Читать книгу "Танец Волка - Александр Мазин"

– Свартхёвди – мой брат! – Я уставился на Хальфдана со всей доступной мне суровостью.

А чего? Он – Черный. Я – Черноголовый. Мы одной масти. Хотя он, конечно, зверек покрупнее.

Хальфдан задрал бородищу. Хотел, видно, сказать: «А сам ты кто такой?»

Не сказал. Лично я ему ничего плохого не сделал. И при этом я был этакой персоной инкогнито. С Красным Лисом всё понятно. Крутой хёвдинг Ивара Бескостного. С примерно такой же ролью, какую у самого Хальфдана выполняет Харек Волк. Однако ему наверняка донесли: это не я – при Лисе, а Лис – при мне. И о том, что мы с Медвежонком набезобразили в Согне-фюльке, ему тоже наверняка донесли. Опять же – сага о Волке и Медведе… Когда такой человек, как Хальфдан (не будем забывать, что он добром и силой подмял под себя кучу соседей, значит, в башке каша есть) видит такого мелкого хлопца, как я, вокруг которого стоят лучшие головорезы (тут еще и Гримара Короткую Шею самое время вспомнить, который меня летом сопровождал) Ивара Бескостного, то он невольно задается вопросом: а какого хрена рулю я, а не они? Может, я тоже – сынок чей-нибудь или типа того? Возник ниоткуда, без всякой протекции пробился в высшие слои общества… Ну так не бывает! Даже там, где решает сила и храбрость. Потому что сила и храбрость – это тоже наследственное. Социальные лифты здесь работают максимум на три-четыре этажа. Безродному подняться выше хускарла практически невозможно. Разве что ему лично благоволят боги. Но тот, кому они благоволят по-настоящему, рождается в семье конунга, а не в семье бонда-арендатора.

Все эти мысли я не мог бы прочесть на красной физиономии Хальфдана. Конунг же. Но угадал, надо полагать, точно. Бычить он прекратил. И сказал уже спокойно:

– Дочь свою за брата твоего не отдам!

И это, к сожалению, было Решение. Оно звучало лучше, чем «убью», но, зная Медвежонка, я мог уверенно предположить: он не отступится. Хальфдан – тоже. Но можно же поискать компромисс, ведь, если викинг не может получить свое бесплатно, он превращается в торговца.

– Скажи мне, Хальфдан-конунг, а за кого ты намерен отдать свою дочь? – очень вежливо поинтересовался я.

– За достойного человека! – не раздумывая, ответил Хальфдан.

«Достойного», читай «верного и авторитетного». Насколько я слышал, таким был один из Хальфдановых ярлов. Геройски погибший, когда оборзевшие сыновья Гандальфа-конунга застали Черного врасплох и едва не прикончили.

Что ж, идея у Хальфдана правильная. Отдать дочь за кого-то из здешних конунгов – отказаться от перспективы захапать его территорию. Не все ж такие бездетные, как покойный хозяин Согне-фьорда. Да и приданое надо отстегнуть, если отдаешь за равного. А если за собственного ярла, а еще лучше – за соседского, совсем другое дело. Глядишь, с его помощью не уменьшишь владения, а расширишь. Для вождя, нацелившегося подгрести под себя всю Норвегию, династические браки заключаются только в ситуации, когда после смерти свекра наследников мужского пола не числится. А уж отдавать дочь за какого-нибудь свейского или датского конунга – вообще неправильно. А вдруг он вознамерится сам отхапать… то есть унаследовать тестево имущество?

Свартхёвди – не конунг. В политическом плане он – ничто. И личных заслуг перед конунгом никаких, это точно. И толку с него в качестве зятя – как от козла в огороде. Один разор то есть.

Впрочем, если Медвежонку удастся увезти Фрейдис на Сёлунд, то выцепить ее оттуда будет весьма затруднительно. Есть два варианта: потребовать отступного или прислать мстителя для божьего суда, потому что любая силовая акция на земле Рагнара чревата очень болезненной отдачей.

Это я так думал, позабыв о собственном печальном опыте. И за эту неправильную мысль мне еще предстояло расплатиться. Но – позже. Сейчас я напряженно искал выход из тупика. И, кажется, нашел его. Боги! Почему бы мне не воспользоваться уже привычным способом психологического давления на незрелый средневековый ум?

– Ты решил, конунг, – торжественно подтвердил я. – Ты решил. Но что решат боги?

– Боги?

Будь Хальфдан представителем другой эпохи, он бы с ходу возразил: «А боги тут при чем? Это наши дела, людские».

Но Хальфдан родился в девятом веке от Рождества Христова и точно знал: боги всегда причем. А если они ни при чем, то, значит, ты что-то упустил. Тем более, он же конунг. Он уверен, что там, в Асгарде, за каждым его шагом следят и пометочки в картотеке делают: правильное деяние, неправильное деяние…

– Кажется мне, Хальфдан-конунг, что мой брат и твоя дочь не просто так встретились… – многозначительно изрек я. – Может, та самая, отдельно лежащая прядь, которую ты видел в вещем сне[32], и есть потомок моего брата и твоей дочери?

– Ты откуда можешь это знать? – рявкнул Хальфдан.

– Я не знаю, я лишь предполагаю, – был мой скромный ответ. – Знают же – боги. Вот их и следует спросить.

– Спросим! – свирепо пообещал Хальфдан. – Обязательно спросим! Но не у твоего брата!

– Почему ты так говоришь? – насторожился я.

– Потому что вряд ли мои люди станут брать его живьем! – осклабился конунг.

Ошибся конунг. Свартхёвди не убили.

Глава тридцать вторая

Хольмганг на неравных условиях

Кажется, я понимаю, почему она его зацепила, эта Фрейдис. Невероятной жизненной силы девушка. Жизнь из нее буквально брызжет. А какая улыбка! Эти ямочки на щечках, это сияние глаз и блеск зубок… Ей-богу, сам бы влюбился, если бы мое сердце не было полностью оккупировано Гудрун. И как она держалась за его руку! По глазам видно: умрет, а не отдаст.

Уже не отдала один раз. Так мне сказали. Вцепилась в него, обвила, как плющ, не позволила ни драться, ни обезуметь…

И наверняка спасла, потому что с двумя десятками отборных хирдманов не справиться даже берсерку. Может, ему даже убить никого не удалось бы, ведь с ним не собирались рубиться. Здесь, в Вестфольде, знают, как надо обращаться с берсерками. Стрелы, метательное оружие…

Любовников захватили врасплох. Выследили сначала (своя ж земля, не чужая), выбрали подходящий момент и правильное место. Заняли удобную позицию – сверху. Да так, что сразу не подступиться. Будь ты хоть самый настоящий медведь, а вверх по каменной осыпи особо не побегаешь. Тем более под градом стрел и копий. Так, наверное, и планировали. Выскочит берсерк из укрытия, озвереет, полезет драться… И тут его – в сорок рук, дистанционно…

Так что спасла моего побратима пылкая Фрейдис. Обняла, вцепилась… И не решились хирдманы бить по дочери собственного конунга.

Уж как она их уговорила вообще Медвежонка не трогать, только Одину известно. Но уговорила именно она. Побратима я знаю: убивать он мастак, а вот вести переговоры с противником…

Короче, привезли их в Упплёнд вдвоем. И свободными. Условно свободными. Медвежонок поклялся Мьёлльниром, молотом Тора, и предками, что не окажет сопротивления, не попытается удрать и встанет на суд конунга один и без оружия.