Читать книгу "Габриэла, корица и гвоздика - Жоржи Амаду"

Все зависело от приезда инженера из министерства.

Известие это вызвало в городе сенсацию никак не меньшую, чем преступление полковника Жезуино Мендонсы. Оно ознаменовало начало политической кампании по подготовке к выборам в будущем году. Муидиньо Фалкан согласился возглавить оппозицию и сумел увлечь за собой немало людей. «Диарио де Ильеус», в подзаголовке которой значилось «информационная независимая газета», стала шельмовать муниципальную администрацию, нападать на полковника Рамиро Бастоса и отпускать шпильки по адресу властей штата. Доктор написал серию ядовитых памфлетов, как мечом потрясая над головами Бастосов известием о приезде инженера.

В своем бюро — весь первый этаж дома был занят помещением, где упаковывали какао, — Мундиньо Фалкан беседовал с фазендейро, но они не обсуждали торговых дел и не вели переговоров о ценах на урожай или о сроках платежа, они толковали о политике; Мундиньо предлагал союзы, сообщал о своих планах, говорил о выборах так, словно уже победил. Полковника слушали, слова Мундиньо производили некоторое впечатление. Бастосы правили Ильеусом более двадцати лет, их власть поддерживали менявшиеся время от времени правительства штата. Мундиньо же нашел поддержку выше: ему покровительствовали в Рио, в, федеральном правительстве. Разве он не получил, несмотря на сопротивление правительства штата, инженера для исследования считавшейся доселе безнадежной проблемы бухты и не гарантировал разрешение этой проблемы в ближайшее время?

— Полковник Рибейриньо, который прежде никогда не интересовался голосами зависящих от него избирателей и отдавал их даром Рамиро Бастосу, примкнул теперь к группировке нового лидера, впервые занявшись политикой. Он с воодушевлением разъезжал по провинции, вел переговоры со своими кумовьями и оказывал влияние на мелких землевладельцев.

Поговаривали, что дружба Рибейриньо и Мундиньо родилась в постели Анабелы, танцовщицы, привезенной экспортером; она уже бросила своего партнера-иллюзиониста, чтобы танцевать исключительно для полковника. «Вернее, исключительно для полковника и Тонико!» — думал Насиб. Сохраняя образцовый политический нейтралитет, она спала с Тонико Бастосом, в то время как полковник объезжал города и поселки.

И им обоим она изменяла с Мундиньо Фалканом, стоило тому прислать ей записку. На него она в конечном счете и рассчитывала в случае каких-нибудь неприятностей в этом страшном краю, где такие грубые нравы.

Многие фазендейро, особенно молодые, обязательства которых по отношению к полковнику Рамиро Бастосу взяты были недавно и не обагрены пролитой в борьбе за землю кровью, были согласны с Мундиньо Фалканом в анализе и методах разрешения проблем Ильеуса: надо прокладывать дороги, использовать часть доходов на нужды провинциальных районов — Агуа-Преты, Пиранжи, Рио-до-Брасо, Кашоэйры-до-Сул, а также потребовать от англичан скорейшего окончания строительства железнодорожной ветки Ильеус — Итапира, которое бесконечно затягивалось.

— Хватит площадей и парков… Нам нужны дороги.

Их особенно воодушевляла перспектива прямого экспорта какао за границу, если фарватер в бухте будет углублен и выпрямлен, что позволит заходить в гавань крупным судам. Доход муниципалитета возрастет, Ильеус станет настоящей столицей. Еще несколько дней — и приедет инженер… Но время шло, проходила неделя за неделей, месяц за месяцем, а инженер не приезжал. Энтузиазм фазендейро начал гаснуть; только Рибейриньо держался твердо, он по-прежнему спорил в барах, что-то обещал, кому-то угрожал. «Жорнал до Сул», еженедельник Бастоса, спрашивал, «где же этот инженер-призрак, плод воображения честолюбивых и злонамеренных чужестранцев, которые пользуются авторитетом лишь среди завсегдатаев бара?».

Даже капитан, душа движения за прогресс Ильеуса, нервничал, хоть и старался это скрыть, раздражался во время игры в триктрак и проигрывал.

Полковник Рамиро Бастос поехал в Баию, хотя друзья и сыновья советовали ему отказаться от этого опасного в его возрасте путешествия. Он вернулся неделю спустя с победоносным видом и собрал у себя своих единомышленников.

Амансио Леал, как всегда вкрадчиво, рассказывал слушателям, что губернатор штата заверил полковника Рамиро, будто министерство вообще не назначало инженера для обследования бухты Ильеуса. Эту проблему разрешить нельзя, в управлении путей сообщения штата уже обстоятельно ее изучили. Выхода действительно нет, и пытаться найти его — только зря время терять. Единственное, что можно сделать, — это соорудить новый порт для Ильеуса в Мальядо, за пределами бухты. Но это грандиозное строительство потребовало бы долгих изысканий, миллионных средств и поддержки федерального правительства, властей штата и муниципалитета. Поскольку это строительство будет вестись в таких огромных масштабах, исследовательские работы продвигаются медленно, иначе и быть не может. Надо произвести много изысканий, длительных и трудоемких. Но они уже начаты. Население Ильеуса должно еще немного потерпеть…

«Жорнал до Сул» опубликовал статью о будущем порте, похвалив губернатора и полковника Рамиро.

«Что касается инженера, — писала газета, — то он, видимо, навсегда застрял на мели…» Префект, по подсказке Рамиро, распорядился озеленить еще одну площадь, рядом с новым зданием «Бразильского банка».

Амансио Леал всякий раз, как встречал капитана или доктора, не упускал случая спросить с насмешливой улыбкой:

— Ну, как инженер? Когда он прибывает?

Доктор резко отвечал:

— Хорошо смеется тот, кто смеется последний.

А капитан добавлял:

— Подождем, над нами не каплет.

— Да сколько ж можно ждать?

Их споры кончались тем, что они вместе отправлялись выпить. Амансио требовал, чтобы платили капитан и доктор.

— Когда инженер приедет, буду расплачиваться я.

Как-то он захотел подшутить над Рибейриньо, но тот вышел из себя и закричал на весь бар:

— Я не скаред. Хотите пари? Тогда ставьте деньги. Я ставлю десять конто за то, что инженер приедет.

— Десять конто? А я ставлю двадцать против ваших десяти и даю год сроку. Или хотите больше? — Голос Амансио звучал мягко, но в глазах была злоба.

Насиб и Жоан Фулженсио согласились быть свидетелями.

Капитан наседал на Мундиньо, требуя, чтобы тот съездил в Рио и нажал на министра. Экспортер отказывался. Начался сбор урожая, он не мог оставить в такое время контору. Кроме того, ехать совершенно излишне, так как инженер прибудет наверняка, очевидно, просто задерживается из-за бюрократических формальностей. Мундиньо никому не рассказывал о возникших осложнениях, о тревоге, которую он испытывал, когда узнал из письма друга, что министр отказался от своего обещания после протеста губернатора, штата Баия. Мундиньо тогда пустил в ход все свои обширные связи, только бы добиться положительного решения вопроса; он не обратился лишь к членам своей семьи. Экспортер разослал массу писем, отправил кучу телеграмм, он просил и обещал. Один из его друзей поговорил с президентом республики, причем решающим фактором в продвижении этого весьма затруднительного дела оказались (впрочем, этого Мундиньо никогда не узнал) имена Лоуривала и Эмилио. Узнав о родстве Мундиньо с влиятельными политическими деятелями Сан-Пауло, президент сказал министру: