Читать книгу "Принцесса из Шанхая - Наталья Солнцева"

– Он представился?

– Нет. Наверное, опять из милиции… или журналист. Они вьются вокруг вас как мухи.

– Ладно, пусть войдет. И принеси вторую чашку.

Но посетитель от чая отказался. Когда за секретаршей закрылась дверь, он представился частным сыщиком Всеславом Смирновым.

– Меня наняла Лика Ермолаева, – сказал он. – Я занимаюсь поисками ее отца.

– Вот как? Чем же я-то могу помочь? – без улыбки спросил Ростовцев.

«Хорош, ничего не скажешь, – подумал сыщик. – Красив, богат, уверен в себе. Настоящий барин. Ясно, почему Альбина не желает его упускать. Женщины в постели друг с другом – само собой, а такой любовник не помешает. Заиметь его в качестве мужа – просто головокружительный трюк: как раз та игра, которая сторицей окупит все свечи».

– Собственно, я по поводу убийства Стеллы Треусовой.

– Понятно, – равнодушно сказал Альберт Юрьевич. – Только ко мне уже приходили из милиции, и я ответил на все вопросы. Женщина – неврастеничка: сначала напилась, закатила истерику, потом наглоталась таблеток. Какое убийство?

– Лика, кстати, так не считает.

– Надеюсь, вы не собираетесь доказывать, что смерть Треусовой каким-то образом связана с отцом Лики?

– Человеческие отношения прорастают самым невероятным образом и дают всходы там, где никто не ожидает, – философски заметил Смирнов. – Вы не хотите мне помогать?

– Напротив, рад бы. Да нечем!

– Позвольте мне судить.

– Хорошо, – сдался бизнесмен. – Приступим к делу. Итак…

– Меня интересуют некоторые подробности ночного торжества в «Элегии», – начал Всеслав. – У вас с памятью все в порядке?

«Действительно лицо Ростовцева дрогнуло, или мне показалось?» – подумал сыщик.

– Не жалуюсь, – сухо ответил хозяин кабинета.

– Прекрасно. Значит, вы объясните мне пару вещей. Это была помолвка?

– Какое отношение… о, черт! Допустим, да.

– Зачем вы пригласили туда Лику?

– Они с Альбиной состоят в родстве.

– Только поэтому?

Ростовцев с трудом сдержался, чтобы не выразиться грубо.

– Мне захотелось, вот и все!

– Вы всегда потакаете своим прихотям?

– Стараюсь. А вы всегда суете нос в чужие дела?

– Такова моя работа.

Обменявшись любезностями, они замолчали.

Надо было выбить Ростовцева из колеи, нарушить душевное равновесие, и сыщик воспользовался надежным приемом: начал городить всякую чепуху, изобилующую нелепыми подозрениями и обвинениями. Он свалил в кучу отрезанную прядь волос, шантаж, таблетки, смерть Красновской и подвел неутешительный итог:

– Вы больше всех заинтересованы в кончине Стеллы!

Он будет говорить эту фразу каждому из участников странного ночного праздника.

Альберт Юрьевич поднял на сыщика холодные глаза, в которых блеснула сталь.

– Да вы с ума сошли, – спокойно произнес он. – Сделали из меня этакого экзотического монстра. Я, в сущности, не против… однако смею вас уверить, истеричек и старушек я не трогаю. К тому же, половина ваших выдумок смахивает на сплетни из «желтой прессы», – полнейшая чушь, которую даже не стоит опровергать.

«Хладнокровен, как удав, – подумал Всеслав. – Такого голыми руками не возьмешь».

– Домработница Лики умерла от инфаркта, – продолжал между тем Ростовцев. – Так что я ни при чем.

– Кто-то нарочно испугал Стефанию Кондратьевну.

Бизнесмен выпрямился и поднял голову, свысока глядя на собеседника.

– Ай-яй-яй! Плохой человек напугал бабушку и убежал. Безобразие! Совсем распоясались хулиганы! Только я-то тут при чем? У вас слишком богатая фантазия, милейший. Я в тот вечер сидел в «Триаде» в обществе прекрасных женщин…

– Вы куда-то выходили, – перебил его сыщик. – Отсутствовали около сорока минут, между половиной десятого и началом одиннадцатого. Где вы были?

– Гулял по улице! Решил пройтись, подышать свежим воздухом. Это не запрещено?

– Кто-нибудь вас видел?

– Мне не нужно алиби, потому что Красновскую никто не убивал! – возмутился Ростовцев. – Она страдала болезнью сердца, если вам известно. И умерла своей смертью.

– Значит, некому подтвердить, где вы находились и чем занимались в тот вечер, покинув ресторан?

– И незачем. Не стройте из себя прокурора.

– Как Стелла Треусова оказалась ночью в клубе «Элегия»? Кто ее пригласил? – спросил Всеслав, резко меняя тему.

– Не я! Мне приходилось ее видеть… мельком. Она была замужем за Треусовым, но потом они разошлись. По-моему, ее никто не приглашал: дама явилась по собственной инициативе – попортить крови бывшему мужу и его… любовнице. Прежде, чем устроить скандал, она выпила лишнего, и ее понесло. Обычная история! Где вы видите повод для убийства?

– Зачем вы отрезали ей прядь волос?

Ростовцев откинулся назад, на спинку кожаного кресла, и глубоко вздохнул.

– Еще и это! Принимаете меня за маньяка, который коллекционирует волосы жертв? Смешно, ей-богу!

– Я бы не спешил веселиться, – помрачнел сыщик. – Ножницы нашлись. В милиции об этом пока не знают.

– Ножницы? – Ростовцев коротко рассмеялся. – Парикмахер-убийца! Неплохо звучит, а?

– Я серьезно. Лика обнаружила их в кармане… вашего пиджака.

Смех оборвался. Альберт Юрьевич уставился на Смирнова нестерпимо горящими глазами.

– Что вы говорите? Почему же она молчит?

– Я ей посоветовал держать сей факт в тайне. Между лезвиями ножниц застрял волосок… я отдал его на экспертизу. Знаете, кому он принадлежит?

– Нетрудно догадаться. Судя по вашему выражению лица – Стелле.

– Правильно. Ножницы, найденные в вашем кармане, в совокупности с таблетками, которые вы же предложили ныне покойной Треусовой, – какие-никакие улики. У вас будут неприятности.

– Не пугайте. Мои адвокаты справятся! Зачем мне убивать Стеллу, да еще прилюдно? А отрезать ей волосы «перед казнью» – просто идиотизм. Поверьте, уж я не стал бы после такого ритуального акта класть ножницы в собственный карман. И как вы теперь докажете, что они там были? Лика… насколько я понял, их вытащила, пиджак я забрал. Между прочим, Стеллу убили не ножницами! Она перебрала алкоголя и таблеток.

– Которые тоже дали вы.

– Я специально взял с собой успокоительное, – терпеливо объяснил Ростовцев. – Для Альбины. Она принимает эти таблетки, когда нервы разойдутся.

– Почему она не носит их в своей сумочке?

– Может, и носит, откуда мне знать? Вы ее спрашивали?