Читать книгу "Черная мадонна - Дж. Р. Лэнкфорд"

– Мэгги, Мэгги, – простонал Сэм, и она, тяжело дыша, отстранилась от него.

Слезы ее высохли. Она опустила бретельки купальника и, сняв его с себя, встала перед ним. Почему бы нет? В конце концов, она ведь не Мария, избранная самим Богом. Джесс сказал ей это открытым текстом. Она просто глупая и наивная женщина, которую не желал ни один мужчина, кроме Сэма. Она хотела протянуть руку под подушку, чтобы достать свою прекрасную шелковую ночную сорочку, – ей хотелось отдаться ему так, как она не раз мечтала, все эти десять лет. Впрочем, какая разница…

– О, черт! – выдохнул Сэм.

– Только не делай мне больно. Ты ведь обещал.

Дрожа всем телом, он лег на спину, подложив под себя руки, и пожирал глазами ее с головы до ног, восторгаясь каждым изгибом ее тела.

– Прикоснись ко мне. Мэгги, прикоснись так, как тебе самой хочется.

Она прикоснулась. Затем стала осыпать его страстными поцелуями. Позволила ему зарыться лицом между ее грудей. Она прикоснулась языком к его языку, поцеловала его кожу, положила его пенис себе между ног, где до этого не бывал ни один мужчина. Она шумно втянула в себя воздух, когда он вошел в нее, и на ее белоснежную простыню вытекли первые капельки крови. Для нее он был чем-то вроде косули или юного оленя в горах, как в строчках «Песни Песней».

Мэгги прижалась к Сэму, а он в свою очередь вознес ее туда, где она ни разу не бывала, к раскаленной добела вершине утеса, где они услышали хор ангельских голосов. Она знала, что ему не хочется лишиться этого блаженства, впрочем, и ей тоже. Дрожа, они сжимали друг друга в объятиях, паря над раскаленной вершиной, и он учил ее, как оставаться в этом месте и слушать пение ангелов.

Это длилось целую вечность – так долго, что Мэгги подумала, что ее сердце сгорит дотла, но затем он произнес:

– Мэгги, девочка моя, о боже!

Мэгги воспарила еще выше к небесам, но, как оказалось, одна. Сэма с ней не было. Безумие вернулось к нему. Он нарушил обещание. Он вновь навалился на нее всем телом, грубо лапал ее, больно тискал, с силой входил в нее. Страсть, которую она только что чувствовала, вновь сменилась ужасом и болью. Боже, что он делает?

– Сэм, прекрати!

Но он не обращал внимания. Она пыталась закричать, но он ладонью зажал ей рот. Мэгги, как могла, отбивалась. Господи, ну почему он не остановится?

Увы, их силы были неравны, и Сэм делал с ее телом все, что считал нужным. Нет, это была не любовь. Его тело пыталось подчинить ее, вот и все. Она кричала в его руку, прижатую к ее рту, пока Мэгги не показалось, что ее сейчас стошнит или же она потеряет сознание. Казалось, эта пытка длилась целую вечность. Ее душа пыталась вырваться на свободу из его хватки. Сэм же брал ее так, как будто это была не она, а какой-то бездушный кусок мяса, в котором имелись нужные ему отверстия.

В конце концов, он приподнялся над ней, раз за разом входя в нее, подобно кузнечному молоту. Взгляд его был устремлен в ее полные слез глаза, дыхание вырывалось надрывными стонами. Впервые за всю свою жизнь Мэгги Джонсон ощутила, как в ее лоно вливается горячая струя мужского семени. Нет, он ничего не сказал ей, не признался в любви. Он лишь навис над ней, закатив глаза, одной рукой сжимая ей горло, другой больно стискивая ее грудь.

– Сука! – кричал он. – Похотливая сука, давай, трахай меня!

Небо темное, звезд не видно, ночь пуста, за исключением одного-единственного звука. Из магнитофона лилась оперная ария. Ее слабые ноты воспаряли к беззвездному небу над озером. Их плачущая красота лилась с подоконника, на который, распахнув ставни, облокотилась Мэгги – на этот раз в своей прекрасной шелковой ночной сорочке. До этого она почти не понимала заключительной арии Чио-Чио-сан, а вот теперь наконец поняла. И знала, почему Леонтина Прайс исполняет ее именно так. Она пела, полная горя, которое были бессильны облегчить слезы. Такая музыка заставляла умолкнуть ночные звуки. Лебеди неподвижно застыли на водной глади озера. Луна померкла.

