Читать книгу "Команда бесстрашных бойцов - Дмитрий Володихин"

Она заперла дверь…

В гараже с ними попрощался Немо. Пожал руки обоим и сказал:

– Долгие проводы – лишние слезы!

– Вот это по-нашему… – усмехнулся Даня.

Глава шестаяСЕВЕРНЫЙ ЛЕДОВИТЫЙ ПОХОД

Изуродованное тело Москвы покрыто было страшными язвами и незаживающими шрамами, некоторые районы в принципе не поддавались излечению. Но в других местах стихия жизни все еще преобладала над каменным хаосом. Где-то взяла верх нормальная, человеческая жизнь, а где-то чужая, рожденная преисподней и выплеснувшаяся оттуда благодаря двум парадоксальным качествам людей: не любить то, чем они владеют, и желать того, что им несвойственно…

Гоблинам принадлежал весь центр города. Внешняя сторона Садового кольца являлась границей их «жилой зоны». Ее укрепили так, что одни лишь отчаянные смельчаки отваживались проникать внутрь. Для людей там не было места. Кроме того, владениями гоблинского кагана считались все районы в секторе, очерченном Профсоюзной улицей и Волгоградским проспектом. Все, кроме Таганки: там вместо города была Стеклянная пустыня, непригодная для жизни. В этом секторе селились вольные дружины, а также отряды Верных защитников с женами и обслугой. Извне туда проникали время от времени сельские банды, но им не давали укрепиться, быстро выдавливая за пределы города или уничтожая на месте. Еще гоблинам принадлежала область, очерченная рекой Москвой от Нового Арбата до Нижних Мневников, далее Гребным каналом, который местные переименовали в Грибной, опять течением Москвы до Строгинского шоссе, Авиационной улицы, Волоколамского шоссе (превратившегося в Волколакское), а потом Ленинградским проспектом, перетекающим в Тверскую улицу. Там селилась все та же шантрапа – по представлениям кагана, – кроме Серебряного Бора и Крылатского, облюбованных аристократией гоблинов. Еще один район гоблины прочно удерживали между бывшей станцией метро «Сухаревская» и скоплением дворцов со странным названием Вэдэнэха. Знатоки гоблинского терялись в поисках перевода… В Вэдэнэхе устроили зимнюю резиденцию для семьи кагана. К ней тянулось тонкое «щупальце» гоблинских владений по обе стороны от проспекта Мора, когда-то по недоразумению названного проспектом Мира. Граница «щупальца» перерезала пополам улицу академика Королева и Звездный бульвар, так что цель экспедиции Дани и Гвоздя, Прялка Мокоши, оказалась у самого охраняемого рубежа.

Гоблины, как выяснилось, испытывали восторг от обилия воды. Реки, каналы, пруды, затоны, водопады, плотины, мосты и фонтаны делали их счастливыми. Поэтому аристократические районы – Вэдэнэха, Манежная площадь, Серебряный Бор, Крылатское да еще Коломенское-Нагатино были превращены ими в водяные лабиринты.

Область между Волгоградским проспектом и Первомайской улицей с сорок первого года называли Мертвыми дебрями. Радиация, химическое заражение, а главное, целый каскад зон, где массированное применение магического оружия исказило реальность, вывернуло ее наизнанку, превратили Мертвые дебри в место, где побаивались жить и гоблины, и люди, и оборотни, и неприхотливые упыри, а в роли жильцов выступала экзотическая нечисть, к которой с опаской относился даже сам каган Раш. Столь же гибельные джунгли смерти образовались еще в двух местах: между Кутузовским проспектом и рекой Москвой, то есть на Филях, а также в Северном Бутове.

В разросшемся Лосиноостровском парке жили все, кому не лень, но особенно много было упырей и оборотней; не намного уступали им в численности «дикие» фермеры и банды, пришедшие из голодных северных городов. Гоблинов тут не любили.

Раменки тихо контролировал Подземный Круг, а Сходненские места – Секретное войско.

И еще на территории Москвы было шестнадцать Вольных зон. Тамошним насельникам плевать было на то, кто их окружает: гоблины, оборотни, вампиры, сельские бандиты… Снаружи туда входили двумя способами: либо с крестом на шее и сложив оружие у ворот, либо в составе штурмового корпуса. Причем второй способ считался крайне рискованным…

Все остальное представляло собой обширный пояс развалин, едва пригодных для обитания, и считалось ничейными землями. Вот уже лет пять, как здесь хозяйничало сообщество команд, не больно жаловавшее иных жильцов. Гоблинов тут рассматривали как мишени, а охраняемые каганом тракты – как дойную корову, позволявшую недурно кормиться в любое время года.

Даня и Гвоздь без особого труда составили оптимальный маршрут к Останкино: от улицы Грибальди по самой окраине города – где-то улицами, а где-то «проходами» – к Спасскому мосту. Спасский мост находится под негласной охраной Секретного войска и местных команд… кто там? Васильич, да Метла, да Горшок… договориться с ними нетрудно – свои же, да еще знакомые. Потом надо пройти по территории «секретников» и переехать канал имени Москвы на тамошнем пароме – мостов в тех местах нет, мосты разрушены, а неразрушенный Строгинский мост контролируют гоблины… Сходненский паром оберегали как зеницу ока, он считался величайшей антигоблинской тайной Москвы. До переправы дуэт намеревался добраться за день, если не случится ничего непредвиденного; там как следует отоспаться; утром погрузиться на паром и переплыть на нем канал; а дальше… дальше начинались большие сложности. В общем и целом дорогу до улицы Академика Королева Гвоздь себе представлял. За несколько месяцев там вряд ли многое изменилось. Но эта дорога годилась для одиночки, путешествующего налегке, а не для тягача, нагруженного харчами, горючим, оружием и снаряжением. К тому же тягач перед спуском в подземелье следовало где-нибудь спрятать… Где-нибудь означало, в конечном счете «у кого-нибудь». Но ни Гвоздь, ни Даня никого не знали из тьмочисленных команд необъятного московского Севера. Несколько имен тамошних генералов было на слуху, но дел с ними Даня никогда не вел, а бесшабашный Гвоздь хоть и припоминал размытые временем сцены братания, но в целом был лишен способности заводить связи; он просто выбросил имена и лица из головы как лишний груз.

Север считался богаче Запада и Юго-Запада командами, ведь там ничейные земли превосходили по площади Западные и юго-Западные пятачки свободы в несколько раз. И Даня принялся через знакомых генералов людей искать с Севера, которые согласятся помочь им с Гвоздем: встретить в опасном парке Покровское-Стрешнево, забитом оборотнями, кишащем патрулями гоблинов, разведотрядами Секретного войска и дергаными командами, живущими в столь неуютном месте в постоянном напряжении. А встретив, провести максимально коротким путем к Останкино и припрятать Гэтээс на время операции. Генерал даже обещал ссудить проводника за его небезопасную работенку харчами, солярой или боезапасом на выбор.

Обратно-то они уж как-нибудь сами…

Довольно долго у Дани ничего не получалось. Потом Рыжий Макс связался с каким-то Котлом с Лихоборки, а тот с Юлой со Станколита, а та нашла подходящего парня. Он содержал в Братцеве секретный подземный бар, слыл рисковым человеком и очень нуждался в медицинском спирте. А спирт Гвоздь давным-давно припас в количестве трех литров и с тех пор не трогал.

Парня звали Кореец, никто не знал его настоящего имени, в том числе и он сам.