Читать книгу "Анабиоз. Новая Сибирь - Юрий Бурносов"

— По мне тоже, я разве спорю. Тем более они бы вернулись. Такие всегда возвращаются, чтобы отомстить…

Киря и Шура тем временем сняли с телеги еще один бидон спирта.

— Такая прелесть пропадает, — посетовал Киря, неприязненно глядя на тушу дирижабля. — И охота вам переводить добро на говно? Куда собрались, да еще с дитенком? Может, все-таки останетесь?

— Дядь Киря, завод теперь ваш, еще нагоните, — с улыбкой сказала Лариса. — Да там и запасов хватает, смотрите, не перепейтесь!

— Перепьешься тут, — буркнул Киря, — когда Ивановна все на учет поставила! И все равно: делать вам нечего. Вот зарежут вас в этой Абхазии, будете плакать да мои советы добрые вспоминать, а поздно уже!

Запасов спирта на Мокрушинском заводе оказалось и в самом деле много. То ли нагнали уже при уголовниках, то ли еще от прежних хозяев осталось, он-то в хорошей таре не портится… Лариса рассчитала, что должно хватить до Черноморского побережья и даже с запасом. Грузить на дирижабль, кроме топлива, продуктов и кое-каких вещей, они ничего особо не планировали. Экипаж маленький, два человека плюс Кирила Кирилыч. По всей деревне собрали сохранившиеся карты и атласы, чтобы найти более-менее подходящий для прокладки курса.

Антона похоронили на деревенском кладбище рядом с другими погибшими при обороне, по настоянию Леонидыча поставив обелиски со звездами. Стали делать табличку и сообразили, что кроме фамилии и имени ничего не знают. На старой пластиковой карточке, найденной среди вещей Антона, отчества тоже не было. Так и остались фамилия с именем, даже без года рождения и уж тем более — смерти. Рядом с Антоном лежал Ярик, которого на аэродроме убил йети. Именно его головой пришлось воспользоваться, чтобы доказать мокрушинским уголовникам лояльность Антона — дескать, убил часового, вот доказательство. Свою последнюю роль Ярик сыграл отлично, хоть со стороны это выглядело как-то не по-людски: так и схоронили без головы…

Восстановили стену, разобрали пару полусгоревших домов. С пленными поступили по-разному. Уголовников повесили, невзирая на мольбы. Кое-кого из мокрушинских, особо рьяных — тоже, остальных, как и хотел предложить Ирине Ивановне Антон, отправили на принудработы. Те, кто в нападении не участвовал, остались жить в Мокрушине, но отношения у них с деревенскими так и не заладились.

Спиртовой заводик перешел в полную собственность Ирины Ивановны с поселянами. Строился он как экологически чистый: импортная линия, те же фотоэлементы, преобразующие солнечную энергию в электрическую, а уж с принципом производства разобраться оказалось пуще простого, тем более при заводике имелась пара инженеров, пахавших доселе на Матроса.

С йети разобрались после того, как более-менее навели порядок в деревне. Устроили форменную облаву, благо с огнестрельным оружием особенных проблем сейчас не имелось. Выследили в дальнем ангаре, загнали в угол и безжалостно расстреляли, решив, что Академии наук давно уже нет, предъявлять ученым живую диковинку не придется, а иметь рядом с собой такого опасного соседа — себе дороже.

Йети отказался совсем не таким грозным, как в рассказах «первой экспедиции». Ростом повыше обычного человека, облезлый, с глупой мордой… Если бы не шерсть, вполне сошел бы за опустившегося бомжа. В логове, которое йети устроил из кусков брезента и рубероида, нашли человеческие кости и черепа, но кто это был и как угодил на ужин дикой твари, узнать уже не представлялось возможным.

Идея насчет дирижабля и полета в Абхазию вызвала у деревенских оживленные споры. Ирина Ивановна была решительно против и всячески разубеждала Фрэнсиса и Ларису. Мотивировала ожидаемо: да куда ж вы с ребенком, да кто вас там ждет, да еще неизвестно, вдруг там хуже… Другие, напротив, поддерживали: правильно, там море, тепло, растет, поди, все само по себе, не то что здесь, помидоров с огурцами теперь сроду не посадишь… Правда, в саму идею долететь на такой штуке как дирижабль, мало кто верил. Даже когда его собрали и поставили на зарядку, и то не верили, хотя специально приходили посмотреть, благо дорога через болото была теперь четко провешена.

Однозначно одобрил проект Леонидыч, который, казалось, разбирался в чем угодно.

— Вы, главное, повыше летите, — предостерег он. — Дураков хватает, еще пальнет кто. А это, небось, не бомбардировщик, на нем брони нету…

Под впечатлением от уговоров Ирины Ивановны и скептического отношения остальных Лариса и сама было засомневалась, стоит ли торопиться. Может, перезимовать, а по весне и собираться. Но после того, как мужики, ходившие в дальний поход на охоту, заметили на дороге большой отряд хорошо одетых и вооруженных людей, она приняла окончательное решение.

— Лар, может, это просто военные выбрались на разведку. Такие же, как те, что к нам приходили, — рассуждал Фрэнсис, который тоже прислушивался к аргументам Ирины Ивановны. Помимо того, что в деревне ему нравилось, он к тому же взялся тренировать местную детвору играть в футбол.

— Допустим, что военные. Но ты уверен, что это так? А ты уверен, что деревня выдержит еще одну атаку наподобие прошлой? Несколько автоматов и ручной пулемет почти без патронов — с этим они собираются отбиваться? А Новая Сибирь — это, насколько я понимаю, не обычные уголовники…

Фрэнсис пожимал плечами и отставал, но потом, когда они возились с баллонами или перебирали системы дирижабля, рано или поздно опять поднимал проблему:

— И все же я бы подумал. Ирина Ивановна дело говорит, и с мужиками я беседовал, они тоже просят, чтобы остались. Они ж не со зла, вон, и спирта совсем не пожалели, летите…

— Я разве что-то сказала? Фрэнсис, извини, но я просто не хочу здесь оставаться. Вспомни слова профессора на острове.

— Какие именно? Он много чего говорил.

— Вот-вот, и всё по делу. И многое из того, что он говорил, сбылось. А я имела в виду то, что он рассказал Антону, а Антон потом — нам. Что жить теперь будет легче в теплых странах, и в первую очередь там, где и до катастрофы обходились без особенных благ цивилизации. Абхазия — именно такая страна. После войны там долго все восстанавливали, да так до конца и не восстановили, однако ездить туда отдыхать было одно удовольствие. В идеале, конечно, у тебя дома еще лучше…

— Не факт, — помрачнел Фрэнсис. — Африка есть Африка, но ты вспомни, что творилось в Сомали, когда был голод. И еще — я об этом не говорил, кажется, но в Африке много межплеменной розни.

— В России тоже.

— Здесь немного не так… Да и не в этом дело. Скажи мне, пожалуйста, в последний раз: ты точно решила? Как скажешь, так я и поступлю. Я вас с Кирилычем теперь не брошу, здесь — так здесь, в Абхазию — так в Абхазию. Антона я уже потерял…

— Мы потеряли, — мягко поправила Лариса.

— Мы… Поэтому я с вами до конца. Я это говорю без каких-то задних мыслей, правда, не думай, что я намекаю…

— Я не думаю, — сказала Лариса. — К тому же, если честно, я пока и сама ничего не решила. Хотя порой мне кажется…

Лариса замолчала.