Читать книгу "Олеся. Сожженные мечты - Елизавета Воронина"

Теперь адвокат Грекова поднялся со своего места, прошелся по залу, словно кот, и встал так, чтобы смотреть прямо на Марущака.

– Ваша честь, мы только что услышали от обвинения, что отпечатки пальцев на упаковках и частицы спермы принадлежат соответственно этому молодому человеку и Игорю Крутецкому. Подсудимый, вы готовы повторить уже сказанное ранее, что Артур Греков был в тот роковой вечер против поисков девушек для секса? Готовы, Юрий?

– Ну… не то чтобы сильно против… Он толковал: мужскую компанию не надо разбивать, – ответил Марущак.

– Хорошо. Подсудимый, Артур Греков имел, по вашему примеру, интимную связь с Олесей Воловик?

– Да… вроде…

– Что значит «вроде»? Вы не уверены, Марущак?

– Ну… свечку я там не держал… Я вышел тогда… Не знаю…

– Если, допустим, Артур принимал участие в так называемом изнасиловании, почему его отпечатков пальцев на остатках упаковки от презерватива нет? И почему нет следов его семени?

– А я откуда знаю!

Это прозвучало так искренне, так по-мальчишески, что все зрители, включая журналиста Клименко, не сдержались – дружно грохнули хохотом.

– В таком случае, Ваша честь, я готов сказать то, о чем так стесняется сообщать нам Юрий Марущак. – Адвокат Яковлев вернулся к столу, подхватил специально приготовленный полиэтиленовый файл с листами бумаги внутри, жестом фокусника достал один из них. – Вот. Это, Ваша честь, показания одной бывшей подруги Артура Грекова. Ее имя и фамилию защита требует не называть здесь, на процессе. Свидетельница готова дать показания в закрытом режиме, процедура это предусматривает.

– По сути, если можно.

– Конечно, Ваша честь. Итак, согласно показаниям свидетельницы, мой подзащитный, Артур Греков, имел серьезное половое расстройство. На медицинском языке это называется «преждевременная эякуляция». Кому-то из присутствующих надо объяснять, что это такое?

Вопреки ожиданиям Клименко, подсудимый Греков не вскочил от смущения и возмущения. Он даже не отвернулся – остался сидеть на месте, сохранял спокойствие. Это тут же натолкнуло журналиста на мысль: Артур готов к оглашению неприятной для него информации. Раз готов – значит, готовили. Вывод оказался настолько простым и четким, что Клименко удивился, как до таких элементарных вещей не додумался опытный судья, не говоря уже о прокуроре.

Тем временем Яковлев продолжал показывать фокусы.

– Далее защита хлопочет о приобщении к материалам дела заключения врача-сексопатолога. Артур Греков одно время проходил соответствующее лечение. Но, похоже, с проблемой не справился до конца, так как алкоголь не способствовал качеству его интимной жизни. А в ночь с двадцать шестого на двадцать седьмое марта Греков, как мы только что услышали от Марущака, находился в состоянии как минимум среднего алкогольного опьянения.

– Вы это к чему, господин Яковлев? – не понял судья.

– К тому, Ваша честь, что несколько минут назад подсудимый Марущак косвенно подтвердил: мой подзащитный, Артур Греков, не мог участвовать в так называемом изнасиловании из-за того, что страдает серьезным половым расстройством. Грубо говоря – простите заранее, Ваша честь, – Греков, в отличие от остальных, просто не смог бы даже начать это, так сказать, дело. Для него все сразу же закончилось бы. Вот почему Артур Греков был против того, чтобы свои приключения компания продолжила с девушками, девочками, с кем там еще… Он боялся опозориться при товарищах. Посему, Ваша честь, обвинение в групповом изнасиловании с Грекова, опираясь на показания Марущака, необходимо снять!

– У вас все? – спросил судья, дождавшись, когда адвокат вернется на свое место.

– Да, Ваша честь.

Что собирался сказать судья дальше, так и осталось неизвестно. Внезапно события в зале приняли неожиданный оборот. Клименко, которому хорошо была видна клетка с подсудимыми, заметил движение внутри на секунду раньше охранника в форме, подскочил, выкрикнул:

– Э! Смотри!

И охрана, и судья, и прокурор, и весь зал суда увидели: Игорь Крутецкий, привстав со своего места, сверху вниз ударил по голове сидевшего рядом Артура Грекова. При этом Марущак предусмотрительно отступил подальше, даже вытянул руки перед собой, словно отделяя себя от этой драки.

– Ах ты, сука! Сука! Сука! – кричал Крутецкий, нанося удар за ударом. – Вот как выскочить захотел! Прибью, сука!

Греков не давал сдачи, даже не пытался сопротивляться. Наоборот, свалился со скамьи подсудимых, повалился на пол в позе эмбриона, закрыл голову руками. Пока охрана открывала дверь клетки, Крутецкий успел дважды пнуть лежащего ногой. После чего ему заломили руки, скрутили, сделав больно и добившись от него крика, надели наручники.

По вполне очевидным причинам судья закрыл слушание до следующего раза.

7

– У меня был разговор с прокурором.

Юрист, защищающий Крутецкого, представлял адвокатскую контору, которая со времен основания не рекламировала своих услуг. Более того, сами адвокаты на открытых процессах светились крайне редко, посылая вместо себя эмиссаров, нанятых по контракту на определенный срок и лишь транслирующих на публику то, что уже было подготовлено в небольших уютных кабинетах опытными зубрами. Здесь услуга ценилась иногда дороже денег: в обмен на участие в проблемных процессах здешние юристы в качестве гонорара частенько получали возможность вне всяких тендеров участвовать в юридическом сопровождении крупных финансовых сделок. И оплата этих услуг стоила дорогого.

Олег и Инга Крутецкие были слишком взрослыми и опытными людьми, чтобы верить в сказки и чудеса. Киевские связи Олега позволяли воспользоваться помощью адвокатов именно этой маленькой и неприметной конторы. Однако, словно предчувствуя скорую беду, Олег Крутецкий до последнего держал этот козырь в рукаве. Отчасти потому, что знал и понимал: слишком дорого придется за это платить, и в первую очередь – своей формальной независимостью.

Положа руку на сердце, Крутецкий верил в виновность своего сына, которого давно не воспринимал как приемного. Он даже не пытался понять, когда, на каком этапе он упустил мальчишку. Однако сейчас его волновало другое: сын Крутецкого, особенно в тот период, когда в стране такая непростая ситуация вокруг выборов, сидеть за изнасилование и убийство не должен.

Сейчас Олег Крутецкий беседовал с маленьким худощавым адвокатом, Валерием Синицким, в переговорной комнате своего киевского офиса. Встреча была назначена на позднее время, чтобы посетителя не застала секретарша и другие сотрудники – хозяин уже распустил их по домам.

– И что удалось? – спросил Олег.

– Ситуация непростая. Скажу прямо: суд и обвинение в принципе готовы играть на нашей стороне. Все, кто участвует в деле, понимают, за кем сила и почему выгодно педалировать процесс. – Синицкий сложил ладони домиком, полюбовался на свое сооружение, поднял глаза на Крутецкого. – Там и без намеков ясно, какие преференции могут быть обещаны и какие договоренности выполнены. Но, – домик качнулся в сторону Олега, – есть одно условие: обвинения нужно снять доказательно. Пока это не получается, у служителей кировоградской Фемиды есть другой шанс повысить свой статус.