Читать книгу "Итальянец - Анна Радклиф"

— Вам нечего оправдываться, святой отец. Это я должна благодарить вас. Я верю, что мне представится еще возможность доказать вам искренность моей благодарности.

Духовник почтительно склонил голову:

— Вы слишком добры, маркиза, я не заслуживаю этого.

Скедони снова умолк.

Маркиза ждала, когда он снова вернется к вопросу, от которого она так неудачно увела его, показав свой испуг и растерянность. Ее разум еще не мог свыкнуться с чудовищной мыслью, высказанной Скедони. Она так напугала ее, что маркиза даже боялась думать об этом, не то что произнести вслух. Скедони пристально наблюдал за маркизой, прекрасно понимая ее состояние, и как хищник ждал момента для прыжка.

— Этот ваш совет, святой отец, — наконец отважилась начать разговор маркиза. — Ваш совет в отношении Эллены… — Она растерянно умолкла, ожидая, что Скедони придет ей на помощь. Но он, видимо, не собирался этого делать.

— Вы полагаете, что эта коварная особа заслуживает самого строгого наказания… — Маркиза снова умолкла.

Отец Скедони терпеливо ждал.

— Я повторяю, святой отец, вы думаете, что она заслуживает его?

— Бесспорно, — ответил Скедони. — Разве вы думаете иначе, маркиза?

— Вы полагаете, что закон тоже может потребовать этого? Не так ли, святой отец? — наконец закончила фразу маркиза.

— Простите, дочь моя, — возразил Скедони. — Я, возможно, ошибаюсь. Ведь это всего лишь мое личное мнение, и, выражая его, я, видимо, проявил излишнюю эмоциональность. Горячему сердцу трудно находить холодные слова.

— Значит, вы не думаете так? — раздраженно воскликнула маркиза.

— Я не стал бы категорически утверждать это, — уклончиво ответил духовник. — Вам самой, дочь моя, судить о справедливости моих слов. — И он поднялся, готовясь уходить.

Совсем обескураженная, маркиза попыталась удержать его, но Скедони, извинившись, сослался на необходимость присутствовать на мессе.

— В таком случае, святой отец, я не смею задерживать вас. Вы знаете, как я ценю ваши советы, и, надеюсь, в будущем вы не откажете в них.

— Почту за честь, маркиза, — смиренно произнес монах. — Но все, о чем мы с вами говорили, — вопросы весьма деликатного свойства…

— Поэтому, святой отец, они особенно важны для меня, и я надеюсь на ваше мнение и советы, — помогла ему маркиза.

— Думаю, маркиза, ваше собственное мнение не менее ценно. Никто, кроме вас, не сможет решить их лучше.

— Вы мне льстите, святой отец?

— Я всего лишь ответил вам, дочь моя.

— До встречи завтра вечером, — сказала маркиза. — Я буду на вечерней мессе в церкви Сан-Николо. Если вы будете там, то найдете меня после вечерни в северном притворе храма. Мы сможем поговорить там по очень важному для меня делу. Прощайте.

— Да будет мир с вами, дочь моя, а ваша мудрость поможет вам в ваших делах, — ответил Скедони. — Я буду в церкви Сан-Николо.

Сложив руки на груди и поклонившись, бесшумными шагами он покинул апартаменты маркизы.

Она долго еще сидела неподвижно, раздираемая противоречивыми чувствами и тревогами. Но наконец приняла решение. Накликая беды на голову других, могла ли она знать, чем грозят они ей самой?

ГЛАВА IV

Над крышами грохочет Смерти звон,

И Совесть содрогается от звона.

Смерть перед нею зыблется туманно;

В эфире Совесть внемлет шепоту:

О преступленьях голоса твердят.

Их уж давно в душе провидит Совесть.

Мильтон

Маркиза, прибыв в церковь Сан-Николо, велела слугам и экипажу дожидаться ее у бокового входа в храм, а сама, сопровождаемая служанкой, поднялась на хоры.

По окончании вечерней мессы она подождала, когда молящиеся покинут храм, а затем спустилась в северный притвор. На сердце была гнетущая тяжесть. Ни молитва, ни покой Божьего храма не погасили страсти, бушующей в ее груди. Медленно прохаживаясь, она ждала своего духовника. Наконец меж колонн она увидела фигуру монаха. Это был Скедони.

Он сразу же заметил необычное состояние маркизы и понял, что ее все еще терзают сомнения. Это встревожило его, но он не подал виду. Лицо его было спокойным, когда он приветствовал маркизу, лишь в глазах сверкнуло что-то настороженное и хищное. Но умный монах поспешил опустить их.

Маркиза отпустила служанку, и они остались одни.

— Этот несчастный мальчишка! — горячо и сбивчиво начала она, убедившись, что служанка отошла на достаточное расстояние и не может слышать их разговора. — Он не ведает, какое горе принес своей семье. Святой отец, мне нужен ваш совет и утешение. Мысль о несчастье, которое может постичь нас, не дает мне покоя. Образ бедного сына преследует меня.

Монах поклонился.

— Но ваш супруг, маркиза, должно быть, разделяет вашу тревогу, — тихо и сочувственно произнес он. — Маркиз более меня способен помочь вам в этом деликатном деле.

— Что вы, святой отец! Маркиз не свободен от предубеждений, он склонен ошибаться и не любит признавать свои ошибки. А если предстоит хоть на йоту отступить от исповедуемых с младенческих лет принципов, теряет всякий здравый смысл. В таких случаях он не способен отличить добро от зла. Неужели вы полагаете, что он одобрит столь решительные шаги?

— Согласен с вами, маркиза, — поддержал ее коварный монах.

— Поэтому не следует посвящать его и тем более советоваться с ним, — решительно заявила она. — Он может воспротивиться, как это уже было, а медлить нельзя. Все, о чем мы с вами сейчас беседуем, святой отец, никто, кроме нас, не должен знать. Это тайна.

— Как тайна исповеди, — торжественно подтвердил Скедони и осенил себя крестным знамением.

— Но я не знаю… — нерешительно промолвила маркиза и умолкла. — Я не знаю, — повторила она после недолгой паузы, — как нам удастся избавиться от этой особы. Эта мысль более всего терзает меня.

— Я тоже думаю об этом, маркиза. Но с вашим умом, чувством справедливости, решимостью вы найдете и достойное решение. Ведь вы, дочь моя, из тех, кто способен на решительные поступки, не так ли? Вы всегда восхищали меня своим умом и не нуждаетесь в моих скромных советах. Выход все равно один.

— Я думаю об этом, — поспешила заверить его маркиза. — Но, возможно, мои слабости мешают мне… Я не могу решиться, святой отец, — наконец призналась она.

— Я не верю, дочь моя, что вы не способны стать выше вульгарных предрассудков не только в мыслях, но и в поступках! — с пафосом воскликнул Скедони, поняв, что колеблющейся маркизе нужна его поддержка. Он решил сбросить маску осторожной сдержанности, за которой так умело прятался. — Если бы эта особа была сурово осуждена законом, вы, безусловно, посчитали бы это высшей справедливостью, маркиза. Но самой решиться на суд вы не отваживаетесь, не так ли?