Читать книгу "Жена моего любовника - Ирина Ульянина"

— Не гони! — громогласно перебила мужа Лялька, обращаясь к Федору Игнатьевичу. — Я вас уверяю, он перепрятал деньги, чтобы они нам с Эгемом не достались.

— Короче, без бутылки не разобраться, — повторил Кравцов уже слышанную мной ранее фразу и вздохнул.

— Ос-споди, да вы и с бутылкой не разберетесь! — самым хамским образом наезжала жена моего любовника. — Поезжайте лучше к Эгему, записывайте адрес: улица Станиславского, 3… Ос-споди, даже представить, блин, боюсь, что с ним!

— Погодите, — уцепилась я за Кравцова, — не уезжайте! А как же Сергей Владимирович? Ему нужна охрана!

Поскольку и я, и Лялька кричали, капитан вертел стриженой, лопоухой головой то в одну, то в другую сторону и, не выдержав, тоже заорал:

— Молчать! Не сметь командовать офицером!

— Правильно, — усмехнулся Волков и опять прикрыл глаза, тихо прошептав: — Как вы мне все надоели… Не надо меня охранять.

Лицо у него было настолько изможденное, что впору изучать строение черепа, но Лялька не проявляла ни грана сочувствия, жалела только себя, причем настолько, что расплакалась. Ксения застрекотала: «Мамочка! Мамочка», Сережка сморщился, будто тоже хотел заплакать, а Тема и не прекращал ныть. Служивый, вероятно опасаясь, что его утопят в слезах, вызвал по телефону наряд из дежурной части и поспешил откланяться, поехал вызволять Эгамбельды. Никита то ли в шутку, то ли всерьез пообещал по возвращении сибирского пленника выкатить пузырек чистого медицинского спирта.

В палате стало тихо. Ксюха молча, с расстояния рассматривала бинты на груди у отца. Темочка с соплями до колен ходил вдоль его кровати, придерживаясь ручками за ее край. Ольга нервно ковыряла облупившийся маникюр и кусала губы. Синев красноречиво стрельнул глазами на дверь: пойдем, мол, перекурим! Оставим семейство наедине. Конечно, я послушалась.

— Катрин, ты куда? — встревожился Серенький.

Мелочь, а приятно… Призналась, что, пока караулила его после операции, пристрастилась к курению. Волков посоветовал отвыкать.

Мы с Никитой удалились в дальнюю рекреацию, где было наименее людно. Идальго склонился надо мной, будто хотел поцеловать, опалил жарким дыханием:

— Усекла? Я же тебе сразу сказал: заставь своего любовника ревновать, и он будет твой со всеми потрохами. Жми на ревность!

— А ты жми на зажигалку…

— Облом, да? Устроили бойню вокруг пустого сейфа!.. Но есть у меня подозрение, что твой Волков всех нас накалывает. Зачем он это делает? У савана карманов нет…

— При чем тут саван? Окстись! Никто помирать не собирается!

— Кэт, ты чего так реагируешь? Я же рассуждаю в широком философском смысле. Жизнь — это пьеса со смертельным финалом…

Едкий сигаретный дым встал у меня поперек горла. Действительно, пора завязывать с этим пагубным занятием, приближающим человека к роковой черте. Разумеется, все мы смертны! Но чудилось, Никита совсем не то имел в виду… Мы вернулись в палату. Супруги о чем-то спорили, но при нашем появлении замолчали. Лялька проявила наблюдательность:

— Чего-то ты хреново выглядишь, Катерина.

— А ты прекрасно! — Я прижала к себе Артемия. Только это маленькое сердечко во всей компании способно воспринимать меня без критики, без фиги в кармане.

— Слушай, Кать, сделай доброе дело, пригласи ко мне в больницу маникюршу. Ну не могу я с такими ногтями ходить! И принеси мне косметику.

Никита усмехнулся и под предлогом того, что ему надо позвонить другу, удалился. Понимаю, ему надоела тягостная, напряженная атмосфера, повисшая в палате. И Ксеньке надоела — она отправилась скакать по коридору. Сергей лежал неподвижно, похоже, задремал. Ольга же поминутно оглядывалась на дверь и прислушивалась. Уже и мне передалось ее нетерпеливое желание увидеть Эгамбельды. Наконец он прибыл — смуглый и гибкий восточный человек с широкоскулым лицом, подернутым щетиной, и стрекоза чуть не сверзилась со стула, всем корпусом потянувшись к чемпиону по айкидо и завопив: «Эгем, любовь моя!» Он подхватил колченогую модель на руки и расцеловал, не стесняясь ни законного супруга, ни меня, ни Темы. Между тем в глазах Сереги плескалась такая горечь, что впору отравиться!..

— У вас все спокойно? — уточнил несколько опешивший капитан Кравцов.

— Да, спокойно…

— Ну, тогда я, пожалуй, пойду, а то час поздний, семья заждалась. Охранник предупрежден, что надобно следить за палатой. Надеюсь, обойдется без эксцессов.

— И мы пойдем в мою палату, — заявила Ольга и простонала: — Ос-споди, целых два дня не виделись! Я чуть не сдохла!

— Катрин, теперь ты представляешь, как я жил все эти пять лет? — спросил Волков.

Он еще рассчитывал на мое понимание! Да катитесь вы ко всем чертям, семейка Адамс! Ради чего я колочусь, за что терзаюсь?!

Встала и величественной походкой вдовствующей императрицы направилась к двери.

— Та-та, — позвал меня Тема, протянув ручки.

— Эй, ты куда? — вскричала Лялька. — Детей-то забери!

— Спасибо вам, Катя, Федор Игнатьевич мне рассказал, как вы отважно боролись за спасение сейфа. Я вижу, вы и о детях хорошо заботились. — Эгамбельды, не выпуская из рук стрекозу, склонил голову в поклоне. — Прошу вас, останьтесь с ними, пока Оленька не поправится!

Да, он не красавец, но что-то привлекательное все же есть, некое благородство и загадочность, которые вкупе ценнее, чем смазливость… Спортсмен унес любовницу, а мне довелось потчевать жиденькой ячневой кашей — больничным ужином — раненого и его отпрысков. Ели все неохотно. Ксюша ныла, что ей скучно без телевизора, и просилась домой, Артем клевал носом.

— Не уходи, посиди со мной, — попросил Серый. — Положи мне руку на лоб. Помнишь, Катрин, как ты гладила мои волосы на набережной? Больше никто так не делал…

Скорее всего, он лгал, просто сейчас нуждался во мне, как Лялька в костылях. Но я выполнила просьбу, одной рукой покачивая Темочку. Его отец слабо улыбнулся, разнеженно смежил веки и спросил:

— А что у тебя за отношения с тем парнем? По-моему, ты ему нравишься, но он ведь слишком молод для тебя.

— А зачем мне старый мерин? Старый не вспашет, не засеет, — хмыкнула я, припомнив прибаутки побитого мужичка из приемного покоя.

— Это кого ты считаешь старым? — нахмурился ревнивец.

— Мало ли…

— Я не понимаю, Катрин… Ты меня совсем разлюбила, что ли?!

— Нет, не совсем, — нагнувшись над ребенком, уснувшим в моих объятиях, я коснулась губами щеки Сергея. В этом поцелуе не было и тени эротизма — так целуют дальних родственников. Но Волкова не устроила постность лобзания. Притянув меня за шею, он впился в мои губы настоящим полновесным, сочным поцелуем…

И тут грохнуло, как гром среди ясного неба! Оконное стекло со звоном рассыпалось, а у меня сработал рефлекс в случае опасности прятаться под кровать, куда и отправила перепуганного мальчика.