Читать книгу "Последний завет - Андрей Егоров"

Последний Завет. Книга Нового мира. Послание заново рожденным. Ст. 17

Жар на площади стоял невыносимый. Раскаленный воздух обжигал лицо и добирался до тела через плотную куртку из кожи жабобыка. Несмотря на то что здесь было практически невозможно находиться — каждый глубокий вдох грозил выжечь легкие, Герман, движимый странным даже для него самого упрямым любопытством, пробрался к останкам того, что ранее было геликоптером. В обугленной груде железа с трудом угадывались хищные формы летающей машины. Что бы ранее ни находилось в кабине, не возникало сомнений, что теперь там все выгорело от термитного заряда, брошенного неизвестным врагом. Сгорело все, остался лишь металл с темным налетом окалины. От останков боевой машины несло гарью, кое-где поднимался вверх белесый дурно пахнущий дымок.

Все, что произошло за последние два часа, не поддавалось разумному объяснению. Нападение на Госпитальеров, Меганики, неизвестные, летающие машины, которых в воздухе не видели со времен Последней войны, скоротечный бой и, наконец, сброс топийной бомбы на Базу. Взрыв и последовавшее за ним буйство пламени полностью уничтожили оплот Госпитальеров. Герман был уверен, что на Базе никто не уцелел: там, где взрывается топийный заряд, на несколько долгих часов разверзается огненная бездна. Даже самый сильный ливень не способен ее подавить. Огонь стихнет сам, и лишь тогда, когда ему нечего больше будет есть. Такими зарядами во времена былой силы Госпитальеры выжигали зачумленные районы Города. Любая зараза уничтожалась со стопроцентной вероятностью. Теперь же носившие красные кресты на себе испытали топийный удар. И это было действительно страшно. Страшно оттого, что мир, стабильность которого всегда основывалась на незримом присутствии людей с красными крестами и их неприкосновенности, пошатнулся. Герману вдруг показалось, что он и все его спутники стоят на краю глубокой пропасти, вглядываясь в разверзшийся перед ними огненный зев, готовый поглотить людей в мгновение ока.

Герман, прикрыв глаза, посмотрел на беснующееся пламя, заключенное в хрупкую ловушку стен Базы. Казалось, камень под его яростным напором вот-вот начнет плавиться, и тогда адский огонь выплеснется на город.

Охотник прошелся вдоль следа, оставленного на асфальте рухнувшей с небес боевой машиной. Вокруг валялись осколки стекла, куски пластика и металлической обшивки корпуса. Герман стянул с себя капюшон и подставил лицо под дождь. Немного полегчало, жар, терзавший кожу, отступил, но чувство того, что с миром происходит нечто страшное, никуда не ушло.

Перед хвостом геликоптера, который во время удара отвалился и отлетел в сторону, Герман задержался. Раскурочило хвост изрядно. Создавалось ощущение, что по нему в течение целого часа из крупнокалиберных пулеметов лупила целая бригада Багажников. Дырок в хвосте было больше, чем в мозгах подсевшего на лиловую пыльцу наркомана-Мусорщика.

— Герман, надо уходить. — Дуго подошел незаметно.

— Сейчас. — Следопыт не спускал взгляда с изображения, начертанного на хвосте геликоптера.

С рисунка на него яростно скалилась волчья пасть. Герман был готов прозакладывать душу, что на борту одного из двух других геликоптеров был изображен енот.

— Ты видишь это, Дуго? — обратил он внимание Пилигрима на рисунок.

— Да, — кивнул Дуго.

— Волк. А где-то там — енот. И другие. Ведь это их я услышал сегодняшней ночью? — Герман вопросительно посмотрел на Пилигрима.

— Боюсь, что да, друг мой. Это были они…

— Ты ведь что-то знаешь, так? — В голосе Германа сквозило подозрение. — Я видел твои глаза, когда рассказывал, что по радио сказали о дозаправке, но тогда я не придал этому значения. Кто был в этих геликоптерах?

— Ты думаешь, я знаю? — ответил вопросом на вопрос Пилигрим.

— А ты не знаешь? — спросил Герман.

— Я всего лишь могу предположить…

— Послушай, ты! — рявкнул Герман. Глядя Пилигриму в глаза, он сделал несколько шагов, намереваясь схватить Дуго за воротник, но в последнее мгновение остановился. — Ты должен рассказать то, что знаешь!

— Ну хорошо, — вздохнул Пилигрим, почувствовав, что ситуация накалена до предела, — давай уйдем с площади — здесь небезопасно. И там я все тебе расскажу. — Он сделал неопределенный жест.

Герман медленно кивнул и, так и не набросив капюшон, пошел следом за Пилигримом к дому, где их ожидали Густав и Франц. Черный Принц дежурил на лестнице, держа винтовку на всякий случай поближе к себе, — вдруг заявится кто-нибудь из врагов или вдоль улицы вновь пробежит восьминогий «кролик».

— Плохо дело, да? — спросил великан, выражение лица у него при этом было самое идиотское.

Герман кивнул:

— Хуже, чем можно себе представить. Пошли в комнату, Густав. Сейчас у нашего друга Дуго будет откровение.

— Какое откровение? — не понял Густав.

— Божественное, — ядовито усмехнулся Герман, — то, о котором он умалчивал хрен знает сколько времени…

— Бо-божественное? — удивился Густав.

— Да, — подтвердил охотник, — сейчас он нам много всего интересного расскажет.

— Герман, — одернул его Пилигрим, — давай не будем перегибать палку.

— Давай, — хмуро согласился Герман, — вот только продемонстрируешь нам божественное откровение, и не будем ничего перегибать… и ломать тоже.

Они поднялись по лестнице и вошли в комнату. Франц сидел, прислонившись к стене, и Герману показалось, что паренек сейчас находится где-то далеко отсюда. И так бледное лицо Госпитальера выглядело еще бледнее, чем обычно, глаза и нос покраснели, а светлые волосы были всклокочены. Следопыта состояние мальчишки не удивило, он сам отлично знал, что такое потери, которые лишают тебя сна и жизненных сил. Только что паренек потерял родной дом, семью, друзей и все то, во что он верил. Лозунг «Госпитальеры неприкосновенны» разбился на тысячи осколков. Франц должен был ощущать себя так, словно у него почву убрали из-под ног и он летит в глубокую пропасть, у которой нет дна.

Когда они вошли в комнату, Франц отвлекся от своих невеселых мыслей и посмотрел на Германа. Глаза у паренька сейчас казались не серыми, а светло-голубыми, как утреннее небо в ясный, солнечный день.

— Ты как, малыш? В порядке? — Охотник не знал, как ему подбодрить Франца.

— Не очень. — Госпитальер натянуто улыбнулся. — Кто… кто были эти люди?

— Сейчас Дуго нам расскажет. — Герман бросил угрюмый взгляд на Пилигрима. — Ну? Ты готов к божественному откровению?

— Разговор выйдет длинным, — предупредил Дуго.

— А мы никуда не торопимся. — Герман уселся на пол. — Нам, черт побери, теперь совсем некуда торопиться! Или у тебя имеются какие-нибудь тайны от своих лучших друзей?

В голосе охотника проскальзывало явное раздражение. Германа сильно злило подозрение, что Дуго и раньше знал о тех, кто летал на геликоптерах, но ни словом не обмолвился об этом, забыв о старинной истине «предупрежден — значит защищен». Он подвергал их всех опасности. И кое-кто уже лишился жизни, возможно, именно потому, что Пилигрим не пожелал поделиться своими «догадками» вовремя.