Читать книгу "Исчезнувшая - Сьюзан Хаббард"

Я попыталась отстраниться, но он был куда сильнее меня. Шелковый шнурок врезался мне в шею, заставив утратить сосредоточенность. Я почувствовала, что становлюсь видимой.

Малкольм взглянул на копию Бастет, затем на меня. В лице его не было удивления.

— Как мило с твоей стороны заглянуть ко мне, — произнес он и отпустил талисман.

Я потерла шею.

— Поболтаем? — предложил он.

В центре комнаты друг напротив друга стояли два дивана. Он сел на один. Я не тронулась с места. Я подумала, как глупо было с моей стороны не сообразить, что талисман виден. Он сделался частью меня, такой привычной, что я его практически не замечала.

— Не брани себя понапрасну. — Малкольм откинулся на спинку дивана, совершенно расслабленный. — В доме установлена обширная система безопасности. Будь ты даже полностью невидима, инфракрасные датчики засекли бы твое присутствие.

Я тут же заблокировала свои мысли.

— Вот это больше на тебя похоже. — Он сложил руки на груди. — У нас лучше получается быть врагами, чем друзьями. По правде говоря, жаль. — Он говорил с легким британским акцентом, вероятно приобретенным во время их с папой аспирантуры в Кембридже. — Но я тебе друг, Ариэлла, и больший, чем ты думаешь.

— Правильно. И папин тоже. Потому-то ты и пытался убить нас.

— Убить вас? — Он вздохнул. — С точностью до наоборот. Я спас вам обоим жизнь, и не раз.

В нашу встречу в Сарасоте он рассказал, как спас меня, когда я была маленькая. Он сказал, что унес меня на безопасное расстояние, когда дом в Саратога-Спрингс вспыхнул. Этот пожар — первое, что я помню. Пожар — но не спасителя.

Сейчас я думала о другом пожаре, и он пустил меня в свои мысли: в ту ночь в Сарасоте, когда на нас несся ураган, он пришел к папе на съемную квартиру (в многоэтажном комплексе под нелепым названием «Ксанаду»). Он намеревался в последний раз попробовать поговорить с отцом о деле, прежде чем отказаться от идеи научного сотрудничества с ним. На парковке он увидел Денниса, бывшего папиного ассистента, выгружающего из машины канистру — какой-то необходимый для исследований химикат, как он сначала подумал. Но мысли Денниса переполняло чувство вины и замешательство.

Деннис внес канистру в лифт, и Малкольм последовал за ним, сделавшись невидимым. Когда Деннис вошел в квартиру, Малкольм тоже вошел, обойдя канистру и усевшись на стул в кухне.

— Рафаэль спал, и ты тоже, — говорил он. — Я проверил. Но когда я вернулся в кухню, я учуял запах дыма. Деннис открыл канистру и поджег пары. Я спросил его, какого черта он пытается сделать, а он только повторял, что у него не было выбора. Из его бормотания я понял, что он принял меня за бога: поскольку он не мог меня видеть, то вообразил, что какое-то бессмертное существо явилось с ним познакомиться. Я ударил его — в основном, чтобы заставить заткнуться. Тем временем пламя занялось, и дым сделался гуще. Я ощутил признаки угорания.

Я переключился на тушение огня. Огнетушителя не оказалось. Я наполнил чайник в кухонной раковине и вылил на канистру, чтобы предотвратить взрыв. В этот момент твой отец и вошел на кухню, задыхаясь от кашля. Думаю, он меня даже не видел.

К этому моменту я уже сидела на диване напротив него. Он остановился перевести дух. Каждое произносимое им слово звучало искренне, неотрепетированно.

— А дальше?

— Не помню. — Он потер глаза. — Я проснулся один в карете «скорой помощи». Я знал, что не хочу там находиться. Когда они остановились, я выбрался.

— Но разве ты не пострадал? — Теперь мне был виден только его силуэт и блеск его волос.

— Да, я наглотался дыма. Но я сильный. Я быстро прихожу в норму. Твой отец со своей диетой из тоников и коровьей крови с искусственными добавками… — Он покачал головой. — Он оказался более уязвим. Настоящую вещь ничем не заменишь.

Мне не хотелось думать о гастрономических предпочтениях Малкольма.

— Что сталось с Деннисом?

— Очевидно, ушел, пока я пытался погасить огонь. Должно быть, так, поскольку, когда я подергал дверь, она оказалась заперта снаружи.

Теперь у меня был полный доступ к его мыслям. Если только он не великолепный лжец, способный лгать равно и мне, и себе, то он говорил правду. Однако часть меня колебалась. Все-таки он убил мою лучшую подругу.

— Я убил ее, чтобы защитить вас с отцом. — Он понизил голос почти до шепота. — Она поняла, что вы вампиры, и собиралась выдать вас. Почему ты не можешь в это поверить?

Я подняла руку. Если в сказке есть разбойник, очень сложно переписать его в друзья, почти так же трудно, как переделать его в герои.

— В другой раз расскажешь, — сказала я. — По-моему, в меня сегодня больше не влезет.

Он подался вперед, и падавший из окна свет озарил половину его лица: прищуренный глаз, длинный нос, угол тонких губ.

— Но ты сказала, что тебе нужны ответы. Разве ты не хочешь узнать, что происходит здесь? — Он махнул в сторону настенной карты. — Разве ты не хочешь узнать, что все это значит?

— Не зажечь ли нам свет? — Вид его уполовиненного лица меня нервировал.

Он включил настольную лампу, и вокруг возникла комната: книжные полки, камин, мебель. Теперь и сам он обрел трехмерность. Просто человек — просто вампир, мысленно поправилась я. Не демон и не чудовище.

— Ладно. — Я взглянула на него. — И что же все это значит?

Он поднялся. Подошел к угловому секретеру, вернулся с бутылкой и стаканами. Налил две порции «пикардо» и протянул одну мне. Я поколебалась, потом взяла. Мы выпили.

— Добро пожаловать в «Общество "Н"», — сказал он.

По словам Малкольма, дом на площади Оглторпа являлся региональным форпостом небьюлистов.

— Полагаю, ты в курсе, кто мы такие?

Я припомнила нарисованную мае от руки таблицу.

— Кое-что я знаю. Мама объяснила мне разницу между вампирскими сектами.

— Скорее всего, она поняла неправильно.

Я начала возражать.

— Сара никогда не понимала разницы. — Малкольм откинул волосы со лба. — И Рафаэль тоже. Несомненно, сангвинизм примешивался ко всему, что они тебе говорили. Они нас по одежке судят. Считают, что именно они заботятся о сохранении природных ресурсов, о поддержании земли, но немного делают для того, чтобы это происходило.

— Они стараются…

— Они не готовы сделать так, чтобы это произошло. — У Малкольма не было папиных запретов перебивать. — А мы готовы.

— Я и не знала, что небьюлистам есть до этого дело. — Со слов родителей я усвоила, что небьюлисты — эгоцентричные, безжалостные и аморальные существа. И позволила Малкольму услышать эту мысль.

Он улыбнулся и впервые показался мне красивым.

— Наша озабоченность принимает форму действий, — пояснил он. — Ари, можешь себе представить мир без людей? Подумай секундочку. Куда бы люди ни шли, они везде оставляют за собой пустыню. Они загрязняют почву и атмосферу, океан и дождь. Они рубят деревья и убивают целые виды животных. Я объясняю в самых простых выражениях, но есть и другие, более сложные анализы.