдет других, более покладистых, женщин, которые станут с радостью слушать его похвальбу.

Энни видела Делакруа однажды, когда он проходил мимо ее дома. Тетя Кэтрин втащила ее внутрь, прежде чем они успели перемолвиться словом, что показалось Энни довольно странным. Но Кэтрин объяснила свое поведение тем, что не хочет ни для кого делать исключение, пока они снова не вольются в поток светской жизни.

Но что действительно было странным в их неожиданной встрече с Делакруа, так это реакция самой Энни. Когда она заметила его на тротуаре перед домом, то поразилась тому, что сама была рада его видеть. Казалось, сердце готово было выскочить у нее из груди. Он выглядел как обычно элегантно в красновато-коричневом сюртуке и черных брюках, кольца на его руках поблескивали в лучах утреннего солнца, но что-то в нем было особенное. Энни не почувствовала никакого отторжения или неприятия по отношению к нему, даже когда он послал ей воздушный поцелуй. Ей было приятно и даже захотелось ответить.

Теперь Энни убеждала себя, что она самая распутная женщина из всех, которые когда-либо ступали на землю. Как она может любить Ренара, если ее так сильно тянет к другому мужчине? Тем более что он наглец и скандалист.

Что касается Реджи и Кэтрин, то она никогда не видела их обоих более счастливыми. Они проводили время вдвоем, играя в карты, прогуливаясь по саду, срывая отцветшие бутоны с розовых кустов, читая друг другу стихи и рассказывая о путешествиях и вообще заботясь друг о друге, как голубки.

Как-то раз, когда они все вместе сидели в гостиной, Реджи тяжело вздохнул и со стуком отставил чашку с чаем.

– В чем дело, Реджинальд? – спросила Кэтрин.

– Вы знаете, что нам в конце концов придется расстаться с такой жизнью, – ответил он печально, обведя комнату тусклым взглядом, который наконец задержался на лице Кэтрин. – Этому миру и покою придет конец. Одна мысль об этом повергает меня в уныние.

– Да, вы правы, – отозвалась Кэтрин. – Мадам Тюссо сказала мне, что ходят слухи о том, что у нас в доме желтая лихорадка. Говорят, что в городе обнаружено несколько случаев.

– Господи! – воскликнул Реджи ошеломленно.

– Чтобы опровергнуть эти слухи, нам лучше появиться в обществе.

– Что ж, я готова, – решительно отозвалась Энни. – У меня было достаточно времени, чтобы разобраться с собой, да и рана моя почти незаметна.

– Отлично, – сказала Кэтрин. – Тогда поедем сегодня в оперу?

– Прекрасно, – поддержал ее Реджи. – Не могу представить себе более удачного способа, чтобы показаться в свете и прекратить все слухи. Мы будем сидеть в нашей семейной ложе, радостно улыбаться всем подряд, и никто не сможет сказать, что мы загибаемся от лихорадки.

– Я думала, что лихорадкой болеют только летом, тетя Кэтрин.

– Конечно. Но в этом году выдалась очень мягкая осень. Такая погода продержится еще долго.

– Надеюсь, все напасти минуют нас, – сказал Реджи с жаром, со значением глядя на Энни. – Мне бы не хотелось, чтобы ты оказалась в постели с такой кошмарной болезнью. – Он повернулся к Кэтрин: – Или чтобы ты.

В этих простых словах было столько невысказанного чувства, что Кэтрин вынуждена была ответить:

– У меня не было лихорадки с тех пор, как я поселилась в Новом Орлеане. Говорят, что новички и люди слабые подвержены ей, но я думаю, что если человек упрямый, то ему все нипочем. У меня слишком толстая кожа, чтобы ее могли прокусить зараженные москиты.

– Слава Богу! – торжественно заявил Реджи, поднеся чашку с чаем к губам. И вдруг, сделав глоток, отставил ее в сторону. – А что ты наденешь, Кэтрин?

– Надену когда, Реджинальд? Утром к завтраку? – рассмеялась Кэтрин.

– Нет. Сегодня вечером в театр. Может быть, фиолетовый шелк?

– По-твоему, он мне идет?

– Безусловно.

– Тогда я, разумеется, надену именно это платье, – ответила она, задумчиво опустив ресницы и поглаживая большим пальцем ручку чашки.

Энни улыбнулась самой себе. Она могла бы быть в этот момент мухой на столе, и все равно ее попечители не обратили бы на нее никакого внимания. Их мысли заняты друг другом. Было восхитительно наблюдать, как людей объединяет любовь. Радостно, но одновременно и мучительно. Будет ли она сама когда-нибудь счастлива?

* * *

Люсьен стоял в скромной гостиной на Рампарт-стрит, сжимая шляпу в руке. Он был одет в традиционный вечерний костюм, белоснежную сорочку и серый жилет. Микаэла стояла напротив, скрестив на груди руки и улыбаясь.

Люсьен чувствовал себя не в своей тарелке. В последнее время он вообще рядом с ней ощущал себя неловко.

– Ты пришел попрощаться? – спросила она, лучезарно глядя на него.

– Да, – смущенно ответил он, но не сводя с нее благодарного взгляда. – Ты ведь все понимаешь, Микаэла.

– Абсолютно, cher. Я давно ждала этого.

– Правда?

– У тебя другая женщина.

– В последнее время моя жизнь стала очень сложной, Микаэла, – нервно поежился он. – Я не могу позволить себе иметь отношения, которые отвлекали бы меня.

Микаэла ласково рассмеялась, подошла к нему ближе и погладила его по шелковому лацкану сюртука.

– Но мне так нравилось отвлекать тебя от сложностей жизни. Ты был прекрасным любовником. Надеюсь, ты не испортил…

– Не испортил тебя для твоего юного мускулистого кузнеца? Уверен, что нет. Когда два человека любят друг друга, прежний любовный опыт ничего не значит. Страсть превосходит опыт, а опыт приходит со временем.

– Твоя женщина… она счастливица, Люсьен.

Люсьен нахмурился, когда Микаэла заговорила о другой женщине в его жизни. Как она может быть настолько уверена в нем, когда сам он в себе не уверен? Роль Ренара еще не была сыграна до конца, и он сомневался в том, не слишком ли поспешно отказывается от этого маскарада. Все ли он сделал, что мог? И что гораздо важнее, очистился ли он сам от той ненависти, которая поглощала все его существо начиная с того летнего дня двадцать лет назад, когда его заставили выпороть кнутом лучшего друга?

– Я буду молиться за тебя.

Слова Микаэлы вернули его к реальности. Он улыбнулся.

– Молись. Я не уверен, что сейчас небеса ко мне благосклонны. – Он достал из внутреннего кармана бумажный свиток, перевязанный шнурком. Это был документ на право владения домом. А внутри лежала пачка банкнот, достаточная, чтобы Микаэла и ее будущий муж могли положить начало своему состоянию.

Микаэла взяла свиток без малейшего смущения и спрятала его в кармане широкой юбки. Она догадалась, что это, и даже не взглянула на деньги, потому что не сомневалась в щедрости Люсьена.