Читать книгу "Весенние сны - Джейн Арчер"

– Всякий раз у любого из них была бы возможность убедиться в этом лично?

Хок шутливо шлепнул Анастасию по ягодицам. В ночной тишине шлепок прозвучал оглушительно громко.

Прыснув от смеха, Анастасия зажала рот ладонью и свистящим шепотом воскликнула:

– Ты что, с ума сошел? Ишь, расшумелся! Хочешь весь дом перебудить?

– Признаюсь, сейчас это меня как-то мало волнует, – ответил он и, положив ладонь на ее плоский мягкий живот, принялся круговыми медленными движениями его ласкать. – Вообще-то говоря, лучше, чтобы этого клейма не видел никто, кроме меня. А уж я постараюсь, чтобы все от тебя держались подальше.

Анастасия пододвинулась поближе к Хоку, наслаждаясь теплом его ладони и тем сладким чувством, которое пробуждалось в ней.

– Хок, я вот сейчас подумала... Пожалуй, мне тоже нужно будет обзавестись своим клеймом.

– Вот как? – И его ладонь скользнула чуть ниже, на пушистый треугольник ее лона.

– Да, Хок. В конце концов, в округе столько привлекательных женщин...

– Тебе, моя Женщина Весны, не нужно никакого клейма. В округе может быть очень много женщин, но моя единственная – это ты.

Пальцы Хока двинулись в нежную глубину ее бедер, и у Анастасии от этого прикосновения перехватило дыхание. Она судорожно вздохнула и все же нашла в себе силы заметить:

– На самом-то деле, Хок, я оставила на тебе свою отметину давным-давно.

Она села, наклонилась вперед и принялась, легко касаясь кожи, покрывать нежными поцелуями его лицо, пока не добралась до змеиных отметин. Тут она быстро куснула его, словно ужалила, испытав острое наслаждение от ощущения его плоти, зажатой между зубами.

– Ох! – ойкнул Хок и, схватив Анастасию за плечи, опрокинул на постель и накрыл своим сильным телом. – Это еще что такое? Что за клеймо ты поставила на меня?

Анастасия улыбнулась и, блеснув глазами, объяснила:

– Хок, мы оба помечены гремучей змеей, и я заявляю, что это и есть мое клеймо.

В комнате повисла тишина, как если бы Хок размышлял над ее словами. Наконец он нарушил тишину, и голос его был серьезен:

– Знаешь, это наше общее клеймо. Мы оба мечены змеей, принадлежим друг другу и этой земле, где живут гремучие змеи. Если мы остались живы после такого клеймения, значит, нам жить и дальше на этой земле и строить на ней наш дом, в котором сердца наши всегда будут находить счастье и покой.

– Господи, Хок... – подарила ему горячий поцелуй. – Да, да! Наше клеймо – знак гремучей змеи. Да. Так оно и есть. Да! – лихорадочно повторяла она и все целовала и целовала Хока, пока тот, погрузив руки в золотистую копну ее волос, не припал к ее губам, упиваясь нектаром взаимной страсти. – О, Хок... – выдохнула Анастасия, когда его губы двинулись ниже, к вороту ее ночной рубашки.

Наткнувшись на тесемку, Хок издал сдавленный стон разочарования, и Анастасия не смогла сдержать смеха.

– Ах вот как, нам смешно? – Хок приподнялся на локте, посмотрел на Анастасию долгим пристальным взглядом, затем резким движением сдернул с нее рубашку и бросил на пол.

– Хок! – шепотом воскликнула Анастасия и непроизвольно попыталась прикрыть свою наготу руками. – А мои родители! Я не думаю, что мы можем...

– Стейси, они в другом конце дома. Дверь я запер. Я больше не могу – я хочу быть с тобой, сейчас и всегда. – Он взял ее за кисти, развел ей руки в стороны и не отрываясь долго смотрел на ее нежно-округлые груди. Наконец охрипшим от переполнявших его чувств голосом он выдохнул: – Господи Боже мой, ты не представляешь, что лунный свет делает с твоим телом, Анастасия! Ты как прекрасный, волшебный сон. А может, это на самом деле так? И ты просто видение красоты?

– Да нет, Хок, я не видение, – возразила Анастасия. Его возбуждение быстро передалось и ей. Опасения, что их могут услышать родители, быстро уступили место волнующим мыслям о возлюбленном.

Хок посмотрел ей в глаза, потом еще раз окинул взглядом ее нагое тело.

– Честное слово, не знаю. Мне все-таки кажется – ты дух, являющийся, чтобы не давать мне покоя, сладко мучить меня, соблазнять своими прелестями и всякий раз, как только я буду готов поддаться чарам, исчезать, оставляя меня в одиночестве, лишенного всякой надежды.

– Нет, – тихо возразила Анастасия, и голос ее исполнился любви и нежности. – Никуда я не исчезну. Иди ко мне. Иди ко мне, мой возлюбленный дикарь. Иди ко мне и сделай так, чтобы я осталась, добейся того, чтобы я никогда не смогла тебя покинуть.

Хок порывисто обнял Анастасию, прижал к своей груди, едва не раздавив, и принялся осыпать ее лицо поцелуями, пока не добрался до губ. Он с такой силой приник к ним, что они раздвинулись сами собой, впуская его жаждущий ответного прикосновения язык. Всем существом Анастасия откликнулась на страсть своего возлюбленного. Поцелуй все длился и длился, необжигающе жаркий, сладкий, как небесный нектар, как амброзия любви, которую хочется пить бесконечно.

Когда Анастасии стало казаться, что она сейчас потеряет сознание, Хок оторвался от ее губ и стал покрывать поцелуями шею, задержавшись на впадинке около ключиц, а затем двинувшись дальше вниз, к грудям. Покрыв их поцелуями, он немного отстранился, накрыл ладонями два бархатистых упругих полушария и принялся нежно теребить кончиками больших пальцев темно-розовые соски, пока те не налились желанием, не напряглись, приподнявшись твердыми бугорками, вожделеющими новой ласки.

Хок непроизвольно застонал и глухо выговорил:

– Анастасия, ты моя и всегда будешь моей.

Вскочив, он стянул с себя штаны, отшвырнул куда-то в сторону и, схватив Анастасию за плечи, привлек к себе. Подмяв ее под себя, он обхватил руками ее колени, раздвинул бедра и одним неудержимым движением соединил воедино возлюбленную и себя, погрузившись в жаркую сладкую глубину ее лона. Хок был полон решимости увлечь Анастасию на головокружительные высоты наслаждения, доказать и ей, и себе, что они никогда больше не смогут жить друг без друга, что любовь связала их навечно.

Хок двигался все более страстно, и Анастасия почувствовала, что не в силах более сдерживать поднимающуюся волну наслаждения, готовую с минуты на минуту захлестнуть ее с головой. Она все еще не могла поверить, что можно испытывать такое сладкое ощущение близости с любимым и что она сама дарит ему не меньшее наслаждение. С ее губ сорвался долгий стон – вершина их взаимного любовного упоения была уже совсем близко, и последние оковы, сдерживающие вспышку всепоглощающей страсти, уже готовы были пасть.

И вот они вознеслись на неведомые доселе им обоим высоты, к воспламеняющему душу и сердце блаженству, туда, где на бесконечный миг двое становятся одним целым, где царствует непередаваемо сладостный, упоительный восторг божественной любви, где нет времени и правит вечность.

А когда оба вернулись обратно, то слова любви сами собой срывались с губ, еще крепче связывая влюбленных друг с другом, даря новое радостное понимание всей ее безмерной глубины.