Читать книгу "Сарматы. Победы наших предков - Сергей Нуртазин"

Умабий кивает Удуру. Племянник мчится вниз по склону, чтобы передать приказ вождя. В воду у брода входят два десятка воинов с лошадьми — проверить, каково течение, нет ли опасности на другой стороне реки. Держась за гривы, достигают противоположного берега. Спустя некоторое время машут руками. Все хорошо, можно начинать переправу.

Умабий оборачивается к Радабанту:

— Пора.

Мальчик не трогается, смотрит упрямо:

— Отец, позволь мне остаться.

Умабий невольно вспоминает, как после смерти брата Туракарта просил отца отпустить его в поход и отвечает словами ныне покойного родителя:

— Нет. Ты уже слышал мой ответ.

Радабант понукает коня, но Умабий его останавливает:

— Постой.

Мальчик сдерживает коня на месте, смотрит с надеждой. Умабий отстегивает меч с ножнами от пояса, передает сыну:

— Этот меч дорог мне. Если со мной что-то случится, он станет твоим. Храни его. Но пуще всего храни свою мать, сестру, братьев, стой за род, племя. Вы должны увести его подальше от опасности. Слушай старейшин. Езжай.

Радабант смотрит с благодарностью, упрямства и обиды как не бывало. Маленький воин устремляется вниз. Умабий уверен, он сделает все правильно.

Аорсы разбирают повозки, снимают колеса, оси, навесы, превращая повозки в плоты, по бокам привязывают надутые меха. Погрузив имущество, детей, женщин, стариков, раненых, начинают переправляться. При помощи надутых мехов и лошадей плывут мужчины, готовые в любой миг прийти на выручку. Вот уже первые повозки и всадники на противоположном берегу. Успеют ли переправиться все? Сможет ли Росмик, оставшийся позади с небольшим количеством воинов, задержать передовой отряд алан? Умабий повернул голову налево. Дорогие сердцу места. Неподалеку отсюда из года в год зимовало племя Евнона. Дальше к морю Танаис — город, в котором он повстречал Кауну. Сердце на миг сжалось от боли. Более восьми лет минуло с той поры, когда он потерял ту, кого любил больше всех на свете, но боль утраты со временем не стала меньше… Оттуда, из Танаиса, еще вчера вечером обещал привести челны и корабли Ахиллес Непоседа. Котис простил ему близость с Митридатом, но жить в Пантикапее не позволил. Теперь родным домом Ахиллеса стал Танаис. Неужели подвел боспорец? Из-за излучины показался челн, за ним корабль, еще один и еще. Следом десяток узконосых лодок.

«Непоседа!» — Умабий поскакал вниз.

Первый корабль подошел к берегу, по сходням торопливо сбежал Ахиллес.

«Постарел, а все такой же прыткий», — подумалось Умабию.

— Прости, скептух, опоздал. С трудом набрал десяток лодок, два корабля своих привел, один пресбевт выделил, да еще один Деметрий дал. Помнишь эллинарха?

— Помню. Как он?

— Привет тебе передает. Болен, но силы в себе нашел, распорядился насчет корабля… Только не все такие. Танаиты помогать вам опасаются, боятся навлечь на себя гнев алан. Котис велел спешно укреплять город.

— Рад видеть тебя, Ахиллес. Верил, не оставишь в беде. А пресбевту скажи, если городу аланы угрожать станут, то в нас он найдет надежных союзников…

Переправлялись остаток дня и всю ночь. Верблюдов оставили на родном берегу, их угнали в сторону Танаиса. Туда же отправился и Ахиллес с кораблями.

Утром, когда переправу почти закончили, со стороны восхода солнца прискакали израненные воины на взмыленных конях. Шестеро. Все, кто уцелел из двух сотен. Росмика с ними не было. Он остался там, позади. Со своими воинами. Пронзенные стрелами, исколотые копьями, посеченные мечами, они пали, своей смертью подарив жизнь многим другим. Горе Умабию, горе Удуру, потерявшему брата, горе родичам тех, кто пал заодно с Росмиком. А плакать некогда, надо поторапливаться. Враг не ждет.

Аорсы идут дальше. Молодые женщины, отроки и даже старики берутся за оружие. Теперь и на них ложится обязанность по защите соплеменников и самих себя. Им в помощь Умабий выделяет лишь пять десятков воинов, остальные остаются, чтобы дать бой аланам. Умабий и Удур тоже. Молодой военачальник с отрядом всадников отделяется от основного войска, уходит вверх по течению, чтобы перейти реку обратно. Войско растянулось вдоль берега, прячется за буграми, готовится к бою.

Ближе к полудню на горизонте растет облако пыли. Аланы. Достигли берега и не мешкая начинают переправу. Вот уже не меньше двух сотен ступили на берег. Их поджидают воины Умабия. Воинственный кличь аорсов оглашает окрестности. Аланы сметены с берега, тех, кто пытается достичь суши в надежде прийти на помощь соратникам, встречают дротики и копья. В ответ с противоположного берега летят стрелы, некоторые из них гуннские; они бьют дальше, сильнее. Есть такие луки и у аорсов, смогли раздобыть во время войны Фарзоя с воинственными соседями, но их слишком мало. Аланы — храбрые бойцы, они не боятся смерти. Переправа не прекращается. Устоят ли аорсы? Устоят. Должны устоять, ведь за их спинами беззащитные соплеменники.

С обеих сторон от переправы загорается полоса сухого прошлогоднего камыша. Огонь стремительно приближается к аланам. Скопившиеся на берегу воины отступают, те, что на воде, спешат вернуться. Неожиданно из огня и дыма выскакивают всадники Удура. Удур, как и Росмик, по отцу алан, но молодой воин не знает пощады, он мстит за брата. Осыпав врагов стрелами, аорсы врезаются в их ряды. Меч Удура разит одного врага за другим. Воины, вдохновленные смелостью молодого предводителя, словно обезумевшие наседают на неприятеля. Соплеменники с противоположного берега спешат к ним на помощь. Под столь решительным напором аланы отступают. Удур, из опасения, что враги могут вернуться с большими силами, поворачивает назад к «своему» берегу. Теперь уже к своему. Умабий смотрит со взлобка на удаляющихся аланских конников, едва различимых сквозь дымный занавес, на охваченный огнем камыш и медленно текущий Дан, уносящий трупы людей и коней к Меотийскому озеру. Он знает — отныне это рубеж земель нижних аорсов. Может быть, временный, но рубеж. Теперь он должен вести свой народ дальше, заставляя покидать свои земли родственных роксолан, вытеснивших в свое время сарматские племена языгов.

Аланы уже исчезли за низкими холмами, а Умабий все еще что-то искал взглядом по ту сторону реки. Он прощался. С Евноном, Донагой, Туракартом, Гордом, Росмиком, Кауной. Прощался с теми, кто навсегда оставался в покинутых родных просторах.

Воины терпеливо ждали, бросая взоры на неподвижную фигуру одинокого всадника, освещенную прощальными лучами уплывающего в неведомую даль солнца. Ждали царя, предводителя, вождя, которому доверили свою жизнь и судьбу. Это был уже не тот восторженный и любознательный юноша, когда-то отправившийся в путешествие к далекому Риму, а много испытавший, умудренный опытом муж и правитель. Умабий тряхнул головой, словно очнулся ото сна, пригладил волосы, в которые вплелись первые сединки, утер ладонью лицо. Пот? Слезы? Махнул рукой. Войско двинулось. Надо догонять ушедших вперед соплеменников. У реки оставался лишь небольшой отряд аорсов, чтобы присматривать за рубежом их новой родины.