Читать книгу "Самозванцы - Дмитрий Шидловский"

— Эй, вы там, ведите лазутчика! Царевич его видеть желает.

Ухватив пленника за веревки, оба стражника выволокли Крапивина во двор. Там полукругом стояла большая толпа разномастно одетых вооруженных людей. Были здесь и польские шляхтичи, и русские дворяне, и малоросские казаки. Все взгляды устремились на Крапивина. Но сам подполковник смотрел только на одного человека — Отрепьева.

— Вот он, убивец годуновский, — проговорил, обращаясь к самозванцу, один из стражников.

Отрепьев сделал несколько шагов навстречу Крапивину и остановился.

— Ба, да я тебя знаю, — сказал он. — Не ты ли с Басовым у князя Константина Острожского меня встречал?

— Я, государь, — ответил Крапивин. — Вот, нынче службу тебе пришел служить, а меня вона как встречают, — он натужился, словно силясь разорвать веревки.

— Так ведь служил ты прежде в годуновской рати, — заметил Отрепьев. — И в сотники тебя произвели за отвагу в боях супротив моих верных слуг.

«Черт, откуда он знает?», — пронеслось в голове у Крапивина. Но вслух он сказал:

— Было дело, государь. Только как проведал я, что ты и есть подлинно спасенный царевич, так и пошел к тебе. За былое прости.

— Стало быть, признаешь ты меня царевичем Дмитрием, сыном Иоанна?

— Признаю.

— Может, оно и так, — скривился Отрепьев. — Только стало мне доподлинно известно, что послал тебя Шуйский, чтобы убить меня. И еще донесли мне, что сам ты вызвался в мой стан проникнуть и меня извести. Так ли это? Правда ли, что на своего законного государя ты руку поднять посмел?

В ярости Крапивин прикусил губу. Теперь уже было абсолютно ясно, что не обошлось без измены. И предатель — кто-то из тех четырех человек, которые были в шатре, когда он излагал свой план убийства.

— Нет, государь, наветы это, — произнес Крапивин как можно громче и увереннее.

— А крест поцелуешь ли на верность мне? — поинтересовался Отрепьев.

— Поцелую, государь.

По знаку Отрепьева один из стражников полез за пазуху Крапивину, достал оттуда нательный крест и поднес к губам пленного.

— Признаю, что ты есть истинный государь, и служить тебе обещаю не за страх, а за совесть, — объявил спецназовец и приложился к кресту.

На площади воцарилась тишина.

— Да врет он! — вдруг выскочил вперед какой-то дворянчик. — Крестное целование нарушить готов, собака, лишь бы тебя, государь пресветлый, смертью погубить. Дозволь мне, я ему голову отсеку.

Отрепьев бросил на говорившего гневный взгляд, и тот осекся и отступил в толпу. Самозванец сделал еще несколько шагов навстречу пленнику.

— Ты же говорил, что от гнева царского в Речь Посполитую бежал, — произнес он. — А потом в войске годуновском средь командиров оказался. Как так?

— Простил, стало быть, меня государь, — сказал Крапивин.

— Так все же Годунов государь тебе, а не я, — зло заметил Отрепьев.

— Да кто же знал, царевич, что ты счастливо спасся?

— Вот, люди знали, — обвел Отрепьев рукой собравшихся на площади. — Басов знал еще тогда. Так и ты знал, да изменнику служил. И нынче ты крестное целование готов нарушить, лишь бы предателю Годунову услужить. Повинен смерти.

Толпа вокруг радостно загудела. В одно мгновение Крапивин почувствовал себя обманутым и преданным всеми.

— Ты, самозванец паршивый! — заорал он, рванувшись изо всех сил. — Мне трижды плевать на всех ваших Годуновых и Романовых, вместе взятых. Я Россию спасти хочу. А ты, ублюдок, ей смуту и разорение несешь. Нашествие иноземцев за тобой идет! Вот почему я тебя убить хочу. И убью, бог даст!

Отрепьев повернулся к пленнику, которого теперь уже с трудом удерживали четверо стражников, и глянул на него снизу вверх. Глянул удивленно и презрительно, но с искрой интереса, словно на болотную тварь, неожиданно уподобившуюся горному орлу, и отчетливо произнес в наступившей тишине:

— Я — природный государь Руси. Престол московский мне Господом предназначен. И коли я в пределы земли своей вступил, то не смуту, а порядок, отцами завещанный, несу. А этот, — он указал на Крапивина, — вижу я, не годуновский пес. Ратник сей государству моему служить желает и по неразумию своему лишь во мне истинного царевича не признал. За то я его милую. Отведите его в темницу и содержите, как почетного пленника. Глаз с него не спускать. Придет время, и поймет дурак сей, кто природный государь, а кто изменник. И еще службу он мне добрую сослужит. Государь Московский храбрыми воинами не разбрасывается.

ГЛАВА 24 Предложение

Около месяца провел Крапивин в тесной клетушке рыльского острога. По распоряжению Отрепьева кормили его хорошо (правда, о прогулках для заключенных здесь еще никто не слышал, и подполковник был вынужден довольствоваться пребыванием в чисто убранной, но чрезвычайно маленькой камере). Никакой информации из внешнего мира до пленника не доходило, но она ему была и не нужна. Крапивин прекрасно понимал, что события пошли по тому же пути, что и в его мире. Да и с чего им было развиваться как-то иначе? Те же люди совершали те же ошибки и подлости и уверенно вели страну к катастрофе. Три единственных человека, пришедших из другого мира и способных предотвратить надвигающийся Апокалипсис, бездействовали. Он, Крапивин — человек, поставивший себе задачу предотвратить наступление смуты, находился в плену у самозванца. Басов (если они с Чигиревым все же вернулись в этот мир) либо принципиально не вмешивался в события, либо выступал на стороне тех, кто вел к смуте. Чигирев — вот кто с самого начала встал на правильный путь, пытался поддержать Годунова и предотвратить приход самозванца. Обстоятельства сложились так, что именно Крапивин остановил Чигирева, когда тот преследовал бегущего в Польшу Отрепьева. Когда Крапивин вспоминал об этом, он в ярости сжимал кулаки.

Измена и предательство Селиванова не позволили ему вместе с Чигиревым уничтожить Отрепьева, еще когда тот не покинул пределов Московии. Глупое вмешательство Басова не позволило прихлопнуть самозванца в Остроге. Глупое или намеренное? Крапивин терялся в догадках и не находил ответа. Выходило так, будто Басов с самого начала, еще с их появления в усадьбе Романовых, поддерживал Отрепьева. И это его подозрительное путешествие к Константину Острожскому как раз в тот момент, когда туда заявился Григорий, наводило на очень нехорошие подозрения.

Крапивин мерил свою клетушку шагами и думал, думал, думал… Все складывалось хуже некуда. Получалось, что само неудавшееся покушение сыграло только на руку самозванцу. Ведь для того же Федора, честного служаки и умелого воина, и для многих сотен таких, как он, это подтвердило «богоизбранность» и «подлинность» царевича. Оставалась лишь надежда на то, что выздоровевший Чигирев все же вернется в этот мир и найдет способ помочь Годунову победить самозванца, выявить и уничтожить заговорщиков в Москве. Только на это уповал одинокий узник Рыльской крепости.