Каждая нота была столь прекрасна, что любой, кто ее услышал бы, закрыл бы глаза или поник головой. В комнате храпел Сэм, вернее, легонько посвистывал. На прикроватном столике стояла, повернутая лицом к стене, статуэтка Богоматери Рокамадурской, Черной Мадонны с младенцем. Всякий раз, когда Мэгги хотела уйти, Сэм просыпался и не давал ей этого сделать, как будто она была его добычей, с которой он еще не расправился до конца. Ему было все равно, что она чувствует, и он, словно хищник, снова и снова причинял ей невыносимую боль.

Джесс не вернулся, равно как Феликс и Антонелла, хотя Мэгги знала, что они дома. Возвратившись, они услышали или даже увидели ее с Сэмом, после чего вновь покинули дом, чтобы не быть свидетелями ее грехопадения.

Дрожащей рукой Мэгги сжимала перочинной нож – любимый нож Джесса; она была готова постоять за себя, если Сэм вновь начнет домогаться ее. Опера подошла к своей самой трогательной сцене, где сын Чио-Чио-сан входит в комнату и она поет: «Ты? Ты? Ты? Мой маленький идол, моя любовь, моя лилия, моя роза. Этого ты не должен знать!»

Она посмотрела вниз, на пустой портичиолло. Куда же подевалась подаренная Феликсом лодка? Где Джесс? Где ее сын? Где ее лилия и роза? Как ей искать его, как, найдя, положить руку ему на голову после того, что с ней случилось? Как ей теперь посмотреть в глаза женщин на рынке? Как войти в церковь Святой Девы Марии? Ведь где теперь ее целомудрие? Где ее честь?

Она слушала, как мадам Баттерфляй оплакивает свою судьбу, свою смерть, свою любовь, когда-то это чувство было для нее дороже жизни. Теперь Мэгги понимала ее. Теперь это была и ее судьба.

Глава 23

На следующее утро Феликс Росси встал раньше Джесса и Антонеллы. Они все спали в ее доме, не желая ночевать под одной крышей с Сэмом и Мэгги. Когда Феликс вернулся на виллу, он застал мальчика сжавшимся в комок под окном спальни Мэгги. Ребенок сквозь слезы читал строки «Песни Песней» и молил о явлении ангелов. Даже увидев Феликса, он не перестал молиться и плакать, повторяя, что, будь он и вправду Иисусом, он бы точно знал, как помочь матери. Феликс ворвался в дом, готовый перерезать Сэму горло. Однако, услышав доносившиеся из спальни Мэгги звуки, застыл на месте, не в силах поверить, что та, кто родила Джесса, будучи девственницей, отдалась первому встречному проходимцу. Звуки ее страсти показались ему омерзительными; он повернулся, сгреб Джесса в охапку и отвез его в дом к Антонелле.

Джесс проплакал половину ночи. Феликс не ложился спать, стараясь утешить его, но Джесс остался безутешен, убежденный в том, что его матери сделали больно. Росси ни разу не видел, чтобы ребенок испытывал такие душевные муки. Он так рассердился на Мэгги, что все равно не смог бы уснуть.

Встал он рано утром, с первыми лучами солнца, исполненный решимости высказать Мэгги все, что думает по этому поводу. Что касается Сэма, в его глазах тот всегда был отъявленным подонком. Да, какое-то время он пытался вести себя прилично, но затем попытался затащить Мэгги в постель. Когда же она отказала ему, он переключился на его сестру Франческу, и нельзя сказать, чтобы та оказала ему решительное сопротивление. Нет, конечно, когда головорезы устроили за Мэгги настоящую охоту, он ее спас, но это единственный благородный поступок, совершенный за всю его пустую жизнь. Так что поведение Сэма Даффи его ничуть не удивило. Иное дело – поступок Мэгги. Она бросила Джесса одного, напугав его, чтобы самой удовлетворить свою похоть с Сэмом.